Знаменитый диссидент и правозащитник Владимир Буковский, который провел в тюрьмах и на принудительном психиатрическом «лечении» в общей сложности 12 лет, умер 27 октября 2019 года в Лондоне.
6 декабря 2019 года Кунцевский районный суд, рассмотрев предъявленное обвинение по по ч. 2 ст. 280 УК РФ (публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, совершенные с использованием СМИ) приговорил Егора Жукова к трем годам условно с запретом администрировать интернет-ресурсы в течение двух лет. Грозило же ему пятилетнее заключение, предусмотренное вмененным составом преступления.
Сопоставление, подсказанное близостью дат, напрашивается само собой. Ничего особенного, всего несколько вполне очевидных мыслей и цитат.
СССР канул в небытие почти 30 лет назад, а по-прежнему идет борьба с инакомыслием, с «неправильными» словами, не содержавшими призывов ни к насильственному изменению конституционного строя, ни к террористической деятельности, ни ко всему прочему, что входит в понятие экстремизма согласно Федеральному закону от 27 июля 2006 г. № 148-ФЗ. Были только слова, которыми Жуков осмелился публично критиковать действия государства.
Только раньше, во времена молодости Буковского, в качестве наказаний была карательная психиатрия за «вялотекущую шизофрению», была ч. 1 ст. 70 УК РСФСР (антисоветская агитация и пропаганда), а теперь универсальная «экстремистская» ст. 280 УК РФ всего лишь за канал «Блог Жукова» без единого призыва, предусмотренного законом № 148-ФЗ.
Кстати, 7 лет заключения (первые два года в тюрьме) плюс 5 лет ссылки Буковскому впаяли 5 января 1972 года за разоблачение карательной психиатрии, которое суд и квалифицировал как «агитацию или пропаганду, проводимую в целях подрыва или ослабления Советской власти <…>, распространение в тех же целях клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй <…>».
Буковский не раскаялся, а его дерзко-героическая речь на суде, последнее слово обвиняемого, стало известно всему миру:
«За предъявленным обвинением стоит другое, непредъявленное. Осуждая меня, власти преследуют здесь цель скрыть собственные преступления, психиатрические расправы над инакомыслящими. Расправой надо мной они хотят запугать тех, кто пытается рассказать об их преступлениях всему миру. Не хотят “выносить сор из избы”, чтобы выглядеть на мировой арене этакими безупречными защитниками угнетенных!
Наше общество еще больно. Оно больно страхом, пришедшим к нам со времен сталинщины. Но процесс духовного прозрения общества уже начался, остановить его невозможно. Общество уже понимает, что преступник не тот, кто выносит сор из избы, а тот, кто в избе сорит. И сколько бы мне ни пришлось пробыть в заключении, я никогда не откажусь от своих убеждений и буду высказывать их, пользуясь правом, предоставленным мне ст. 125 советской Конституции, всем, кто захочет меня слушать. Буду бороться за законность и справедливость.
И сожалею я только о том, что за этот короткий срок – 1 год 2 месяца и 3 дня, – которые я пробыл на свободе, я успел сделать для этого слишком мало».
- Демонстрация за освобождение из тюрьмы Буковского (Амстердам, 1975 год) и пикет в поддержку Жукова (Россия, 2019 год)
И как тогда, в 1972 году, последнее слово Буковского потрясло всех, так теперь потрясло последнее слово «нераскаявшегося» и не признавшего за собой какого-то «экстремизма» Егора Жукова, произнесенное 4 декабря 2019 года, о котором многие уверенно говорят, что придет время, и его будут изучать в школе.
Только вместо законности и справедливости, о которых сказал тогда Буковский, Егор Жуков говорил об ответственности за страну, любви к человеку, которой у нас нет, и несправедливости, которой в избытке.
