Петербургский актер Борис Смолкин по гроб жизни обязан дворецкому Константину. Сыграв ироничного слугу в сериале «Моя прекрасная няня», в свои 50 с лишним лет он вдруг попробовал славу на вкус. Платить за это «блюдо» пришлось редкими встречами с молодой женой, которая живет в Петербурге, пока актер мечется в поездах между двумя столицами. Борис Смолкин рассказал, почему даже постоянная работа в Москве не заставила его бросить Петербург.
Грустная жизнь на два города
Бессонные ночи в поезде Санкт-Петербург – Москва сделали свое дело. Перед своим очередным спектаклем Борис Смолкин устало сидел в гримерной и курил сигарету за сигаретой. Пепел падал на пол, а заодно и на дорогие брюки актера. Педантичный дворецкий Константин такое бы не одобрил. А Борис Смолкин спохватывался только через пару минут и лишь небрежно стряхивал пепел со своей одежды.
– Я пытаюсь делать что-то в Петербурге, но работы здесь так мало. Обидно, что все крутится в Москве. Мне приходится постоянно там торчать. Это, конечно, связано с большими неудобствами. Встречаемся с женой и сыном по сути, только когда я приезжаю в Петербург играть спектакли. Никаких праздничных ужинов при встрече мне не устраивают. На это нет времени. Да и какой праздник: так, приехал какой-то человек… – Смолкин скупо улыбается своей же шутке и тут же продолжает: – Я приезжаю в Петербург утром, потом еду к маме повидаться, вечером – спектакль, ночью – поезд на Москву. Вот и вся встреча с семьей. В поезде, конечно, грустно бывает… Сижу в купе, читаю что-то, звоню родным. Так что я бы не сказал, что у меня все хорошо. В каждой избушке свои погремушки.
– Не было желания бросить Петербург и уехать всей семьей в Москву?
– Нет, никогда я этого не хотел. С Петербургом у меня слишком много связано. Я здесь родился, у меня здесь живет мама, которой в этом году будет 90 лет. Конечно, я мог бы при желании перебраться в столицу. В Москве меня многие знают. Хотя я не очень люблю предлагать себя, суетиться по этому поводу. У моей супруги, кстати, витали мысли, мол, давай в Москву. Но беспокоилась она не за меня, а за нашего сына Глеба. Он занимается фигурным катанием, и Светлана предположила, что в Москве ему будет легче добиться успеха. Но ничего, он и в Петербурге чемпионом станет. Кстати, пару дней назад Глеб занял первое место в каких-то соревнованиях. В 10 лет катается уже как кандидат в мастера спорта. Я неоднократно бывал на его соревнованиях. Правда, мало что в этом понимаю… На коньках стоять вообще не могу. Может быть, поэтому меня и не приглашали в шоу “Танцы на льду”. Хотя была вероятность, что я буду участвовать в “Звездах на паркете”. Не вышло. Но я не сильно туда и рвался. Странно было бы в моем возрасте вдруг загореться бальными танцами. Мне легче начать вязать или вышивать крестиком.
Уехав из Купчино, стал человеком
– Давайте к Петербургу вернемся. Долгое время вы жили в спальном районе, а теперь переехали в центр города. Не появилось ощущение, что вы с одной планеты перебрались на другую?
– Да я наконец-то себя человеком почувствовал! Переехал – и будто вернулся в свой родной город. За 15 минут я могу пешком дойти куда угодно. На меня вообще старый Петербург производит огромное впечатление. А спальные районы – это уже какой-то другой Петербург. Я вообще не уверен, что, например, деревня Купчино имеет какое-то генетическое отношение к Северной столице. То же самое могу сказать и о спальных районах Москвы. Еще меня пугает, что на смену всем архитектурным стилям нашего города приходит “стаканизм”. Эти стеклянные бетонные стаканы выглядят чудовищно. В 90-х годах через каждые 30 метров в Петербурге были мебельные и обувные магазины. А сейчас – бизнес-центры, сделанные на уровне детского конструктора “Лего”. Мне не очень понятно, чем в этих центрах занимаются люди, если они вообще там есть.
