Не странно ли быть коммунистом в XXI веке? Что будет, если вдруг в России коммунисты придут к власти? Что они сделают с бизнесом, народом и Путиным? Об этом «Город 812» поговорил с писателем-коммунистом Германом Садулаевым.
– В наше время говорить о коммунизме довольно странно – коммунистические идеи себя уже дано дискредитировали.
– Да? Самый лучший пример тому – Китай. В Китае правит Коммунистическая партия Китая, в Китае построен китайский социализм. Квазикапиталистические предприятия в Китае существуют только в отгороженных свободных экономических зонах и находятся под внимательным контролем Китайской коммунистической партии и военно-морского флота Китая.
– И вы хотите эту китайскую модель перенести в Россию?
– Я думаю, что социализм в каждой стране будет принимать свои особые формы. Социализм – это не догма. Кубинский социализм один, китайский социализм другой. В России будет третий социализм.
– А в Швеции социализм?
– В Швеции социальное государство, не социализм.
– Так что такое русский социализм?
– Сейчас объясню. Нам для построения российского социализма нужно провести национализацию. Ключевых, ресурсных отраслей. Малый, средний бизнес пускай остаются. Мы тоже понимаем, что нам в России нужна многоукладная экономика. Только мы будем ее ранжировать не территориально, а мы ее будем ранжировать по отраслям.
– То есть это НЭП такой?
– Ресурсные отрасли все должны быть национализированы, однозначно. А сфера услуг, фермерство, все, что не относится к предмету естественных монополий, может и должно оставаться доступным для частного предпринимательства.
– А разве сейчас они не национализированы? «Газпром» – государственная компания, «Роснефть» – государственная, «Транснефть» – государственная.
– Нет, это капиталистические компании, в которых государство выступает как акционер. Компания капиталистическая направлена на получение прибыли. А социалистическая экономика не направлена на извлечение прибыли. Она направлена на удовлетворение потребностей общества. У нас государство работает как коммерческое предприятие. Помните, когда у нас были высокие цены на нефть, с чем у нас был бюджет? С профицитом! Что такое профицит бюджета? Это превышение доходной части над расходной частью. То есть наше государство было создано как коммерческое предприятие для извлечения прибыли. Кому шла прибыль от АО «Российская Федерация»? Собственнику в Вашингтон! И продолжает идти.
– Излишки в резервный фонд складывали.
– Так, а резервный фонд – это что? Это государственные облигации США!
– А во что надо вкладывать?
– Деньги должны оставаться в России. И если в государстве образуется профицит бюджета, срочно созывается парламент и определяет ту расходную отрасль, куда этот профицит направляется.
– То, что вы говорите, это не коммунизм. То же самое говорят почти все левые экономисты.
– Это просто рационализм. Поэтому у нас в программе первый пункт – вернуть России экономический суверенитет.
– В любимом вами коммунистическом Китае Интернет фактически закрыт, все СМИ находятся под контролем. У нас тоже так должно быть?
– Я полагаю, что определенные ограничения в идеологической сфере Китай был вынужден принять. Для самосохранения. Наша любимая демократическая Америка в свое время коммунистическую партию запретила, а всех заподозренных в сочувствии коммунистическим идеям жестоко репрессировала. Это не было демократией, согласитесь?
– 500 лет назад людей на кострах сжигали, что ж теперь вспоминать? Почему вы говорите про то, что было в США 50 лет назад?
– Я говорю о том, что любая система в целях своего самосохранения идет на некоторые ограничительные меры, и в этом смысле коммунистические системы далеко не самые антигуманные. Мы своих оппонентов на данном этапе запрещать вообще не собираемся.
– Значит, приходят коммунисты к власти. И что – опять контроль за ценами и очереди за бананами?
– Выводы из советского опыта мы сделали. Когда прейскуранты всех парикмахерских утверждались в Москве – это, конечно, глупо и ненужно. Парикмахерские, кафе, производства всякие – пищевые, те, что шьют одежду, – все это ради бога. Творите, наслаждайтесь, от налогов освободим.
– КПРФ выглядит как спойлер «Единой России». Да, критикует порядки, но в рамках разрешенного в Кремле.