Впрочем, о страхе он тоже сказал:
«<…> Если совместная деятельность все-таки где-то проявляется, она тут же начинает восприниматься охранителями как угроза. И неважно, чем ты занимаешься – помогаешь ли заключенным, выступаешь ли за права человека, охраняешь ли природу. Рано или поздно тебя настигнет или статус “иностранного агента”, либо тебя просто так закроют. Государство ясно дает понять: ребята, разбредитесь по своим норкам и друг с другом не взаимодействуйте. Собираться друг с другом больше двух на улице нельзя – посадим за митинг. Работать вместе по социально полезной повестке нельзя – дадим статус “иностранного агента”».
А так как «самодержавие <…> норовит сломать жизнь любому, кто искренне хочет добра своей родине, кто не стесняется любить и брать на себя ответственность», «гражданам нашей многострадальной пришлось выучить, что инициатива наказуема, что начальство всегда право просто потому, что оно начальство, что счастье здесь, может быть, и возможно, но только не для них. И, выучив это, они начали постепенно исчезать».
Население еще остается, хотя и убывает, граждане же почти исчезли, потому что быть гражданином, ответственным за страну и за то, что в ней происходит, стало слишком накладно.
Так что два «последних слова», между которыми пролегли 49 лет, – от 5 января 1972 г. до 4 декабря 2019 г. – не просто перекликаются, они образовали единый текст. Текст обращения к Левиафану.
И хоть граждане исчезают, но снова нашелся «особенный человек», как назвал этот феномен Чернышевский, который взял на себя ответственность публично высказываться по политическим проблемам, идя вразрез с тем, что талдычат на прикремленном ТВ прикормленные пропагандоны. Именно в этом несовпадении в сочетании с популярностью и есть – по мнению Левиафана – экстремизм. Теперь даже не надо призывов к насильственному изменению конституционного строя, к террору – достаточно простого несовпадения со словами дежурных «телепузиков», и это уже само по себе готовый состав преступления, условно именуемый «экстремизмом».
Время-то идет, теперь в моде «экстремизм», а не архаичные «вялотекущая шизофрения» или «антисоветская пропаганда». Слова меняются, суть – нет.
А еще большая опасность заключена в том, что Жукова слушают, что он популярен. Левиафан выбрал точно и правильно: Егор Жуков, действительно, «лидер мнений», этот студент-политолог работает эффективно, способен говорить точно, убедительно и смело – даже на суде, в последнем слове, на той грани, за которой годы тюрьмы: «Стань примером. Стань тем, на кого можно положиться. Не подчиняйся деспотам, борись за свободу тела и духа. И строй страну, в которой твои дети смогут стать счастливыми».
Был Буковский и есть Егор Жуков. Традиция противостояния деспотизму не прервалась. Отсюда и тот страх, который Егор Жуков явно внушает Левиафану, несмотря на все его могущество и надувное величие. Тем более, что Жукову всего 21 год. Думаю, что он неизбежно напоминает о возрасте, о том, что отпущенное время неизбежно утекает и что Егор Жуков – могильщик…
Кстати, это еще одна традиция и характеристическая черта «особенных людей»: политическую деятельность Буковский начал в 17 лет. Вот выписки из его досье, показывающие, кем он виделся «органам»: «В поле зрения КГБ находится с 1959 года, когда был учеником 10 класса. Он издал рукописный журнал “Мученик” с политически вредными выпадами в адрес руководителей КПСС и организовал обсуждение журнала в десятых классах средней московской школы № 59.
В 1960 году он со своими единомышленниками создали молодежную организацию с нелегальным печатным органом, выпуск листовок.
В марте 1961 года был профилактирован Киевским районным отделом КГБ, однако вскоре снова организовал сборы молодежи, высказывал идею создания независимой демократической организации, захвата руководящих постов в низовых комсомольских организациях для деморализации комсомола, им написана и программа организации. В октябре того же года его опять органы строго предупредили, велась работа и с его матерью, чтобы она повлияла на него и заставила прекратить активность. <…>
В 1963 году через американку Стивенс получил книгу М.Джиласа “Новый класс”, перефотографировал ее и приступил к размножению фотоспособом. 1 июня 1963 года Буковский был арестован и привлечен к уголовной ответственности, принято решение поместить его в психиатрический диспансер» (Буковский // «Chekisms»: Tales of the Cheka: A KGB Anthology; The Bukovsky Case: 1959 – 1976. Folder 26).
