Реакция общества на валдайскую буффонаду Путина, пообещавшего соотечественникам рай в обмен на ядерное мученичество и заявившего о готовности россиян дружно погибнуть за отечество (понимай: «за царя и отечество»), оказалась предсказуемо дерзкой.
Моим знакомым медикам, наблюдавшим речь президента РФ по телевизору, почудилось, что он был попросту не вполне трезв: не с первого раза одолевал вполне рутинные словосочетания, не мог правильно выговорить куда более простые слова, чем некогда так и не давшийся ему «Рабиндранат Тагор», – вроде «потенциальный» и «соцсети».
Некоторым политологам привиделся в шокирующем заявлении Путина депрессивный экспромт политэкономически обанкротившегося авторитарного лидера, которому больше нечего пообещать своим возлюбленным согражданам, кроме загробного блаженства. Ибо с мечтой о рае на земле, активно внедрявшейся в массы в период первых путинских каденций (когда всерьёз обсуждались «удвоение ВВП» и прочие сказки для детей изрядного возраста), – приходится ныне проститься навсегда.
Ряд наблюдателей расценили ядерную прибаутку Путина как угрозу, адресованную «неразумным хазарам» из НАТО. Правда, осталось неясно: почему эта беспрецедентно агрессивная заявка, хотя и поданная «в шутейном кляре», вдруг прозвучала именно сейчас? Ведь, казалось бы, наиболее острая фаза противостояния с Западом, вызванная присоединением Крыма и боданием вокруг «борьбы с терроризмом в Сирии», уже миновала.
Так почему же о неотвратимости ответного ядерного удара Путин вспомнил именно сейчас? Может, в самом деле преступил ЗОЖ-заповеди и немного «тяпнул» перед выходом на арену и всё дело в этом?
Вряд ли. То есть даже если и был президент РФ в тот день немного нетрезв, это повлияло разве что на изысканность его дикции, но никак не на контент его спича.
А спич был от начала и до конца – искристо-милитаристский. Таким он, значит, и был запланирован. Как и его ключевая мысль – о решимости незамедлительно нанести такой ответный ядерный удар, который превратит в радиоактивный пепел весь земной шар, включая «мучеников-россиян». Именно с этой целью, как можно понять, задававшему вопросы Федору Лукьянову и было поручено вспомнить полугодичной давности предвыборную президентскую фразу: «А зачем нам такой мир, если там не будет России?» В своём валдайском выступлении Путин фактически продублировал сказанное в марте, добавив лишь «гэг» про рай, в который непременно попадут россияне, и про их врагов, которые «просто сдохнут», поскольку «даже раскаяться не успеют».
Итак, Кремль – когда уже нет никакой необходимости заниматься предвыборным популизмом – вдруг решил подчеркнуть, что настоятельно предостерегает Запад от соблазна нанести силовой удар по России. Стало быть, это уже адресовано не столько российским избирателям, сколько Западу. Значит, Кремль исходит из того, что такое предупреждение – актуально и своевременно.
Но почему Западу, а точнее НАТО, на исходе второго десятилетия путинского правления вдруг может захотеться нанести по России «превентивный удар»? Вариант ответа, как представляется, здесь может быть только один: потому что Россия совершит нечто такое, что просто не оставит НАТО другого выбора действий. Иными словами, Россия учинит некий акт военной экспансии. Притом экспансии куда менее «гибридной», чем все предыдущие. То есть более откровенной и более силовой.
Но зачем Кремлю вдруг может понадобиться очередная «маленькая победоносная война»? И каков может быть её наиболее вероятный вектор?
Ответ на первый вопрос кажется более-менее понятным.
Победа Путина на президентских выборах 2018 года, как показала жизнь, явилась, по сути, пирровой. Большая часть проголосовавших за Путина в итоге не только не обрадовались разверзнувшейся «путинской вечности», но скорее даже приуныли, поскольку давно уяснили, что дней путиноидных прекрасное начало осталось далеко в прошлом, а в будущем – с этим президентом будет всё бедней и трудней («хотя без него тоже никак!»).
Со своей стороны, Путин, в медитативных левитациях с духом Махатмы Ганди, судя по всему, так высоко воспарил, что не разглядел вовремя суть произошедшего «внизу» социально-психологического надлома. И потому, вероятно, «по совету друзей», решил на мнимом гребне своего электорального триумфа оперативно совершить ряд непопулярных «подвигов». И в итоге промахнулся – и со всего маха засадил себе в харизму ядовитую занозу пенсионной реформы. Заноза эта застряла намертво. Харизма воспалилась и потекла. Рейтинг опал. И каждое следующее лыко отныне стало ложиться в эту свищевую строку: и Боширов с Петровым, и ингушский протест, и упавший «Союз», и всё, что ещё не случилось, но непременно ещё случится. При этом социологи чуть ли не хором стали доносить, что никаких шансов на скорую реанимацию рейтинга – нет. Если, конечно, не придумать что-то экстренно чудотворное.
Кое-кто из наблюдателей предположил, что Кремль собрался в этой связи подарить российскому народу, страсть как охочему до «собирания земель», Белоруссию: в виде части конституционно сцементированного союзного государства, над которым возвысится Путин, повелевающий «батькой» Лукашенко и «сынкой» Медведевым. Правда, уверенности, что российский народ в самом деле почувствует восторг от повторного дарения ему того, что уже один раз, вроде как, было подарено, в Кремле, похоже, так и не сложилось. И потому разговор о неких частичных улучшениях Конституции РФ, недавно начатый было Валерием Зорькиным, довольно быстро утих.
