В Петербург Александр Панкратов-Черный приехал прямо из Кремля, где Дмитрий Медведев наградил его званием «Народный артист». Мы застали актера на репетиции спектакля «Надоело бояться», где он играет совсем «непафосную» роль подкупленного бомжа. В перерыве между выходами на сцену Александр Панкратов-Черный рассказал Online812.ru о президентской награде, о своих суевериях и о том, как проще всего убить человека.
Басков – плохая компания
– Александр Васильевич, вы к нам прямо из Кремля. Какие впечатления от вручения госнаград? У вас там компания хорошая подобралась…
– Да, я увидел Евгения Чазова, великого кардиолога и академика, там были мои коллеги Роман Карцев и Александр Ширвиндт, прима Мариинского театра Ирина Богачева. Я впервые “живьем” встретился с нашим президентом. Он оказался тактичным, интеллигентным и демократичным человеком – не было того, чего я опасался: уставных фраз, как в советские времена. Не было казенщины, все вышло по-человечески просто, люди расслабились. Например, певец Эдуард Хиль, человек с юмором, при награждении рассказал забавную историю. Он много лет назад спел песню “Как хорошо быть генералом” на каком-то важном мероприятии перед военными и космонавтами. Политуправление армии, не разобравшись, что в песне речь идет об итальянцах, его потом вызвало на ковер и отчитало – мол, опозорил советских генералов! И на год человека вычеркнули из всех программ – ни на радио, ни на концерты не приглашали. А через год в День космонавтики к Эдуарду Хилю подошел Юрий Гагарин и говорит: “Спой, Эдик, “Как хорошо быть генералом”!” – “Да ты что, меня за эту песню так наказали!” Тогда Гагарин подвел Хиля к маршалу Василевскому и сказал: “Представляешь, певца политуправление армии наказало. Василевский был возмущен: “Да за эту песню награждать надо!” Эдуард Хиль в Кремле и обратился к президенту: “Дмитрий Анатольевич, наконец-то вы выполнили просьбу маршала Василевского спустя столько лет и наградили меня!”
– Говорят, Николай Басков, тоже получавший с вами “народного артиста”, расслабился так, что даже спел?
– Эх… Другие артисты работают до старости, играют и в спектаклях, и в кино, и “народного” получить не могут, а тут… Ему ведь чуть за тридцать. И Рома Карцев, и Саша Ширвиндт были возмущены. Но… шоу-бизнес!
Это слово Александр Панкратов-Черный произнес с плохо скрытым презрением. Видно было, что актера никак не обрадовало быть награжденным вместе с Николаем Басковым, и негодование так и рвется наружу – нахмурил брови, сжал губы – лишь бы не сказать лишнего.
Жалейте друг друга!
– В спектакле “Надоело бояться” Киры Крейлис-Петровой вы играете бомжа. Вам не надоели такие комические, можно даже сказать, “дурацкие” роли?
– У меня там странная роль, да. Но она не так проста, как вы думаете. Я играю бомжа, которого подослала мафия, чтобы выселить двух блокадниц-старушек из квартиры. Они брошенные, гонимые, забитые, а гонит их человек, такой же изгнанный и забитый, как и они сами. И они объединяются, потому что у них родственные судьбы. И в этом трагедия – кто кого душит? Гонимые – гонимых. Жанр этой пьесы – трагикомедия, но я бы назвал его трагифарсом. Покажем эту пьесу в Петербурге, потом повезем в Магадан. Наверное, у театральных критиков будут претензии к спектаклю, но это пьеса о доброте, о том, что нужно жалеть друг друга.
А насчет моих ролей. Тут важнее, с кем я вместе работаю. Мне очень везет с талантливыми людьми. Нина Усатова, Игорь Скляр, Кира Крейлис-Петрова, Ирина Соколова – все мои коллеги по сцене. Вот я и стараюсь держаться их уровня, их аура “талантливости” дает и мне возможность взлететь. Или, например, я сыграл в фильме Карена Шахназарова “Палата № 6” по Чехову. Там просто гениальные актеры – Владимир Ильин, Женя Стычкин. Не зря эту картину выдвинули на “Оскар”.
– Как думаете, есть шансы получить американскую премию?
– Мне бы очень этого хотелось, но я боюсь накаркать. Я суеверный человек.
Вмешательство высших сил
– Да, про ваши суеверия ходят легенды, мол, Павел Глоба предсказал вам смерть одновременно с Игорем Тальковым. Но вы-то до сих пор живы.
