После того, как был показан четырёхчасовой фильм «Покидая Неверленд», в котором двое мужчин заявили о том, что известный поп-певец Майкл Джексон на протяжении многих лет подвергал их сексуальному насилию, в Сети разгорелась дискуссия на тему, можно ли – и нужно ли – называть «насилием» физически ненасильственные действие сексуального характера, совершенные взрослыми с детьми?
Вопрос этот показался многим не таким уж академическим. Сторонники расширительного толкования понятия «насилие» убеждены в том, что именно такое толкование позволяет более надёжно профилактировать любые слова и действия, ущемляющие законные интересы людей, и особенно детей. Противники такого подхода высказывают встречное опасение – что стирание терминологических границ между физическим насилием (связанным с причинением боли и угрозами) и иными формами подавления воли жертвы (обманом, подкупом, злоупотреблением чувствами и т.п.) – в первую очередь, нарушает права жертв физического насилия на полноценное признание перенесенных ими страданий, поскольку придаёт слову «насилие» отчасти размыто-метафорическое значение.
Разгоревшийся в Сети спор «Город 812» попросил прокомментировать доктора юридических наук, профессора Якова Гилинского, задав ему вопросы, не касающиеся конкретного фильма и конкретной истории Майкла Джексона и его жертв, а касающиеся чисто правовых – в рамках российского законодательства – терминологических подходов, которые в данном случае могут считаться наиболее корректными.
– Всякие ли сексуальные действия, совершенные взрослым по отношению к ребенку или подростку, следует считать насильственными?
– Нет, не всякие. Российский уголовный закон различает:
а) насильственные действия сексуального характера: изнасилование – ст. 131 УК РФ, иные насильственные действия сексуального характера – ст. 132 УК;
б) половое сношение и иные действия сексуального характера с лицом, не достигшим 16 лет (в статье оговорён случай для лиц достигших 12, но не достигших 14 лет) – ст.134 УК; специально обращаю внимание на то, что в ст. 134 УК речь идёт не об изнасиловании, а о т.н. консенсуальном преступлении (то есть совершенном по согласию).
– А как расцениваются формально ненасильственные сексуальные или развратные действия в отношении ребенка, не достигшего 12 лет?
– В этом случае они приравниваются к изнасилованию, «поскольку такое лицо в силу возраста находится в беспомощном состоянии, то есть не может понимать характер и значение совершаемых с ним действий» (ст. 131 УК). Правда, комментаторы уголовного кодекса нередко отсылают к деятельности суда по конкретному делу с целью выяснения, могла ли потерпевшая в силу своего возраста и развития понимать характер и значение совершаемых с нею действий.
Таким образом, оценивать как насильственные или ненасильственные (консенсуальные) действия сексуального характера в отношении детей и подростков, согласно российскому законодательству, следует, прежде всего, в зависимости от того, исполнилось ребенку 12 лет или нет.
– Можно ли, с правовой точки зрения, называть насилием словесные домогательства, словесные оскорбления? Вообще, оправдано ли расширительное толкование слова “насилие” в общественном дискурсе, когда речь идёт о физически не насильственных, но наносящих (скрыто или открыто, осознанно для жертвы или неосознанно) вред человеку – моральный либо материальный?
– С юридической точки зрения такое расширительное толкование некорректно. Ибо если в словах или жестах не было психического насилия (т.е. угрозы применения физического насилия) или использования беспомощного состояния потерпевшего, то насильственными такие слова и действия не являются.
В то же время в общественном дискурсе может быть все, что угодно: люди могут называть друг друга «бандитами», «алкоголиками», «жидовскими мордами», «фашистами» и т.п. В том числе и «насильниками».
Но юридически, повторяю, различаются физическое насилие, психическое насилие (т.е. словесная угроза физическим насилием) и ненасильственные действия.
Беседовал Даниил Коцюбинский
