В какой момент разваливается государство? Кто прав – Вырыпаев или Гергиев? Почему надо перестать копаться в прошлом? Об этом и другом известный публицист Александр НЕВЗОРОВ рассказал в интервью «Городу 812».
Об Учителе, Вырыпаеве и молодежи
– Как думаете, почему в ситуации с режиссером Серебренниковым интеллигенция подняла шум-гам, а про «Матильду» Алексея Учителя – полная тишина?
– Во-первых, не полная тишина. Во-вторых, надо понимать, что с Учителем случилась забавная ситуация. «Матильда» – абсолютно кремлевский проект, реклама монархии, скреп, бреда, религии и всего, с чем это связано. То, что они между собой перецарапались, случилось потому, что Кремль думал, что сможет вырастить отморозков, и они всегда будут двигаться в нужном направлении, что сибирская язва, которую они вырастили, будет действовать выборочно и по их указке, но она оказалась хаотичной и неуправляемой. Жалеть Учителя нечего. За что его жалеть? Кто он такой и о чем мы говорим? Мы говорим о тоскливой, скучной, костюмированной спермодраме на совершенно неактуальную и ненужную тему.
– Но в случае с Учителем – попытка поджога студии, поджог автомобилей, угрозы кинотеатрам. Это новый уровень агрессии.
– И будут еще и кровь, и погромы, и не такое будут поджигать. Когда вы поймете, что между словом «религия» и словами «экстремизм», «терроризм» надо ставить знак равенства, то у вас исчезнут вопросы.
Возгонка религиозных настроений никогда не заканчивается ничем другим, кроме погромов, убийств, варфоломеевских ночей, врезаний в башни-близнецы, костров инквизиций, проклятий, войн и взаимной ненависти. Ни к чему другому за всю историю существования религия не приводила, она и не умеет ничего другого. Она умеет учить только ненависти к тем, кто думает иначе. У нее нет другой функции.
– Драматург Вырыпаев написал открытое письмо, в котором призвал деятелей культуры не сотрудничать с властью. Согласны?
– Честно говоря, я вообще не воспринял это письмо, потому что оно интеллигентски слезливое и дуалистичное: опять про Сталина, покаяние…Пора забыть всех этих давным-давно сгнивших мудаков, как страшный сон, и понять, что из этой истории, в любом ее виде, выдавливается эликсир ненависти, вражды и регресса. Надо прекратить вообще все эти игры. А они опять туда же лезут. Поэтому всерьез относиться к письму Вырыпаева не стал бы.
Что касается сотрудничества с государством, тот в этом вопросе он прав. Надо понимать, что с государством лучше ничего общего не иметь. Это враги.
– Вы осуждаете, например, Валерия Гергиева за то, что он власть поддерживает?
– У него есть «право Лапласа». Так я называю способность человека подстраиваться под любую власть, чтобы ему не мешали делать собственное дело. Лаплас был страстным поклонником Наполеона, разражался эпистолами по поводу того, какой тот гений и покровитель наук. Когда Наполеона свергли, он написал несколько разоблачительных памфлетов для того, чтобы от него отстали и не мешали заниматься математикой и астрономией. Правильно сделал.
Вот и у Гергиева есть «право Лапласа». Пожалуйста, хотите – мы поклонимся любой власти, лишь бы у нас были сцена, театр, бархат, занавесы, пачки.
– А молодежь – она тоже хочет встроиться в систему?
– Нынешняя молодежь не хочет иметь ничего общего ни с той ни с другой коалицией. Я хорошо знаю молодежь, мне часто приходится выступать с лекциями в университетах. Я смотрю на них и понимаю, что им одинаковы и те и те другие: «Чума на оба ваши дома». Они не хотят иметь ничего общего с ними.
– И их не волнует, что Путин – это навсегда?
– Их это не интересует. Они адаптировались к этой ядовитой среде и ухитряются выживать, делать вид, что им нравится в ней. Они восприняли правила игры так же, как когда-то мы с вами, выросшие под звуки гимна Советского Союза и под портретами членов Политбюро, воспринимали правила игры, с которыми бессмысленно спорить и под которые можно было только подстраиваться.
У нашей молодежи есть ген адаптации к этой нечисти, и они, в общем, очень успешно живут.
Александр Невзоров. В красном пальто
О Невзорове, Эрнсте и красном пальто
– Вы остаетесь советником Константина Эрнста?
– Да.
– Можете сказать, что ему советуете?
