Александр Лебедев носит джинсы-дудочки и украшенный блестками галстук под полурасстегнутым жилетом. Не только стиль одежды российского бизнесмена бросается в глаза. Во многом другом этот 50-летний олигарх отличается от остальных своих коллег.
Этот миллиардер критикует правительство и бюрократию, и также тратит деньги на благотворительные цели. Лебедев работает в нескольких областях, и к его империи принадлежит также критически настроенная “Новая газета”. Кроме того, в Германии недавно он потерпел неудачу со своей авиакомпанией Blue Wings. Вот, что рассказал российский олигарх о своем бизнесе и планах на будущее в интервью немецкой Sueddeutsche Zeitung.
– Господин Лебедев, давайте поговорим о деньгах.
– Вы хотите поговорить о деньгах? С удовольствием. Но почему бы нам не поговорить о Романе Абрамовиче? Тогда можно было бы увидеть, как кое-кто транжирит миллиарды на свои личные удовольствия: на свой футбольный клуб, частные самолеты, недвижимость по всему миру, корабли. Великолепный пример того, как не надо тратить деньги. Как раз недавно для него в Германии была построена новая яхта.
– А у Вас тоже есть яхта?
– Нет, у меня вообще нет никаких кораблей. У меня только есть земельные участки в России и в Западной Европе.
– Дорогую недвижимость Вы себе также позволяете?
– Она не дорогая и она не предназначена для личного пользования. Это культурные центры или здания, в которых проходят благотворительные мероприятия и конференции. Мои личные расходы строго ограничены. Возможно, это связано с тем, как меня воспитывали родители в Советском Союзе. Мы тогда привыкли к тому, чтобы довольствоваться малым. Я лучше чувствую себя в небольшой гостинице, чем в огромном дворце.
– И это говорит олигарх.
– Я не люблю этот термин. Я обычный предприниматель. Хороший предприниматель может улучшить жизнь для других людей. Он создает рабочие места, повышает уровень жизни. Он дает деньги на благотворительные цели, на больницы, театры, церкви.
– А могли бы олигархи больше делать для общества?
– Если они это захотят. Их вовлеченность становится более заметной. Однако я не могу давать советы олигархам. И тем не менее: в мае из-за аварии на шахте “Распадская” погибли около ста шахтеров. Это несчастье, судя по всему, произошло потому, что вкладывалось мало средств в обеспечение безопасности. Абрамович является владельцем этой шахты и именно в этот момент он покупает себе новую яхту – это о многом говорит.
– В восьмидесятые годы Вы работали на советскую секретную службу КГБ в Лондоне. Вы на Западе развили свою способность заниматься бизнесом?
– Я заработал свои деньги в девяностые годы уже после того, как я ушел из этой службы. Однако у меня в Лондоне было достаточно времени для того, чтобы прочитывать большое количество британских газет. Это была лучшая школа экономики – все равно что инструкция по проведению будущих сделок. В советское время изучение в школе свободной рыночной экономики было под запретом.
– В девяностые годы некоторые бизнесмены получили огромные богатства. И не всегда это было полностью в соответствии с законом. Вы также получили выгоду от развала Советского Союза?
– Я ничего не получил из рук правительства. Сначала я заработал деньги на финансовых рынках, затем я стал заниматься реальной экономикой. Я все построил с нуля: мой банк, мои авиакомпании, фирму по лизингу самолетов, компанию, занимающуюся строительством жилья. Я самый крупный производитель картофеля в стране. Все это связано с огромными рисками. Требуется очень много времени для того, чтобы предприятие стало успешным.
– На Вас еще продолжают оказывать негативное влияние последствия экономического кризиса?
– Кризис? Это меня совершенно не волнует. У меня почти нет никаких кредитов. А кризис затронул прежде всего тех, кто брал кредиты.
– Журнал Forbes написал о том, что вы во время кризиса потеряли 2,5 миллиарда долларов.
– Я вас прошу, не верьте ни слову из того, что пишет Forbes.
– А сколько Вы стоите?
– Остаток на моих частных счетах редко превышает два-три миллиона долларов, а все остальное вложено. Активы моих фирм аудиторы в 2009 году оценили в 3,5 миллиарда долларов.
– Это было в начале кризиса. А сегодня, как пишет Forbes, вы стоите уже два миллиарда долларов.
– Вовсе нет, я стою больше. Я могу сделать Forbes предложение – я ему заплачу за то, чтобы он сделал все мои предприятия полностью прозрачными. Я предоставлю им любую информацию. В принципе Forbes старается что-то сделать; они единственные, кто пытается добиться какой-то прозрачности. Долгое время я полагал, что непрозрачные предприятия являются типичными для России, как, например, Газпром. Но они существуют и в других местах, в том числе, например, и в Германии.
– … где ваша авиакомпания Blue Wings в начале года была вынуждена объявить о своем банкротстве.
