Если социологи изучают, как воспринимают зрители то, что уже получилось, то в начале музейного конвейера – на стадии «сборки» – стоят кураторы и дизайнеры. Что сделать хочется, а нельзя? Рассказывает заведующая отделом оформления выставок Русского музея Марина Дынай.
– Музейный дизайнер, он кто – придумщик или исполнитель?
– Мне ближе другое сопоставление – у меня как актера есть свой режиссер. И этот режиссер – идея экспозиции. Сотрудники отделов собирают произведения из фондов музея, часто и из других музеев, и мы вместе думаем, как их экспонировать. Наша задача так сформировать пространство, чтобы все вещи вошли. Выделяем главные (по мнению авторов), формируем пространство зала, интересную среду, цветовое решение.
Кроме этого надо выполнить требования хранителей – чтобы предметы не трогали, чтобы не дуло (деревянная резьба боится сквозняков), пыль не попадала. Надо сохранить вещь, защитив от лишнего света, влаги. Но сделать так, чтобы ее было видно, чтобы она производила впечатление.
С веревочками всегда борюсь. В исторических залах они сами экспонаты, «тросы» еще возможны. Но на выставках они неприемлемы.
Не говорю про требования пожарной и просто безопасности. В итоге все наши фантазии жестко ограничены множеством условий.
– Ваши последние работы – выставки «Искусство в жизнь» и «Мечты о мировом рассвете», обе к 100-летию русской революции. Она диктовала подходы.
– В первой много небольшой графики, ее сложно экспонировать на ровной длинной стене. Чтобы сформировать композицию, чтобы рисунки не «рассыпались как горох» по стене, придумали выступы.
Плюс цвет стен красный, но разных оттенков, которые создают цветовую игру вместе с черными рамами и серыми паспарту.
– Разве мощный деревянный «Стенька Разин с дружиною» Сергея Коненкова, выставленный рядом с графикой, не подавил мелкие рисунки?
– Нет. Эта деревянная скульптура тоже «держит» большой зал, это два монолита – блоки графики и Степан Разин. Аналогичным образом блочный принцип работает в остальных залах с фарфором, костюмом плакатами и т.д.
– «Мечты о мировом расцвете» удивили обилием антимонархических цитат. Это сознательно сделано?
– Их подбирали авторы выставки, стремясь показать, что художники разных направлений не были равнодушны к происходящим событиям революции и по-разному выражали свое отношение к ним. Дизайнеры отвечали за форму подачи сопроводительных текстов. Активным цветом стен мы выделили авангард, на нейтральном фоне разместили фигуративные работы.
– Мультимедийный зал посвящен поэме Александра Блока «Двенадцать». Это ваша работа?
– Этот зал – идея авторов выставки: надо показать первое издание поэмы с цветными иллюстрациями Юрия Анненкова.
Просто листание книги на экране уже никого не впечатляет. Наши дизайнеры создали фильм с анимационными фрагментами по рисункам Анненкова. Фильм демонстрируется на трех экранах, установленных в разных плоскостях. На каждом экране – своя проекция, вместе они составляют общую живую картину.
– Еще рисунки Анненкова перемежаются фрагментами старых фильмов. А если зритель встанет в центр зала, то услышит чтение поэмы. Не слишком ли сложно для зрителя?
– Не было задачи заставить смотреть на все три экрана одновременно. Наша идея – создать ощущение и образ фрагментарности, распада времен, которые породила революция.
– Но на всякий случай нарисовали стрелку – где встать?
– Когда мы несколько лет назад много занимались музейной навигацией, то я поняла, что один человек в незнакомом месте ищет ориентиры и находит их. Другой будет у смотрителя спрашивать, как пройти, стоя перед указателем с аршинными буквами. Пока нужны и стрелка и смотритель. С иностранцами попроще: они ищут указатели на своем языке.
– Анфилада в корпусе Бенуа заканчивается залом с лестницей, а там почему-то выставки нет. Не хватило экспонатов?
– Не люблю этот зал, бывший вестибюль. Но по противопожарным нормам лестницу нельзя даже завесить. Чтобы все видели, где выход.
– А легкой полупрозрачной тканью?
– Тем более, по нормам пожарной безопасности. Сейчас безопасность на самом первом месте. Мы постоянно ищем выход из безвыходных положений.
– Какой ваш проект самый удачный?
– Для меня важней и интересней музейный принцип – не в пользу эффекта, крутого дизайнерского хода, а в пользу экспоната. Именно желание увидеть подлинную вещь и ее магию, которые не заменит никакой виртуальный показ, заставляют людей приходить в музеи.
Моя задача – помочь зрителю запомнить выставку, заново удивиться произведению, а не делать шоу из произведений искусства. Хотя есть и другие подходы.
– Например, выставка Филонова 2006 года, когда картины выглядели как слайды?
– Мне не понравился тот эксперимент. Тогда было модно в абсолютно черном пространстве высвечивать картину по обрезу рамы. Больше мы к нему не возвращались, хотя публике понравилось.
Такой метод возможен для показа печатной монохромной графики, где даже слабая подсветка – «как свеча», кажется яркой.
Вадим Шувалов