– Чисто технологические вещи.
– Какие именно?
– Грубо говоря, такие: может этот мальчик иметь успех или не может? Сколько будет стоить раскрутка такого-то диктора или ведущего? Достаточно хронометража для такого-то шоу? Я же профессионал-телевизионщик, который знает это дело наизусть.
Другое дело, что телевизионная профессия вместе с телевидением медленно, но уходит в прошлое и, слава богу, умирает. Но знаний о нем во мне преизбыточно. Мы никогда не касаемся в разговорах с Эрнстом ни политиков, ни политики, он знает, что со мной на эту тему разговаривать нельзя.
Я не русский. Я написал заявление о выходе из русских.
– Как вы думаете, почему Константин Эрнст и Олег Добродеев, образованные и интеллигентные люди, возглавляют пропагандистские каналы?
– Это вопрос не ко мне. Спросите у них. Меня вообще ничто не смущает – ни то, что человек возглавляет оппозиционный канал, ни то, что он возглавляет пропагандистский канал. Я исследователь. Я наблюдаю.
– Русские люди любят больше наблюдать, чем действовать?
– Я не русский. Я написал заявление о выходе из русских.
– На чье имя писали заявление?
– Ни на чье. Для меня нет начальников. Я образно говорю, что написал заявление и ушел.
– В последнее время вы стали активны в социальных сетях. Посты пишете сами или ваши помощники?
– Моя жена Лидия Алексеевна, которая, в отличие от меня, гораздо моложе и современнее, понимает, что это последний вагон поезда, в который надо заскочить.
– Что вы понимаете под поездом?
– Я занимаюсь важным для меня вопросом – эволюцией мозга. Для того, чтобы это было хоть кому-то интересно, необходимо, к сожалению, поддерживать медийный градус накала в отношении себя самого. Если не заскочить в этот вагон, то человек становится вообще никому не нужен. Поэтому выхода нет. У Лиды, слава богу, хватило ума и таланта, а потом к ней пришло сильное подкрепление в виде легионов Шнура. Когда мы подружились с Сережей, они объединились и опрокинули мое сопротивление.
– Свое участие в съемках клипа у Шнурова вы прокомментировали так: ему нужна была живая достопримечательность. Вы правда считаете себя экспонатом?
– Конечно. В этом нет никакой мании величия, просто так сложилось исторически. В клипе были и другие, не меньшие экспонаты: Кержаков, Пиотровский, Фараон.
– Вы стали уделять внимание внешнему виду – поразили многих своим красным пальто. Это тоже связано с тем, что нужно быть современным?
– Одежда – это способ дразнить. Дураки и гуси существуют для того, чтобы их дразнить.
– А ваш перстень – вы всегда с ним. Он что значит?
– Слушайте, такое русским нельзя носить. (Смеется.) Я не русский, мне можно. Мой папа из племени команчей вообще в перьях ходил. Нам, команчам, это абсолютно органично.
– Так тайну перстня откроете?
– Его сделала московская ювелирная фирма. Мне он понравился, и они предложили мне его и еще несколько изделий, чтобы рекламировать их попутно. У меня с ними деловые отношения.
О Кадырове, Гундяеве и перспективах
– Основатель «Коммерсанта» Владимир Яковлев опубликовал статью, где рассказал о своем деде-чекисте, о том, как их семья жила в квартире репрессированных, как они носили одежду репрессированных… Это посыл для общества – пройти через покаяние?
– Это всем по барабану. Все это вечное ковыряние в истории закончится тем, что любой вменяемый человек от слов «сталин», «репрессии», «ленин», «царь грозный», «невский» будет фонтанировать рвотными массами.
– Но Германия покаялась.
– Я не видел, как они каялись. Они заняли нормальную позицию: просто предпочитают не вспоминать все это.
Всякое прошлое надо оставить публицистам, фельетонистам в качестве забавы и возможности привести исторический пример про какую-нибудь Клеопатру или про то, сколько фрикций мог выдать на-гора Николай Второй на балерине.
У меня личный глубокий интерес: хочу посмотреть на Гундяева в чалме. Он тут же побежит резать барана.
– Разве в других странах не гордятся своим прошлым?
– Такого бзика на истории, как у нас, ни у кого нет.
– Когда чиновники говорят: «Будущее России – это Путин», они искренни?
