Этим летом Яаку Йоале исполнилось бы 75 лет. Его юбилей — не повод для торжеств, скорее повод для размышлений о том, как память о ярком таланте, образе поколения может быть искажена и забыта.
.
Из Вильянди в Москву
Йоала родился в Вильянди — небольшом, но живом городе в южной Эстонии, где самые живописные пейзажи, где музыка витает в воздухе вместе с ветром с озера. Из Вильянди, где ученики слушали пластинки под керосиновой лампой, он вышел с мягким голосом и внезапно оказался на главных сценах Москвы. Вертикальный лифт для этого таланта в позднем брежневском СССР сработал почти случайно. Вероятно, имперская пропагандистская музыкальная индустрия могла себе позволить и такую маленькую роскошь: приблизить к очагу масс-медиа провинциальный талант. География его судьбы проста, но многослойна: тихая провинция, шум столицы, а потом снова провинция — но уже с тенью былого величия.
«Подберу музыку к тебе»: песня, ставшая гимном
Песня, которая навсегда связала его имя с сердцами слушателей, — «Подберу музыку к тебе». Стихи Вознесенского, (которого ненавидел по понятным ему одному причинам Иосиф Бродский), мелодия Паулса, голос Йоалы — три элемента, сложившиеся в тончайшую гармонию: Вознесенский уже не первый раз спасал советскую эстраду в последние годы застоя от отсутствия неидеологизированной лирики, а 27-летний великан в галстуке, со здоровым провинциальным румянцем и эстонским акцентом стал звучать как неожиданное откровение. Новый эстрадный хит бил рекорды популярности. главный парадокс песни заключался в том, что кроме Йоалы ее не мог никто спеть. Даже мелодия не могла быть сыграна без голоса Йоалы. Поэтому ресторанные таперы нервно курили в сторонке при заказе мелодии «Подберу музыку». Песня-79 прозвучала не кричащей манифестацией, а шепотом. Что ее выделяло среди других позднесоветских хитов.
От славы к забвению: падение и замалчивание
Однако после взлёта 1970–80-х начался спад. Йоала замкнулся, постепенно уходил в тень. Ходили слухи, что он много пьет. Для Таллина, где все всё знают, это было не слухами, а частью городского анекдота: «Йоала опять спрятался за рюмку».
В Москву его перестали приглашать — в эпоху перестройки искали новых кумиров, лирический эстонец в модный образ перестал вписываться. В Эстонии его начали замалчивать почти намеренно. Новый национальный миф требовал героев иного типа, а Йоала ассоциировался с «московской» культурой, советской эстрадой.
Он не подходил ни под патриотический канон, ни под постсоветский поп. Концертов в Эстонии он почти не давал.
Памятник в Вильянди: от признания к скандалу
И вот финальный аккорд: в его родном Вильянди установили памятник — и он стал яблоком раздора. Памятник скульптора Мати Кармина открыли 31 декабря 2020 года – через шесть лет после смерти Яака Йола. Но жена и наследница певца, Майре Йоала, резко потребовала удалить статую — дескать, не похоже на эскиз, и вообще это «клоунада»: разноцветные огни, золотые вставки, бронзовая голова и руки, подписи, которые она никогда бы не одобрила. Для нее это был фарс, а не дань памяти.
Город пытался сохранить лицо. Он закрывал памятник фанерой, обнадеживал, что найдет компромисс. Но спустя месяц просто снял и увез в хранилище. 
Голос, который не замолкает
Сегодня, когда Йоале исполнилось бы 75, он — фигура парадоксальная. В России его помнят по хитам, по мягкому акценту, по песне, которая действительно стала гимном. В Эстонии он долго был фигурой нежелательной — как напоминание о советской культуре, слишком популярной, чтобы стереть, и слишком неудобной, чтобы принять.
Ирония в том, что именно он стал для миллионов слушателей «голосом Эстонии». А в самой Эстонии оказался -не для всех, но для многих – изгоем. Пусть изгоем и неофициальным, но стал полузабытым страной, где родился и где его не хотели видеть героем.
75-летие Йаолы — не столько праздник, сколько повод для парадоксального портрета. Вот, ведущий Александр Масляков смотрит за кулисы «Песни -79» и, будто завороженный, ждет вместе со всеми, когда на сцену выйдет 28-летний двухметровый эстонский певец. А вот, чуть больше чем через 15 лет, уже больной Йоала дает последнее интервью с банкой в руке. Он был слишком эстонским для Москвы и слишком московским для Эстонии. Слишком мягким для шоу-бизнеса и слишком талантливым, чтобы исчезнуть бесследно.
Алексей Шолохов