Зато – и тут мы подходим к ответу на второй из заданных выше вопросов – вовсю разгорелся церковный скандал вокруг Украины и зазвенели с российской стороны предостережения насчёт возможного кровопролития – в том случае, если вновь испечённая Украинская православная автокефалия вдруг надумает покуситься на Киево-Печерскую лавру. А там, где кровопролитие, там, конечно же, не обойтись без миротворческой миссии. Особенно если аккурат перед ней провести референдум среди киево-печерских мощей по вопросу о сохранении Лавры в лоне РПЦ, а заодно и присоединении всей территории киевской митрополии – к РФ. Тут уж православное воинство просто обязано будет взять под контроль очередное сакральное место России.
Маловеры, конечно же, задышат часто и воскликнут: риск! авантюра! абсурд! Ну, и что? То же самое они говорили и в 1994 году накануне войны с Чечнёй, и в 2014 году – по случаю прихода вежливых чепиг и мишкиных в Крым. Однако именно Чеченская война (правда, дубль два) превратила никому не ведомого «человека без свойств», обитателя лубянской избушки– в «секс-символ России» и всенародного любимца. А о том, какой чудо-виагрой для путинского рейтинга (начавшего было проседать после «рокировки» и Болотной) стал Крым, говорить и вовсе не приходится.
Учитывая, таким образом, что эликсиром жизни для путинского рейтинга являются войны – горячие и холодные, именно в очередной «маленькой победоносной войне» Кремль вполне может увидеть сегодня самый быстрый и верный способ вернуть былую стойкость опавшему рейтингу самодержца. И если дело и вправду обстоит так, то валдайская бравада президента становится более чем объяснимой: Путин заранее предупреждает НАТО, чтобы оно даже не думало пытаться поломать России кайф от очередного миротворческого «прихода».
Но тут, встаёт как минимум, один нелёгкий вопрос. А ну как интуиция снова подведёт? Как с пенсиями, как с Бошировым-Петровым на Russia Today, как с провальной репризой про ядерный рай? И вдруг опавший рейтинг совсем в итоге сморщится, а Запад тем временем, напротив, окончательно встрепенётся? Что тогда?
А тогда на недалёком горизонте – два невесёлых сценария. Первый – «имени Саддама Хусейна». Второй – «имени Павла I».
То есть либо Запад решит, что, черт с ним, с химическим/ядерным оружием, надо уже «что-то с этим делать» и учинит какую-нибудь «Бурю в тундре», предварительно подавив всю российскую оборонную электронику (как это было сделано перед началом войны в Ираке в 2003 году). Ну, и потом, в лучшем случае – Гаага, в худшем – Матросская тишина.
Либо в какой-то момент – в преддверии «Бури» снаружи или «Майдана» внутри – среди «своих» в Кремле начнётся паника. И вместо открытого конкурса на самую гибкую спину стартует секретный чемпионат на самые длинные ноги. Да, на первый взгляд, этого не может не произойти никогда, ибо те, кто при Путине «имеют всё», после него в лучшем случае сохранят «хоть что-то». Однако в какой-то момент вполне может сработать «синдром графа Палена».
Напомню, что при Павле I Пётр Пален был примерно как при Путине – Сечин, Бортников и С. Иванов вместе взятые. Петербургский военный губернатор, начальник остзейских губерний, инспектор шести военных инспекций, великий канцлер Мальтийского ордена, главный директор почт, член совета и коллегии иностранных дел. Одним словом, правая рука и недреманное око императора.
Но именно Пален возглавил заговор против своего благодетеля! Будучи человеком, во-первых, в летах, и, во-вторых, по-немецки рациональным и расчётливым, Пален, скорее всего, понимал, что в результате потеряет практически все свои статусы, сохранив лишь, в лучшем случае, свободу, жизнь и имущество (так и случилось). Но избыток ненависти к Павлу со стороны массы дворянства, с одной стороны, и недостаток страха и трепета перед ним, с другой, распространились столь стремительно, что в какой-то момент Палену стало ясно: либо Павла свергнет он, либо это сделает кто-то другой. И во втором случае самому Палену – как наиболее влиятельному царскому приближённому – придётся, возможно, немногим лучше, чем свергнутому царю. И Пален сделал выбор в пользу меньшего из зол.
Нечто подобное может случиться в обозримом будущем и в Кремле, если харизма и рейтинг Путина продолжат стремительно сдуваться, ибо страх и трепет элит перед самодержцем в современной России гораздо ближе к павловским, нежели к петровским или сталинским временам. Путин построил свой негласный договор как с элитами, так и с большей частью общества (за исключением Северного Кавказа) – на любви и обмане, а не на крови и ужасе. Но если любовь вдруг кончается, а вслед за тем пелена обмана неумолимо опадает с глаз, если враги тем временем всё настойчивей грозят Брюсселем, Гаагой и Страсбургом, то…
То, понимая всё это (если, конечно, такая способность у левитирующего в райских эмпиреях и, похоже, потерявшего духовную связь с «почвой» президента всея Руси ещё сохраняется), Путин в последний момент, возможно, и не рискнёт отправляться в крестовый поход за освобождение святых мощей от неверных автокефалов. И, стало быть, все мы какое-то время ещё поживём, слава богу, в аду.
Даниил Коцюбинский