– Наша партия действительно не радикальная, потому что мы следуем завету самого радикального революционера ХХ века Че Гевары. Вы читали его «Тактику партизанской войны»? У него на первых страницах написано: «Коммунисты, прежде чем переходить к вооруженному сопротивлению, должны исчерпать все – он подчеркивает, – абсолютно все возможности легальной борьбы, легальной политической деятельности». Это говорит Че Гевара! В России пока хотя бы формально есть возможность участвовать в выборах, проводить агитацию. И пока эта возможность есть, мы будем ее использовать.
– Не странно ли, что вы, государственники, называете себя наследниками большевиков, которые своей подрывной деятельностью развалили страну в 1917-м?
– Большевики не занимались подрывной деятельностью. Большевики спасли эту страну от развала. И революцию сделали не большевики.
– А кто?
– Революция – это объективное историческое событие, которое случается вне контроля политических партий. Но задача коммунистов, если революция случается, организовать народ и вести его в правильном направлении, что и сделали большевики в 1917 году. А наша сейчас задача – не довести страну до такого состояния, когда революция будет единственным методом изменения действительности.
– Слушайте, а как вы к Путину относитесь?
– К Путину я отношусь хорошо, пускай он будет. Я когда-то работал на телевидении, я знаю, что такое участвовать в съемках телепрограммы. Мы снимали две программы раз в две недели, чтобы один раз в неделю выходила программа. Я знаю, какой это дикий труд: камеры ставят, сценарии, дубли и т.д. Наш президент Владимир Владимирович Путин каждый день по телевизору выступает. Я думаю, что у него больше нет времени ни на что. Он работает политическим, телевизионным актером и ведущим.
– Значит, он плохой президент?
– Нет, он прекрасно выступает, объединяет страну. Я думаю, что просто нужно поменять ему спичрайтеров. Мы возьмем парламент, мы напечатаем социалистические законы, мы вернем суверенитет, поменяем повестку дня, и пусть Владимир Владимирович Путин остается и вещает таким же суровым и приятным голосом с мужской харизмой нашу программу.
– Вы думаете, он согласится, чтобы вы им управляли?
– Так он же президент страны, народа. Если народ хочет так, значит, будет так. Мы, коммунисты, вообще левые люди, доверяем мнению народа. Мы не хотим его подкорректировать. Вот «Единая Россия» считает, что у нас народ глупый. Я слышал неоднократно, что: «Да если допустить свободные выборы, народ сразу выберет фашистов!» Вот с чего они взяли, что наш народ выберет фашистов? Все объективные электоральные исследования показывают, что радикальные националистические партии у нас не имеют вообще никакой электоральной перспективы. Они совсем непроходные. Но они всегда кричат: «Допустите выборы – придут фашисты». Кто им это внушил? Просто они знают, что на самом деле: допустите свободные выборы – придут к власти левые. Поэтому они все время корректируют голоса. Я работал на двух выборах членом участковой избирательной комиссии с правом решающего голоса. И я знаю, как голосуют люди на самом деле. Народ действительно в большинстве, безо всяких приписок, голосовал за Путина как за президента, а на парламентских выборах народ большинством голосовал за коммунистов. Я видел этих людей. Вы поймите: те же самые люди, которые на парламентских выборах голосуют за коммунистов, на президентских выборах голосуют за Путина.
– Почему же на тех участках, где вы были членом избирательной комиссии, побеждала «Единая Россия»?
– С территориальной избирательной комиссии приносили урны и говорили: «А вот это – досрочно проголосовавшие».
– Если на будущих выборах фальсификация будет, вы выйдете на площадь, как вышли в 2012 году? Будете выступать на митингах, будете Майдан устраивать?
– Майдан устраивать не будем, выступать будем.
– А в чем разница? Знаете, как бывает: на митинг вышел, тут – опа! – уже и Майдан.
– А мы будем контролировать эту ситуацию.
– Как?
– Как только появится Нуланд – это значит всё, грань пройдена, мы переходим на другой уровень.
– А если из Америки Нуланд не прислали?
– Если нет сил, которые объективно нацелены на развал России, тогда можно продолжать протесты. Опыт 2011–2012 годов нам показывает, что блокироваться можно далеко не со всеми. Я участвовал в протестном движении, я помню, что сначала мы хотели создать очень широкую коалицию. Но у нас слишком разные цели с либералами, которые находятся под контролем враждебных России внешнеполитических источников.
– А кто больший враг для вас: «Единая Россия» или либералы, находящиеся под контролем Госдепа?
– Кто больший враг: волк или шакал?
Сергей Балуев, Антон Мухин
