В этом месяце всё прогрессивное человечество по обе стороны Атлантики дружно посмотрело документальный фильм «Покидая Неверленд» (Leaving Neverland), в котором двое мужчин рассказали, что в детстве, как они поняли сейчас, подверглись сексуальному насилию со стороны певца Майкла Джексона. Посмотрел этот фильм и я (хотя, каюсь, целиком две части не одолел). Но вместо того, чтобы немедленно предаться прогрессивному негодованию и посмертному клеймению покойника самыми позорными клеймами, – задумался.
Мне никогда не нравился Майкл Джексон. Особенно когда он был на пике популярности. Потом, когда его начали травить, когда он стал разваливаться на части и угодил в инвалидное кресло, я стал ему сочувствовать. И Эминем, поначалу казавшийся мне прикольным, потускнел для меня, когда в одном из клипов высмеял Джексона «с отваливающимся носом».
Теперь о фильме. Его герои (они же, по их словам, жертвы насилия) говорят о том, что Джексон их любил и они его любили. Но что он их насиловал в течение многих лет подряд. Правда, поняли они это только недавно. И, судя по всему, травмированными себя почувствовали тоже только сейчас.
Вопрос – что стало причиной травмы? Насилие Джексона? Или общественный дискурс последних лет, в результате которого экс-малолетние любовники Джексона поняли, наконец, что были когда-то изнасилованы?
Вопрос этот далеко не праздный, поскольку никакого насилия, связанного с болью и унижениями, – как следует из рассказов самих же жертв, – всё же не было. И в фильме жертвы подробно рассказывают о том, как им тогда всё нравилось. А если и не нравилось, то только то, что Джексон обращал внимание на других детей. И такие отношения длились годами. И в течение всех этих лет ни дети, ни их родители – что, как мне кажется, немаловажно, – как будто ничего ужасного не переживали и не испытывали…
Конечно, любовь, которую практиковал Джексон, мягко говоря, не лучшая из возможных. И от совместных мастурбаций с детьми – даже если, как говорится, очень хочется и даже если они совершенно ненасильственны – лучше всё же, наверное, воздержаться. Ибо это, как ни крути, – использование детей во взрослых целях, заведомое злоупотребление детской доверчивостью и детским чувствами, к тому же чреватое возможной сексологической травмой для детей.
Но, чёрт возьми, мне так и хочется спросить. А дети в рекламных и политических роликах? А дети на митингах и демонстрациях? А дети в пилотках и камуфляже? Или дети в художественных фильмах, сделанных взрослыми режиссерами, – ведь многие “ранние звезды” потом ломались, сходили с колеи и в итоге гибли? Это всё – разве не злоупотребление детской доверчивостью? Не приспособление детей к нуждам взрослых?
И ещё вопрос. Что хуже – та аморальная, но всё же искренняя (как признают сами жертвы) любовь, которую дарил своим возлюбленным Майкл Джексон, – или «родительская забота», заключающаяся в бесконечных словесных попрёках, оскорблениях и унижениях, которым подвергаются дети в т.н. здоровых семьях? Кто больше в итоге травмирован – ребенок, в присутствии которого мастурбировал любящий его кумир, или ребенок, которого родные мама и папа всё детство унижали и заставляли чувствовать себя полным ничтожеством?
Скажу честно – у меня на этот вопрос нет ответа. Здесь нужно мнение квалифицированных и непредвзятых детских психологов.
Но раз так, то стоит ли делать из истории с Майклом Джексоном «прецедентный жупел»? Не лучше ли просто задуматься в очередной раз о том, как мы общаемся с нашими детьми? Бережем ли мы их детские чувства? Не насилуем ли мы их нашими собственными фантазиями о том, какими им следует быть, и бесконечными требованиями этим фантазиям соответствовать? И не снимся ли мы потом нашим детям в ночных кошмарах? Может, конечно, я что-то не углядел в показанном фильме, но, кажется, никому из жертв Джексона он в ночных кошмарах на протяжении последующих лет не являлся…
Даниил Коцюбинский