– Это чистое холуйство. У них вживлен такой механизмик, который озвучивает такие речи. Поверьте, как только изменится фамилия президента, например, на Навального, те же чиновники будут кричать: «Навальный – единственная надежда страны». Это как, например, Кадыров стал бы президентом России. У меня в этом случае будет личный глубокий интерес: хочу посмотреть на Гундяева в чалме… Он тут же побежит резать барана.
Не надо думать, что кто-то из них хоть на грош, хоть на микрон искренен. Посмотрите внимательно на макаровых, албиных, рогозиных и мединских, когда они говорят на эти темы. Видно же, что это дерьмовые актеры. Их выгнали бы в шею за такую игру из советской самодеятельности. Понятно же, что человек лжет от первой до последней буквы и завтра он будет играть диаметрально противоположное.
– Александр Сокуров любит повторять, насколько важно просвещение народа…
– Я очень люблю и ценю своего друга Александра Николаевича Сокурова, но он беспробудный интеллигент и романтик. Народ невозможно просветить, потому что просвещенный народ теряет свою основную функцию – перестает быть народом. Кто-то же должен строить каналы и бросаться под танки, и поэтому как только народ станет просвещенным, он немедленно утратит свои основные функции – строить пирамиды, Байкало-Амурскую магистраль, стоять в очереди в мавзолей, совершать подвиги и ходить крестными ходами.
У этого народа совершенно другая функция: он всегда, с любых высот просвещения ухитрится свернуть в хлев первобытного мышления. Если у него отнять православие, то он начнет искать целителей, очередных кашпировских. Для человека с первобытным мышлением поиск религиозной составляющей является обязательным и неизбежным.
Сокуров прекрасен, но он интеллигент до мозга костей и не понимает природы народа. Народ – это субстрат, который служит питательной средой для самых диких и примитивных представлений и отметает все, что выходит за их рамки.
– Вы о русском народе или вообще?
– Вообще. Так можно сказать про любой народ. Но на Западе очень хорошо поставлены барьеры и преграды между народом и механизмами прогресса – наукой, властью и всем остальным.
– В Кремле пытаются к президентским выборам создать образ будущей России. Значит ли это, что в Кремле есть люди способные думать не только о своем будущем, но и о будущем страны?
– Там есть люди, которые пытаются что-то думать, тот же Кириенко. Но все их усилия бессмысленны. Еще четыре года назад можно было что-то делать, но имея сегодня запущенную ситуацию и с православием, и с деградацией, и главное – с народом, которому дали волю быть народом, то есть иметь право на любое невежество, насилие и безмыслие, – надежд никаких нет.
– Неужели никакого будущего у России нет?
– Что такое историческая Россия? Это место, где за чтение статьи в студенческом кружке приговаривали к расстрелу, как это произошло с идеологом русского нацизма – педофилом Достоевским.
Православие держалось в России на восемнадцати статьях Уголовного уложения, где было сказано, что любое инакомыслие каралось немедленным лишением прав, ссылкой, каторгой в Сибири. Шпицрутены, маразм и наказание.
Никакой другой России не было. Никто не виноват, что интеллигенты придумали себе какую-то свою Россию. Ее никогда не было и не может быть.
– Так что насчет перспектив России?
– России нужно придумывать какую-то форму своего существования под этим названием или другим, и она ее будет искать, что бы ни делали путины, рогозины, поклонские, милоновы. Потому что для живого организма, каковым является любая популяция homo, свойственно искать способ выживания.
– Вам понятны те механизмы, которые привели к разрушению Советского Союза?
– Каких-то загадочных механизмов развала Советского Союза не было. Он развалился абсолютно естественным образом в силу своей социально-экономической, правовой, идеологической бессмысленности и ненужности. Как только генералы КГБ и члены ЦК КПСС начали рассказывать антисоветские анекдоты, сразу стало понятно, что система сгнила и рухнет. Авторитарные, деспотичные системы долго не живут, у них срок годности в среднем сто лет.
Вот ручки (протягивает руки перед собой. – А.М.), которые вольно или невольно тоже развалили Советский Союз, уничтожая легенду о советском образе жизни.
– А какие механизмы могут разрушить нынешнюю Россию?
– Любой строй, любое государство заканчивается в ту минуту, когда в его распоряжении остается меньше тысячи человек, готовых умереть за него. Тысячи человек, готовых умереть за Советский Союз, не было, было человек десять-пятнадцать. И то это были, к сожалению, мальчишки из всяких рижских, вильнюсских ОМОНов. Все остальные просто сидели и молчали.
Андрей МОРОЗОВ
