Театральный Петербург переживает очередной скандал. На сей раз – нешуточный, демонстрирующий (помимо прочего) глубокий кризис отечественного репертуарного театра как такового. Худрук Театра имени Ленсовета Юрий Бутусов сообщил прессе и общественности о том, что он подал заявление об уходе со своего поста.
По словам Бутусова, случилось это потому, что полномочия художественного руководителя не были предоставлены ему в полном объеме (он не смог даже сам назначить худсовет), возможности самому выбирать директора театра он был лишен, в расширении административно-творческой части (создании пиар-отдела, гастрольного отдела, должности помощника худрука) ему было отказано. Этих обстоятельств с точки зрения Юрия Бутусова оказалось достаточно, чтобы должность, которую он занял так недавно (с ноября 2017 года, до этого будучи главным режиссером театра), была им стремительно и категорически оставлена.
Последовал взрыв возмущения. На защиту Бутусова поднялись артисты труппы Театра Ленсовета (в подавляющем большинстве), зрители, критики, театральные деятели. Инициативная часть публики устроила небольшую акцию в поддержку своего кумира (использовался плакат «Бутусов – не дурак!» – смелая внутритеатральная шутка), Ассоциация театральных критиков выступила с открытым письмом, адресованным СТД, руководству города, заинтересованным сторонам. Театральные профессионалы признавали, что значительная часть требований Юрия Бутусова заслуживает внимательного рассмотрения, поскольку все вышеперечисленное – это необходимые условия работы авторитетной театральной организации в современных условиях, этап развития, логично следующий за выпуском популярных спектаклей, получением «Золотых масок» и т.д. У театра, занявшего столь заметное место в городе, возникла возможность и необходимость расти, расширяться, работать на международном уровне – все это требовало некоторых административных усилий (вполне мирных, и, кажется, с финансовой точки зрения ничуть не фантастических, способных обернуться моральной и материальной прибылью).
Однако неожиданно возникший конфликт Бутусова с многолетним директором Театра имени Ленсовета Градковским многим показался куда менее взвешенным и основательным. Неспособность договориться с собственным директором (о проблемах взаимодействия с которым ничего не было известно на протяжении последних лет, когда Бутусов пребывал в должности главрежа) – свойство, не лучшим образом характеризующее лидерские качества худрука. Возможно, когда несколько лет назад Театр имени Ленсовета находился в эпицентре скандала, связанного с тем, что тогда Бутусов как раз наоборот отказывался занять должность художественного руководителя театра, режиссер был более объективен в своих оценках происходящего. Но прошли годы, Театр имени Ленсовета окончательно стал театром Юрия Бутусова (в сознании большинства актеров – его учеников и верных соратников, в сознании преданных зрителей, в общей оценке театральной среды) – и, будучи хозяином театра на идеологическом уровне, резонно, что режиссер потребовал себе полномочий и на уровне более материальном. Тем более что часть требуемых им сегодня полномочий – неотъемлемые права любого худрука.
Но накал конфликта вокруг Театра имени Ленсовета куда значительнее, чем прения по поводу изменения Устава театра. Разгоряченная публика и восторженная критика заявляют, что косное культурное начальство в лице неожиданно ярко проявившего себя Константина Сухенко рушит судьбу художника, изгоняет из города театрального гения и уничтожает Театр имени Ленсовета. С этим можно согласиться лишь отчасти. Необыкновенная художественная ценность всех без исключения спектаклей Юрия Бутусова – вопрос спорный. Лично мне их эстетическое качество представляется весьма сомнительным, интеллектуальное содержимое – поверхностным и инфантильным, образный ряд – вторичным и смехотворно эклектичным (попросту случайным), интонация – надрывной и истеричной, а «дионисийский хаос», к которому стилистически тяготеет этот театр, – рахитичным и худосочным. (Все то, что в театре Бутусова – желанная и недостижимая цель, Анджей Жулавский исчерпал еще в конце 80-х.) Короче говоря, Театр Ленсовета под руководством Юрия Бутусова для меня – идеальный пример «клуба, который я игнорирую» из известного английского анекдота. То есть – если вы помните первоисточник – такого, который просто обязан быть где-то неподалеку.
В этом и суть. Игнорируем мы театр Бутусова или восхищаемся им (меняя знак с минуса на плюс, называя истерику энергией, глупость – космосом непознанного, а структурное бессилие – поэтическим вдохновением), это не так уж важно. По-настоящему важно то, что такой театр – есть. Он совершенно определенный, у него есть свое лицо, свой язык (но не речь, к сожалению), свои радости, свои шутки, своя память, своя труппа, свои зрители, свои фанаты. Публика точно знает, куда идет, приходя сегодня в Театр имени Ленсовета (и знает, куда не идет, не ходя туда).
