3 ноября французские студенты захватили Сорбонну. О том, как это выглядит, рассказывает студентка Сорбонны – она закончила филфак СПбГУ, а потом переместилась учиться в Париж.
Париж. 3 ноября, 11.00: в Сорбонне состоялась Генеральная Ассамблея студентов, участвовало около 60 человек, было решено оккупировать историческое здание Сорбонны, что на бульваре Сан Мишель, вечером этого же дня.
Через три часа проект оккупации Сорбонны представлен на публичное обсуждение на межпрофессиональной Генассамблее в университете Париж 3, где в количестве нескольких сотен присутствовали не только студенты всех мобилизованных парижских вузов, но и работники бастующих транспортных компаний и нефтяных терминалов, бастующие преподаватели и технический персонал университетов. По словам бастующих нефтяников, им необходима поддержка молодежи. Потому что именно присутствие молодежи на улицах пугает Саркози. В результате было решено действовать совместно: студенты и бастующие рабочие. Лозунг кампании: “Отвоюем свое будущее!” (по-русски, наверное, правильнее было бы сказать “Вернем себе будущее”, но при таком грамматически корректном переводе, увы, теряется смысл “перезахвата”, который вкладывается во французскую фразу “Réapproprions nous l’avenir”).
16.00: активисты возвращаются в Сорбонну, чтобы готовить оккупацию. В течение часа они обходят все крупные аудитории Сорбонны и объясняют студентам, что на настоящем этапе рабочему движению как никогда необходимо участие студентов. Всех желающих участвовать в мобилизации приглашают в аудиторию F671, где будет проходить заседание мобилизационного комитета. В итоге под предлогом заседания мобилизационного комитета в аудитории собралось около 50 человек.
18.00: с помощью стульев и столов студенты начинают баррикадировать лестницы, ведущие к аудитории. Заблокированы все выходы, парты и стулья составлены к дверям, в центре аудитории образовалось пустое пространство, где сидят и лежат студенты. Оставшиеся столы составлены вместе, на них активисты начали рисовать баннер 2,5 метра на 1,5 метра: “Sorbonne occupée! Grève générale!” (“Сорбонна оккупирована! Всеобщая забастовка!”). Рисовали маркерами по простыне. С окон сняли веревки, на которых держались шторы, в верхних углах баннера проделали дырки и вставили туда веревки, а к нижним приделали бутылки с водой, дабы баннер висел, а не трепыхался на ветру. Когда баннер был готов, мы открыли окна, которые выходят на улицу Saint Jacques, и вывесили баннер за окно, закрепив его веревками за батареи.
18.30: к Сорбонне начали подтягиваться наши товарищи, они поддерживали нас с улицы. К 19 часам их было уже около 50 человек. В течение трех часов они регулярно передавали нам в окно еду, вино и ром, привязывая пакеты с провизией к длинной веревке, сделанной из связанных вместе шарфов.
Шоколад, вино, ром, 50 студентов, запершихся в одной аудитории, – прекрасная атмосфера. Уже через полчаса люди начали петь левацкие песни – от “Интернационала” до “Анархистов” Лео Ферре. Мой друг Клемент играл на саксофоне.
В атмосфере крайней солидарности инициативная группа студентов в количестве 3 – 4 человек писала “Коммюнике” для прессы. Вот текст коммюнике оккупантов:
“Мы, студенты, оккупируем сегодня Сорбонну в знак протеста против пенсионной реформы и, более глобально, против общего ухудшения условий жизни: в то время как богатые богатеют, бедные продолжают беднеть.
Более того, мы выражаем свое недовольство постоянными полицейскими и юридическими репрессиями по отношению к бастующим рабочим. Мы считаем, что альтернатива ультралиберальной политике нашего правительства существует!.. Перезахватим наше будущее, вернем его себе!”
Этот текст был отправлен на несколько оппозиционных сайтов, вскоре подъехало и телевидение – BFM-TV и i-tele. Они снимали с улицы, а в оккупированную аудиторию продолжала поступать еда и вино. Вскоре поющие, высовывающиеся из окон студенты слились в едином хоре с поддерживающими их снаружи товарищами. Прохожие останавливались, автомобилисты и мотоциклисты дружно гудели. Оккупанты кричали из окон в ночь: “Париж, вставай с колен!”
В аудитории курили самокрутки, сигареты и гашиш. Охранники Сорбонны наблюдали за всем происходящим из внутреннего двора. По счастливой случайности (а может, это было запланировано?) в аудитории был балкон, выходящий во двор. Этот балкон использовался в том числе и как туалет. Покинуть аудиторию было невозможно, да никто и не хотел. Справлять нужду на балконе Сорбонны – о такой странице в своей биографии я никогда не могла и подумать. Тотальная трансформация университетского пространства. Переворот правил!
В аудитории обсуждались предыдущие оккупации, акции, демонстрации. Более опытные оппозиционеры делились байками с начинающими. Каждый считал своим долгом рассказать об опыте общения с полицией и о задержаниях. Все с нетерпением ждали появления ментов (“ради этого и делаются оккупации!” – комментирует опытный левак). Каждый раз при звуках сирен люди в надежде высовывались из окон.
Однако не все так просто. Чтобы войти в здание Сорбонны, полицейские должны получить специальный указ от префекта полиции. А префект полиции, в свою очередь, может действовать только по указу ректора Сорбонны. Пока ректор просыпался, а префект подписывал свой указ, прошло четыре часа.