– Я вложил в создание авиакомпании в Германии более 500 миллионов долларов, и она конкурировала с Lufthansa и оказывала ценные услуги по доступным ценам. Но я не мог контролировать менеджмент. До этого момента непрозрачность в Германии была мне не знакома. Мои деньги были украдены.
– Вы выдвигаете серьезные обвинения против своих бывших партнеров по бизнесу.
– Аудиторы из компании KPMG выявили многочисленные нарушения, сделанные немецкими управленцами. Сотрудники проводили свои собственные сделки, используя деньги авиакомпании. Доказательством этого служат покупки дорогой недвижимости и уклонение от уплаты налогов. Это только небольшая часть нарушений со стороны менеджмента. Есть также много интересных деталей, о которых я пока еще не могу говорить. Сначала в этом должна разобраться прокуратура. Ведь все это произошло не в какой-нибудь Папуа-Новой Гвинее, а в Германии, в экономическом центре Европы.
– А какова ситуация в России?
– Россия должна быть модернизирована. Все технологии устарели, мы ничего сами не производим, а все импортируем. Но политика не сможет модернизировать Россию – наоборот: она препятствует модернизации. Государство должно быть регулятором экономики, а не действующим лицом. Большая проблема также – это коррупция.
– Вы опасаетесь неприятностей из-за того, что вы открыто критикуете правительство?
– Только при помощи открытой критики в этой стране можно что-то изменить. В противном случае мы откатимся назад в советское время. У нас есть выборы, которые таковыми не являются, у нас слишком мало свободы печати. Даже если моя критика и негативно действует на мой бизнес – я защищаю свои ценности, иначе мне надо было бы эмигрировать. Но я этого не хочу, мне нравится эта страна.
– В прошедшие несколько месяцев все было очень спокойно вокруг вашего имени. Почему, собственно?
– Я много размышлял о том, что я буду делать дальше. Хочу ли я каждый день просыпаться с уверенностью, что меня сегодня могут арестовать.
– Арестовать?
– Я финансирую критически настроенную “Новую газету”, я критикую правительство и бюрократию. Они в любой момент могут засадить меня в тюрьму.
– Критики говорят: Вы ближе находитесь по отношению к Кремлю, чем Вы это признаете. И у царя был свой придворный шут, который мог говорить что угодно, но влияния у него не было.
– Я знаю эти истории. Это значит: Лебедев является троянским конем Путина. Или Вы утверждаете обратное: Лебедев является врагом Путина. Путин не помогает мне в том, чем я занимаюсь, но он следит за этим.
– Что должно измениться в России? В конечном итоге правительство хочет модернизировать государство.
– Для модернизации нам нужны иностранные инвестиции. Если мы не откроем Россию для иностранных инвестиций, то ничего не получится. Путин и Медведев как раз для этого очень открыты. Еще два года назад все было иначе. Но предприниматели качают головой – нет интереса.
– Президент Медведев связывает большие надежды со Сколково – российской Силиконовой долиной, которую планируется построить недалеко от Москвы.
– Представление о том, что нанотехнологии вдруг возникают из ничего – это преувеличение. Правительство пытается все делать в одиночку. Вместо этого оно должно вкладывать средства для того, чтобы поддержать создание миллионов предприятий. Они сами будут заботиться об инновациях. Путин и Медведев должны создать условия для того, чтобы все смогли принять участие в модернизации.
– А какой вклад вносите Вы?
– Я мечтаю о создании международного фонда под названием “Гласность”, то есть “открытость”, вместе с Михаилом Горбачевым.
– А чем должен заниматься этот фонд?
– Мы присуждаем премии за свободу мнений, поддерживаем средства массовой информации, поощряем журналистские расследования и боремся с международной коррупцией. Если есть деньги, то можно обнаружить много злоупотреблений.
– То есть Вы и Горбачев хотите бороться против коррупции?
– Если мы будем одни, то у нас нет никаких шансов. Мы пытаемся привлечь к этому сотню самых известных предпринимателей со всего мира. Почему Карлос Слим Элу, Бил Гейтс, Уоррен Баффет и другие не работают вместе? Каждый должен пожертвовать в фонд сто тысяч долларов.
– А что получат от этого инвесторы?
– Мы пытаемся пробудить у них интерес к российской экономике. Предприятия получают часть активов моего фонда – Национальной резервной корпорации. И я в каждом случае перечисляю полмиллиона долларов в этот фонд.
– Насколько конкретны эти планы?
– Я думаю, что мы создадим этот фонд в марте 2011 года – к 80-летию Горбачева. Я как раз заканчиваю сейчас работу над проектом, после чего я смогу рассказать об этом проекте более подробно. Если нас поддержат многие иностранные предприниматели, то я, возможно, оставлю свой бизнес. В настоящий момент мое время на 99 процентов принадлежит моим предприятиям – картофелю, банкам и самолетам. Но, возможно, в один прекрасный день я перестану быть предпринимателем. Тогда вместо этого я буду заниматься журналистскими расследованиями.