– Вы работаете в Москве и не можете не знать, что там “стаканизма” еще больше…
– Наверно, так. Но для меня Москва и не представляет большого значения. Другое дело – Петербург. Многие новые здания у нас выглядят убого. Это архитектура амеб. Простейшие организмы собрались и что-то для себя проектируют: вот здесь будет центр амеб, а здесь будет жить несколько микробов. Это убого, обидно, ребята. Петербург явно не заслужил этого.
Зря выщипывали брови
– А у вас не было мыслей, что и вы заслуживаете большего? Хотелось ведь, наверно, играть не дворецкого Константина, а Гамлета, Пушкина…
– Да господи, какая разница, кого играть! Говорят, все актеры мечтают о роли Гамлета. Но меня как-то Бог миловал. К счастью, режиссерам не приходило в голову сделать из меня принца Датского. Своеобразная была бы постановочка… Хотя однажды и я прикоснулся к Шекспиру. Играл Полония в “Гамлете”. Странный эпизод в моей жизни. По-моему, у меня тогда ничего не получилось с этой ролью. Я, по крайней мере, не очень понимал, кого играю. А что касается Пушкина, то я пробовался на роль Александра Сергеевича. Фильм должен был снимать Марлен Хуциев.
– Вас не взяли на роль?
– Нет. Фильм, кстати, так и не вышел. Сейчас уже я задним умом понимаю, что меня на пробы пригласили, чтобы создать иллюзию выбора актеров. Марлен Мартынович хотел снимать в роли Пушкина лишь Дмитрия Харатьяна, которому было чуть за 20. Я тогда очень долго ездил на пробы. Примерно полгода потратил на это. Мне выщипывали брови, клали вату под щеки и под губы, надевали светлый парик… Марлен Мартынович считал, что Пушкин был блондином. Ну, это его личное дело. Сейчас я понимаю, что не осилил бы этой роли. И я, честно говоря, совсем не похож на Пушкина. Отдаленное сходство будет, только если меня в бакенбардах поставить на пригорке в 500 метрах от камеры.
– Но Сергей Безруков тоже не очень похож на Пушкина, и это не мешает ему играть поэта в спектакле “Александр Пушкин”…
– Не будем о грустном! Похоже, Безрукову все равно – что Пушкин, что Есенин. Это его личное дело, на кого он там похож. А я вот не смог бы сыграть Пушкина. Но я счастлив, что прикоснулся хоть так к большому кино и великому режиссеру. После проб Марлен Мартынович прислал мне письмо, в котором поблагодарил за участие в пробах. Больше я ни от одного режиссера никогда не получал ни “спасибо”, ни “пожалуйста”, ни “до свидания”.
“Пусть меня воспринимают как прислугу”
– Вместо Пушкина вы сыграли дворецкого Константина в “Моей прекрасной няне”. Не боялись испортить свою актерскую репутацию?
– Нет. Я спокойно к этому относился. Пусть меня воспринимают как Константина, прислугу дома Шаталиных. Хоть какой-то ореол будет вокруг моего имени. До этого меня знали лишь в театральных кругах Петербурга. И дворецкий, кстати, не самая плохая роль.
– Не было соблазна отказаться от съемок в очередном сезоне “Няни”?
– Это был не соблазн, а огромное желание. Но я не хотел подводить коллег. Мы же все связаны. На мой взгляд, не стоило снимать вторую часть “Няни”. Это как лишний кусочек за обедом, от которого уже тошнит. Вот сняли еще 40 серий и зачем?.. Очень надеюсь, на этом “Няня” закончится. Потому что это были какие-то ненормальные съемки. Работали по 12-14 часов. Настя Заворотнюк приезжала в 8 утра, делала себе прическу, снималась, уезжала в 12 ночи. Мы себя взбадривали как могли, подшучивали друг над другом в кадре. Да, много случалось экстремального. Камеры падали, несколько раз отключалось электричество, а один раз разрядом грозы пробило крышу.