22.30: охранники Сорбонны связываются с оккупантами и предупреждают: к зданию Сорбонны подъехало 5 автобусов местного ОМОНа (CRS). Если вы сейчас же покинете здание, ничего не будет. Если откажетесь, им придется взламывать двери, эвакуировать всех из Сорбонны и проводить принудительный контроль личности, а может быть, и задержание.
Вопрос выносится на голосование: кто хочет покинуть оккупированную аудиторию? Желающих не находится. Единогласно, под пение “Интернационала”, студенты решают оставаться в Сорбонне до последнего.
В окна поступает последняя порция вина, после чего подъехавшие менты вынуждают поддерживавших нас товарищей уйти с улицы и занимают их место под нашими окнами. Мы окружены, но продолжаем петь и скандировать: “Сорбонна – наша, мы за нее боролись, мы ее отстоим!”
23.00: нам звонят товарищи с улицы и сообщают, что ОМОН таки вошел в здание Сорбонны. Пока менты в тяжелых латах блуждают по коридорам в поисках нашей аудитории, мы укрепляем баррикады. Опытные леваки раздают всем специальные бумажки с указанием, как действовать в случае задержания, а также с номерами дружественных и недорогих адвокатов. Проводятся последние инструкции, мы встаем в живую цепь в три ряда и начинаем скандировать: “Всеобщая забастовка!”
В аудитории слышно, как ОМОН на лестнице разгребает наши баррикады из парт и коробок, очищая себе проход к аудитории (лестница, кстати, очень узкая, им приходится подниматься по одному).
Наконец мы слышим страшный грохот, который длится полминуты, после чего менты выбивают двери и входят в аудиторию. Они в латах, с шлемами в руках, с дубинками, в полном вооружении. Они оттесняют нас от стены и силой окружают. Мы оказываемся в кольце из сорока ментов, на лестнице ждут еще тридцать. На улице, как потом оказалось, еще около пятидесяти. Они держат нас в окружении в течение 40 минут. Все это время один из ментов нагло снимает наши лица и все происходящее на камеру. Было очень жарко, ведь мы не разжимали рук, чтобы не разрушить живую цепь. Мы пели песни и скандировали: “Омоновцы – бастуйте с нами!”
В ответ на давление ментов, сжимавших кольцо и толкавших нас, мы скандируем: “Меньше ОМОНа, больше нежностей!” (“Moins de CRS, plus de caresses!”), а также: “Да здравствуют поцелуи!” Первых четырех студентов выводили из аудитории по одному, силой выпихивая за дверь. На каждого студента приходилось по два мента. Мы стали требовать, чтобы нам позволили выйти всем вместе. Несколько активных студентов пытались вести переговоры с ментами, настаивая на том, что мы все – одно целое, мы – группа, и нас надо выводить всех вместе как группу. Иначе мы не выйдем вообще и будем стоять здесь до утра, и ментам придется прибегать к более жестким мерам, что для них нежелательно (“Если хоть одного студента ударят, для нас это будет успех, а для них – полный провал и выговоры”, – комментирует один из оккупантов).
Один из ментов оказался греком, он стал рассказывать о бунтах в Греции и хвалил французских студентов за их умение вести переговоры. Мы поговорили с ментами об их зарплатах, призывали их реализовывать свое право на забастовки и присоединяться к рабочему движению. Они нас слушали хоть и с улыбкой, но не насмехались. Большинство из них выглядело ужасно усталыми, абсолютно разбитыми: единственное, что им было нужно, – это теплая жена и вкусный ужин. На их лицах не было того тупого выражения злобной радости, какое бывает у русских омоновцев на 31-е. Нет, они скорее напомнили мне зомби-копов.
В результате переговоров, длившихся около 10 минут, менты таки пошли на уступки: нам позволили выходить группами по 5 человек. Я была в цепи между Клементом и Винсентом. Наша пятерка покинула аудиторию последней.
00.00: нас выводят из аудитории, на каждого студента по два мента – спереди и сзади. Выводят во внутренний двор, где стоят охранники Сорбонны и члены администрации с видеокамерами, снимают наши лица (я, естественно, была по глаза в своем шарфе). Затем выводят в самый парадный из коридоров Сорбонны, по которому мы идем гордо и молча. В конце коридора – распахнутые роскошные двери, за которыми нас встречает толпа ментов и администрация Сорбонны. Каждый из оккупантов подвергается “принудительному контролю личности”: у нас берут студенческие билеты или паспорта, переписывают номера, имя, фамилию и дату рождения, после чего ведут по улице до перекрестка, на котором, сдерживаемая ментовским оцеплением, ожидает толпа наших товарищей, человек 60. Нас встречают радостными возгласами, сразу же предлагают вино, сигареты и еду. Информация об оккупации Сорбонны уже разошлась по сети, а значит, по словам оккупантов, акция удалась. Движуха на улице продолжается еще минут сорок, до последнего метро. Студенты поют, задирают уставших ментов и обещают им на прощание: это не конец! Мы еще вернемся в нашу Сорбонну!
На следующий день, 4 ноября, по указу ректора Сорбонна закрыта “по административным причинам”. В понедельник, 8 ноября, в Сорбонне состоится еще одна Генеральная Ассамблея. Вполне возможно на ней вновь будет решено оккупировать. “Борьба продолжается”: музыка, любовь, левацкие вечеринки в аудиториях! Перезахватим наше будущее?