Буковскому в это время 21 год, точно как Егору Жукову сегодня.
Как всем известно, 18 декабря 1976 г. Буковского доставили на самолете в Цюрих, где его обменяли на Луиса Корвалана.
30 декабря 1976 года парижский резидент, полковник КГБ Иван Петрович Кисляк в шифровке в Первое главное управление сообщил мнение члена Политбюро ЦК Французской коммунистической партии Гастона Плисонье о Буковском и обмене.
«Мы считаем, что люди типа Буковского не должны подвергаться аресту. Если через 60 лет после победы революции в такой стране, как Советский Союз, имеют место попытки создания террористических групп, которые могут поставить под угрозу социализм, то это очень серьезно. В этом случае невольно возникают многие вопросы. Я говорю это искренно. Я всегда был и остаюсь другом Советского Союза, это мое глубокое чувство, но в то же время я французский коммунист, согласный с линией моей партии и подчиняющийся дисциплине партии. я говорю обо всем совершенно открыто и честно.
В ваших руках находятся все средства пропаганды и борьбы. У вас очень сильная многомиллионная партия, у вас необычайный народ, у вас существует одна партия, ваши профсоюзные, культурные и другие организации тесно связаны с партией. И если несмотря на это у вас предпринимают попытки создания вооруженных групп, то это очень серьезно.
По нашему мнению, наличие отдельных людей, несогласных с советским строем, не является драмой. Эти недовольные становятся на путь создания отдельных групп и даже заговоров потому, что они лишены возможности открыто высказывать свои мнения. Если бы они имели такую возможность, то у них не было бы оснований становиться заговорщиками, а вы могли бы более открыто и эффективно бороться с ними…
Если у вас кто-либо не согласен с вами, то он, конечно, не может занимать ответственный пост. Это ясно. Но люди, у которых есть сомнения по каким-либо вопросам или несогласные с чем-либо, не имеют возможности высказаться. Более того, если кто-либо из этих несогласных все же решается высказать свое мнение, то он насильственно высылается. А ведь среди них есть и думающие головы»
.
«Думающие головы» Москве никогда не требовались, не нужно и сейчас. Поэтому на этой шифрованной телеграмме из парижской резидентуры появилась резолюция начальства: «Деяния Буковского носят уголовный характер, и вынашивал террористические намерения». И пошел ты, товарищ Гастон, к своей парижской богоматери…
Это – напомню, 1976 год, почти 45 лет назад.
Из этого можно сделать вывод, что страна Россия сегодня живет сразу в двух временах: одна ее нога оказалась в 2019 году, другая вернулась в 1970-е и там прочно окопалась, загородившись бруствером из безумных запретительных законов. Так враскоряку и стоит. Отсюда и «дело Егора Жукова», и множество других аналогичных дел – анахронических реликтов советского времени. Враги нужны, постоянно нужны новые враги режима.
- Владимир Буковский. 1977 год. Обмен на Корвалана уже состоялся
Напоследок еще одна цитата, она очень важна, потому что Егор Жуков в своем последнем слове фактически сказал о том же, о чем написал Солженицын еще 50 лет назад, 12 ноября 1969 года, в «последнем слове» после исключения из Союза писателей:
«Протрите циферблаты! – ваши часы отстали от века. Откиньте дорогие тяжелые занавеси! – вы даже не подозреваете, что на дворе уже рассветает. <…>
Слепые поводыри слепых! Вы даже не замечаете, что бредете в сторону, противоположную той, которую объявили. В эту кризисную пору нашему тяжелобольному обществу вы не способны предложить ничего конструктивного, ничего доброго, а только свою ненависть-бдительность, а только “держать и не пущать!” <…>
Да что б вы делали без “врагов”? Да вы б и жить уже не могли без “врагов”, вашей бесплодной атмосферой стала ненависть, ненависть, не уступающая расовой».
Михаил Золотоносов
На заставке: Владимир Буковский, Егор Жуков