– Я чудом остался жив. Паша Глоба как-то посмотрел на наши ладони с Игорем Тальковым и сказал, что мы оба умрем одновременно и оба не своей смертью. Мы тогда посмеялись, а в тот день и час, когда Игоря убили, я попал в чудовищную автокатастрофу, ребра себе переломал. Но моя аура была более благосклонной, чем у Игоря. Кстати, потом Паша Глоба меня еще раз убедил, что есть высшие силы. Как-то снимали передачу “Под знаком зодиака” на сорокалетие Михаила Евдокимова. А я упал с лестницы и сломал ногу. Евдокимов, мой земляк и друг, мне звонит: “Саша, надо быть на передаче! Мы тебя посадим за стол, гипс спрячем под скатертью”. Привезли меня, смотрю, к моему столику идет Паша Глоба, а у него рука в гипсе. И говорит: “Я по созвездию Рак, а по всем звездам в этом месяце Раку надо беречь свои клешни. Вот я на ровном месте и сломал руку”. А ведь я тоже Рак! И тоже на ровном месте сломал ногу!
– Многие артисты верят в приметы?
– Не просто верят, но и детально им следуют! Помню, мы снимали фильм “Фронт за линией фронта”. Едем вместе с режиссером Игорем Гостевым к полигону, где съемки. Военная картина, огромная массовка, целая дивизия, танки, артиллерия – все нас ждут. И вдруг нам дорогу переходит женщина с пустыми ведрами на коромысле. Игорь Аркадьевич кричит шоферу: “Стоять!” Мол, подождем, пока кто-то еще перед нами проедет. Простояли часа три. Потом послали шофера спросить в деревне, есть ли объезд к полигону. Сказали, что есть, но крюк – 170 километров. Когда мы проехали эти 170 километров и приехали на полигон, то солнце уже зашло, снимать было нельзя. Дивизия нас так весь день и прождала. Но ни слова не сказали – ведь автором сценария был Семен Цвигун, он тогда являлся первым заместителем председателя Комитета госбезопасности Андропова.
Самая жестокая казнь
– Сейчас много артистов уходит… Олег Янковский, вот на днях Игорь Старыгин. Вы задумывались о смерти?
– Вы знаете, да. Последнее время, после гибели Миши Евдокимова, после похорон друзей, коллег, актеров, какие-то грустные меня мысли одолевают. Меня спасают стихи. Я такие строчки радостно написал, чтобы обо мне не сожалели, случись что: “Если что-то со мной случится, вы не думайте, что случайно, просто к небу умчусь я птицей от отчаяния и молчания”.
– Как-то все равно не очень радостно. Не вяжется с вашим комическим амплуа.
– А у меня вообще стихи грустные. Особенно грущу о Москве. В последней книге есть такие строки:
Моя Москва, моя столица,
ты по ночам мне стала сниться.
Но я боюсь,
что без Москвы увижу Русь,
как без креста. Кому молиться,
моя Москва, моя столица?
Все разрушают в Москве. Вы знаете, ведь человека очень легко убить – взять и выстрелить в него. Но самая иезуитская казнь – когда тебя не трогают, ни тело твое, ни душу, ни разум твой, но убивают твое пространство, которое наполняет тебя духовностью. Вот это страшно. Когда мы говорим, что архитектура погибает, это значит, что погибает человеческое пространство. И нам перекрывают кислород.
– Новые дома везде строятся, не только в России.
– Иностранцы бережнее относятся к человеческому пространству. Я как-то приехал в Харбин. Там есть Арбат. Один к одному повторение московского. Китайцы не уничтожают – они сохраняют фасад этого проспекта. Даже скульптура стоит – кабриолет, запряженный лошадкой, и дремлющий ямщик. Те же магазины, те же названия – все сохранено. За Арбатом – да, стоят небоскребы, но стекло этих небоскребов отражает лицо этого старого харбинского Арбата. В этом есть уважение, хотя там русских уже не осталось. А у нас лепят черт знает что. Знаете, как про Калининский проспект в Москве говорили – “вставная челюсть Москвы”. А сейчас называют “Вдруг-стрит”. Идешь по Арбату – и вдруг…
– В Петербурге такие же проблемы сейчас.
– Я поддерживаю всех питерцев, которые отстаивают свой город. Ведь их предки здесь похоронены. Я сам с Алтайского края, из деревни, но моя мама родилась в Петербурге, а мои предки здесь жили и служили в царской охране. Их в 1927 году репрессировали. Я был на месте, где они жили. Это на Малой Невке. Анатолий Собчак когда-то предлагал мне вернуть мое имение, но я зашел, глянул на особнячок, он хоть и небольшой, двухэтажный, но я понял: у меня не то что слуг, даже вшей не хватит, чтобы содержать этот дом!