Этой отдельностью, особостью, концентрированным своеобразием – может похвастаться далеко не каждый петербургский театр. Таким не был театр, который принимал когда-то Владислав Пази (театр, гордящийся памятью Игоря Владимирова, но на сцене решительно не способный ее почтить). Таким не был – особенно в последние печальные годы – и театр самого Пази, избравший компромиссный путь и идеально вписавшийся в «бульварное кольцо» городских развлекательных театров. А при Бутусове театр стал особенным, ни на кого не похожим. Есть зрители (молодые – это отчасти важно), которым этот театр необходим, есть актеры (и тоже молодые) – которые без него не проживут. Они не превратили этот театр в секту – сектанты не заполняют залы ежевечернее, а Театр имени Ленсовета сегодня популярен. Отчего же его так внезапно не полюбило культурное начальство, почему было не пойти навстречу Бутусову (по крайней мере, не сесть за стол переговоров, отменить пиар-отдел, спасти Градковского, но уступить гастрольный и худсовет – к примеру)?
И вот тут нам пригодятся некоторые высказывания Константина Сухенко, буквально прославившегося в одночасье как знаток теории театра. Во-первых, прозвучало предложение Бутусову «поставить веселый спектакль <…> посмеяться и пошутить вместе с людьми». Во-вторых, появились рассуждения на тему «ухода Театра имени Ленсовета в нишу классического театра. Тем более что там работают многие артисты классического направления». Неудивительно, что позиция Комитета по культуре вызвала бурю негодования. Для театральной общественности эти высказывания звучат как устойчивые начальственные штампы из самых мрачных и подлых советских времен. Театроведы это по истории проходят. И реакция профессионального сообщества была предсказуемо однозначна.
Это только кажется, что первая цитата – анекдот (что-то вроде «слишком много нот, мой милый Моцарт!»), а вторая – взвешенные предложения по улучшению. Нет никакого «классического театра» – есть авторские театры, где прямое драматическое повествование основано на определенном стиле режиссерского разбора (очень модифицированном и адаптированном со времен Марии Кнебель и основоположников МХТ). Таков театр Льва Додина, а с недавних пор – «Мастерская» Григория Козлова (распростившаяся с былой сентиментальностью и обретшая необходимую глубину). Театры Льва Эренбурга и Анатолия Праудина, развивающие (а не имитирующие) старые традиции школы Товстоногова и Музиля, никто не называет «классическими», хотя вот уж напрасно. И в каждом случае – речь идет о личном выборе режиссера, характером своего таланта предрасположенного к особому постановочному стилю. Редкость по нынешним временам необычайная. Потому что это не их время. Всего лишь.
Но в Комитете по культуре говорили ведь не об этом, правда? На самом деле две нашумевшие цитаты сливаются в одну: «классический (потому что в Ленсовете есть актеры какого-то такого направления) театр, который будет шутить с людьми». А вот таких одинаковых, неотличимых друг от друга «шутников» – три четверти городских театров. От вечнозеленой Комедии до тишайшего Литейного, от прости господи театра «Буфф» до умильного Молодежного, а есть ведь еще какая-то «Суббота», и есть, наконец, главный театр Петербурга – «Русская антреприза», известная тем, что там Путин на пианино играл. Вот там везде и шутят, и делают излюбленное начальством «классическое» лицо одновременно. Им бы сообщить, что русско-японская война закончилась и их провинциальные пародии на театр Корша выглядят не вполне свежими, – но такие жестокости ныне не в ходу. Пошлые ужимки чередуются (или соседствуют) там с не менее пошлыми глубокомысленными излияниями, и свечи горят, и артисты в костюмах дрожащими от переполняющих чувств голосами несут всякий вздор, низводя автора до своего уровня (потому что – о, ужас! – режиссерская интерпретация существует даже в театрах, где режиссер – «раболепная посредственность», как говорил Бомарше. Просто по закону Гейзенберга). Зато слова артисты бубнят (или орут) правильные, как в книжке написано, а стало быть – классика. Как будут играть ленсоветовские актеры «классического направления», уйди Бутусов из театра? Да так же. Они уже играли – и до Пази, и во время Пази. Художественное банкротство подтверждено.
Есть ли на примете в Комитете по культуре режиссер, на которого можно было бы тут же заменить Юрия Бутусова? Нет. Потому что за учителем уйдут ученики (а не уйдут – примутся бунтовать), а оставшиеся выместят свою недееспособность на новоприбывшем. Может ли новый режиссер (с лидерскими качествами, превосходящими предшественника) привести с собой свою труппу? Нет – такова реальность нашего любимого русского репертуарного театра. Устроит ли публику и театральную общественность какой-нибудь тихий безымянный труженик, минимально умеющий разводить мизансцены, репетировать пьесы по ролям и бегать за кофе заслуженным артистам (потому что кто-то известный и яркий опять будет неугоден)? Вряд ли – Бутусов построил слишком серьезное здание своего театра, разнести его вдребезги, стереть с лица земли, чтобы организовать там очередной верноподданнический драмкружок, быстро не получится.
Спору нет, решения Юрия Бутусова, поставившего под угрозу само существование театра, выглядят безответственными. Но управляющая организация вроде бы для того и нужна, чтобы не сводить счеты с эмоциональным художником, а действовать на благо отечественной культуры. И художника побуждая к тому же.
Лилия Шитенбург
