Улетая в Кению, я уже знал, что соседняя Танзания закрыта. Культурно-литературное мероприятие, на которое был приглашён в Африку, из-за нового штамма перенеслось на апрель, но авиабилеты, включая внутренние перелёты, у меня были невозвратные, и я, недолго поколебавшись, решил: «Была-не была, где наша не пропадала!»
Заблаговременно узнал, что наш «Спутник V» в Кении сертифицирован, перед вылетом по требованию местного минздрава и Катарских авиалиний сделал ПЦР-тест, заполнил анкету авиакомпании и зарегистрировался на сайте Министерства здравоохранения Кении, получив ещё один QR-код.
Вылетал из непривычно пустынного Пулково уже в некотором волнении. Но на борту лучших в мире Qatar airlines алкоголь был в изобилии, и после третьего бокала виски, вроде, полегчало.
В аэропорту Найроби мои документы ни у кого вопросов не вызвали, однако из-за проблем у других пассажиров, прилетевших со мной из Дохи на огромном Боинг-777, в очереди пришлось отстоять три часа.
В первый же день пребывания в Найроби узнал, что сертификат о вакцинации — фигня, и что выпустят меня домой только при условии ещё одного ПЦР-теста, сделанного в Кении за 48 часов до вылета. Особенно интересной оказалась причина введения этого идиотского требования.
Оказывается, Кения сильно возмущена тем, что из африканских стран ныне делают козла отпущения в смысле рассадника нового штамма — точно так же, как и Китай два года назад категорически отрицал свою вину за якобы кем-то съеденную в Ухане панголину. В стране показатели заболеваемости и смертности от ковида существенно ниже, чем были в первую волну. И вот, чтобы никто, нигде и никогда не мог упрекнуть Кению в том, что из неё кто-то вывез омикрон, правительство распорядилось тестировать абсолютно всех выезжающих.
В столице африканский народ весьма дисциплинирован — в общественных местах почти все в масках, но, как и у нас, у большинства тряпка висит или под носом, или на подбородке. Идеологической твёрдости в этом вопросе ни у кого не обнаружил. Каждый день у меня было много общения с разными людьми, и я быстро заметил: стоит где-то на десятой минуте разговора бросить фразу «Pandemic is a big international fake!», как люди к тебе начинают относиться теплее и доверительнее, улыбаться чаще и шире. Никто ни разу не стал спорить или упрекать в конспирологии. Ни по-русски, ни по-английски. И уже одним этим кенийцы заслужили в моих глазах искреннее уважение.
- Африканский пейзаж. Баобаб
.
На трехдневном сафари и за неделю на острове Ламу про ковид можно было вообще забыть. Масаи живут в полной антисанитарии и никаких вирусов не боятся. В мусульманском же бывшем центре работорговли мало что изменилось за последние десять веков, но на 27 тысяч жителей — ни одного случая модной болезни. Видимо, просто не парятся или кладут откровенно на ВОЗ.
Точно так же было, когда в июне отдыхал в полудикой непризнанной Абхазии, где мы за неделю забыли про злосчастный вирус. А как только вернулись в Сочи — опять круглосуточное нагнетание…
Самым сложным оказалось для меня сделать тест на острове Ламу, да ещё обеспечить требование 48-часовой свежести. Процедура стоила намного дороже, чем на континенте, так как пробирки с анализами самолётом летели в Найроби, и уже оттуда приходил результат. Чтобы добраться до цивилизации в соседнем посёлке, мне пришлось нанимать провожатого, арендовать два мотобайка, заплатить $120 за сам тест, договориться, чтобы дата на сертификате была на день позже, и молить всех богов, чтобы электронная почта не подвела.
- Автор перед сдачей ПЦР-теста в посёлке Shela на острове Lamu
.
Зато, когда перед последним вечером бумага была на руках, я закатил такую отвальную, которую служащие моего мини-отеля запомнят надолго. Почти до утра смешанный хор из белых мужчин и черных женщин душевно исполнял в бассейне любимые песни на русско-английском языке с суахильским акцентом.
Санитарный кордон в международном аэропорту Найроби на вылете был ещё строже, чем на прилёте. ПЦР-справку пришлось показывать трижды. И очередь была опять на три часа. Символом вершины тупого ковидобесия для меня стали японские туристы, упакованные с ног до головы в противочумные костюмы, в масках и в пластиковых шлемах (фото прилагаю). Я сначала подумал: врачи за кем-то приехали. Нет, оказалось — просто люди из отпуска летят домой.
- Японские туристы меня позабавили
.
Стюардессы на обоих рейсах тоже были экипированы по-новому — в одноразовых белых халатах, в масках и перчатках они больше напоминали медсестёр. Мне их было искренне жаль. На всех мониторах лайнера нон-стоп крутились ролики о важности обработки рук санитайзером и строгой необходимости ношения масок.
- Стюардессы как медсестры
.
И вот я в Пулково. Всех, кто из Кении, домой не пустили. Для Роснепотребнадзора не имеет значения, привит ты или нет, есть на руках ПЦР-тест или нет, есть симптомы ОРВИ или нет. Раз из Кении — значит подозреваемый, то есть виновный, шагом марш на изоляцию, считай, под домашний арест на 15 суток. И это под Новый Год!
У мужика в белом халате, совавшего мне ПЦР-палки в нос и в рот, я спросил:
— А почему вы не верите своим коллегам из Найроби? Вот же у меня на руках свежий отрицательный…
— Так положено, — был ответ.
Постановление об изоляции мне выписывала девушка, как две капли воды похожая на Грету Тунберг (фото тоже прилагаю). Какие-то одинаковые они все — «борцы» за правильную стерильность…
- Отечественная «Грета Тунберг» выписывает мне постановление об изоляции
.
Мне-то что! А вот прилетевшую со мной русскую семью с двумя детьми, живущую в Лондоне, но по дороге домой заехавшую в Кению на четыре дня, мне было искренне жаль. Смотреть на международный скандал у меня не было сил, я посочувствовал ребятам и пошёл на паспортный контроль. Здравствуй, Родина!
Позвонил по возвращении в Кению, узнал новость: в Найроби ввели штраф в 20 тысяч шиллингов (это примерно $200) или тюрьму сроком до 6 месяцев за отсутствие маски в общественных местах.
В общем, не ходите, дети, в Африку гулять!
Алексей Васильев
Фото автора
