Бабушка не советует мне долго жить

Актуальные наблюдения за человеком, который помнит 1941 – 1945 годы

Моей бабушке будет 92 года и её сформировала война. В 1941 году родители водрузили на её детские плечи деревенский дом в Вологодской области, чтобы самим ходить на работу в далёкое село. Оставили ей корову, домашнее хозяйство и четверых сиблингов, которых надо было нянчить и водить в школу. Она знала, что ей не дадут учиться и нормально жить.

Послевоенная жизнь быстро унесла жизни её отца и брата. Позже она десятилетиями хранила в деревенском доме целые сундуки муки, чтобы всегда быть готовой к голоду. Поэтому сейчас — как бы цинично это ни звучало — за ней особенно интересно наблюдать накануне 9 мая. Я сделала несколько пометок.

.

«Не Сталин и ладно»

Конечно, она не верит, что Россия может быть источником каких бы то ни было проблем. Ведь сейчас не Сталин и никого не расстреливают — чего ещё вам, молодым паразитам, надо? Если не Сталин, то хорошо — так считает бабушка. Она ненавидит, когда кто-то говорил: «Сталина на них нет». Раньше после таких фраз она не скупилась на отборную ругань.

.

«Я не буду смотреть!»

Я постоянно читаю украинские СМИ, а бабушка постоянно просит рассказать ей новости, и это порядком надоело. Чтобы вы понимали масштаб проблемы: когда я у неё дома, она просит каждые пять минут. А когда я у себя дома, она может позвонить в 5 утра. В 9 вечера. Если телефон отключён, то она придёт звонить в домофон. Нервы мои не выдерживают, и я, бывает, говорю: «Ну включи ты телек и всё узнаешь!». Она отвечает: «я не хочу смотреть, я знать хочу!». Я вешаю трубку, и через пять минут мой телефон звонит снова.

.

«А мы сможем дышать?»

Бабушку не интересует, сможем ли мы свободно ездить заграницу или покупать лекарства. Она постоянно спрашивает, сможем ли мы дышать. Сначала я не понимала, что она имеет в виду, а оказалось, что это её представление о ядерном ударе. Не знаю, как ей ответить, отшучиваюсь, что в Череповце мы никогда и не дышали на самом деле.

.

«9 мая всё кончится»

С одной стороны, бабушка верит, что 9 мая ситуация разрешится сама собой каким-то счастливым образом. Она постоянно ищет знаки в доказательство своей гипотезы. С другой стороны, она уже говорит со мной в прошедшем времени: «Ты не расстраивайся, что замуж не вышла, там ничего хорошего. Только зря ты богу не молилась, всё равно он есть, вот увидишь». Мне 24 года. Я не расстраиваюсь и не молюсь.

.

«Все равно их всех убьют»

Продолжение темы замужества — бабушка настоятельно не рекомендует «связываться с кем-то» (так она называет любые романтические отношения) прямо сейчас. Причина: «Всё равно их всех убьют. Не убьют, так покалечат. Не покалечат, так сопьются сами». Вероятно, отсюда и прошедшее время из предыдущего пункта.

.

«Мы бы умерли»

Бабушка хотела сбежать в Киев ещё в 1950-х: какой-то её дядька пообещал там устроить бабушку в техникум. Видимо, техникума не случилось, потому что образование у бабушки пять классов. Она постоянно вспоминает могилы родственников в Киеве и спрашивает меня, кто там остался из их потомков, но я не знаю никого из тех людей. Бабушка говорит: «Если бы я уехала в Киев, мы бы тоже все умерли, наверно». Я не решаюсь возразить, что если бы она уехала в Киев, никаких «нас» вообще бы не было.

.

«Не живи долго — не понравится»

Бабушка мне приказала мало жить. Уж точно не 90 лет. Говорит, что почти за век мир лучше не стал, и нечего смотреть на это. С самого раннего моего детства она смотрит на меня взглядом, полным не то жалости, не то презрения — за мои беспричинно легкомысленные вопросы, за мои «умные и пустые» слова, за мою тепличную консьюмеристскую жизнь. Сейчас меня столкнут с «настоящей русской жизнью», полной лишений и горя, и бабушка не видит в ней места мне.

«Далеко не убежишь, а вернёшься – так не живи долго…».

.

«Не трожь фотокарточки!!!»

Сейчас бабушка почему-то не хочет, чтобы я смотрела старые фотографии, хотя раньше я их видела не раз. Фото на обложке сделано, наверно, в середине-конце 40-х: там бабушку едва можно разглядеть под деревом. На обороте фотокарточки отрывок из военной песни:

«…Я одна, одна стою у тополя,
И обидно сердцу – крыльев нет»

Этот единственный снимок, который бабушка мне отдала.

– Вот помру, хоть все фотокарточки заберёшь.
– А вдруг ты до 120 жить будешь? Я столько ждать не могу.

Бабушка никогда не ценила моих шуток – выгнала меня прочь, и на этом мои наблюдения закончились…

Дина Тороева