О феномене пониженной социальной ответственности в изготовлении государственных историко-культурных экспертиз
.
Всю страну и, в частности, все три города федерального значения потрясают уникальные и не поддающиеся здравому осмыслению государственные историко-культурные экспертизы (ГИКЭ), смело манипулирующие пространством и временем, изменяющие границы и охранные зоны, переносящие памятники во времени и пространстве, а часто и теряющие их в процессе этих замысловатых перемещений и в ходе переименования памятников истории, культуры, архитектуры, археологии в «объекты культурного наследия» (ОКН).
Уже то странно, что некто вдруг усомнился в том, что памятники, давно находящиеся под охраной государства, достойны того, чтобы войти в Единый государственный реестр ОКН (ЕГРОКН). Сей процесс, инициированный в 2012 году, был обставлен многочисленными экспертизами, манипуляциями с паспортами и охранными обязательствами — что оказалось губительным для многих памятников, статус которых ранее никто даже и не думал оспаривать.
Под особое подозрение попали памятники, расположенные на живописных или прибрежных участках, дворцово-парковые ансамбли, особняки и усадьбы. Здесь мы не будем приводить длинные списки показавшихся «подозрительными» шедевров архитектуры, памятных мест и историко-культурных объектов: скажем только, что многие из них, так и не сумев «оправдаться», были лишены признаков историко-культурности и не донесены до ЕГРОКН.
Количество таких памятников-изгоев по всей стране огромно, но в Севастополе их оказалось особенно много. В феврале 2015 года для перевода памятников Крыма и Севастополя в российское правовое поле был специально издан федеральный закон № 9-ФЗ, позволявший местным властям в упрощенном порядке, без экспертиз, в течение 2 лет отнести памятники к ОКН.
Закон следовал норме статьи 64-й закона 2002 года № 73-ФЗ, которая предписывала отнести к реестровым ОКН все памятники истории, культуры и археологии, принятые на государственную охрану в соответствие с законодательством и иными правовыми актами СССР и РСФСР. К выявленным ОКН можно было отнести только те памятники, которые имели на тот момент статус вновь выявленных (п. 4 ст. 64).
Следуя этой логике, правительство Севастополя во главе с С. Меняйло в апреле 2016 года составило перечень из 1234 памятников, назначенных к внесению в ЕГРОКН*. Однако следующий губернатор, печально известный Д. Овсянников, решил подойти к этому ответственному мероприятию более креативно. Поскольку в 9-ФЗ не говорилось о том, какие памятники следует включать в реестр, он уже в августе того же года отменил постановление Меняйло и издал собственное, в котором число ОКН сократилось до 775**. А потом подумал хорошенько, и в феврале 2017 года, за несколько дней до истечения предусмотренного 9-ФЗ периода, еще раз урезал число ОКН, до 634***. Остальные более чем шесть сотен севастопольских памятников (без малого половина!) без каких-либо оснований были отправлены в «выявленные ОКН» — а следовательно, подлежали процедуре ГИКЭ. Для кого-то открывалась возможность неплохо подзаработать, составляя за государственный счет экспертизы сотен памятников, давно признанных таковыми. Но еще важнее было то, что решение ГИКЭ могло быть и отрицательным — и тогда объект можно было просто вывести из-под охраны государства (что сделать с реестровым ОКН почти невозможно).
-
- * Постановление Правительства Севастополя от 11.04.2016 г. № 300-ПП «Об утверждении перечней объектов культурного наследия города Севастополя».
- ** Постановление Правительства Севастополя от 11.08.2016 г. № 790-ПП «Об отнесении объектов культурного наследия к объектам культурного наследия регионального значения и выявленным объектам культурного наследия».
- *** Постановление Правительства Севастополя от 09.02.2017 г. № 98-ПП «Об отнесении объектов культурного наследия к объектам культурного наследия регионального значения и выявленным объектам культурного наследия».
В результате не удостоились чести войти в ЕГРОКН, а затем и вообще лишились статуса ОКН: дом, в котором жил герой обороны Севастополя адмирал В. А. Корнилов; госпиталь, где скончался легендарный адмирал П. С. Нахимов; Константиновский и Михайловский бастионы; центральный рынок; железнодорожный вокзал, переживший трех царей, революцию и две войны; десятки других старинных зданий, памятных мест и воинских захоронений. Из числа ОКН были выкинуты все мемориальные доски — а вместе с ними и отмеченные ими памятники истории и культуры. Данная схема, реализованная стараниями бывшего начальника Севнаследия Рязанцева, имела, пожалуй, наиболее губительные последствия для культурного наследия Севастополя. Так город и вся страна лишились части своей истории.
Но еще более интересные схемы выведения при помощи ГИКЭ уникальных городских пространств, с их исторической панировкой и трассировкой, были реализованы на примере градостроительного комплекса Городского кольца в центре Севастополя, включающего улицу Большая Морская и площади Лазарева и Ушакова.
По той же схеме была признана не заслуживающей статуса ОКН и набережная Назукина в Балаклаве, самая знаменитая и красивая улица города, где бывали Горький, Куприн, Николай Второй и многие другие выдающиеся личности. Напрямую отрицать историко-культурное значение этих охраняемых законом городских пространств, конечно, было невозможно. Был избран другой путь: объявить особый охранный статус улиц и площадей излишним — под тем предлогом, что практически все дома на них и так являются ОКН. В результате уважаемые эксперты лишили охраны планировку и трассировку улиц (которые, собственно, и создают красоту и уникальную атмосферу места) и фактически расчленили городские пространства, охранявшиеся именно как уникальные градостроительные ансамбли, имеющие самостоятельную историко-культурную и архитектурную ценность.
У всех фокусов и аналитических работ по проверке культурности памятников есть авторы, и чаще всего это ученые или люди, глубоко погруженные в историю исследуемого ими объекта. У набережной Назукина — это В. Шавшин, многократно описывавший Балаклаву в своих книгах, хорошо знающий ее историю и судьбы связанных с ней выдающихся личностей, цитирующий их высказывания о красоте и значимости балаклавской Набережной (как она называлась до 1957 года). Но все же уважаемый историк и писатель решил как-то на досуге, конечно, не бесплатно, еще раз погрузиться в размышления об этом месте и выявить то, что ранее он не замечал, а именно: что «объект Набережная Назукина не может быть отнесен к какому-либо из установленных законом виду памятников» и потому включение его в ЕГРОКН «следует признать нецелесообразным».
Владимир Георгиевич — не архитектор и не художник, но все же знаток Балаклавы. В своей экспертизе он признает уникальность набережной, едва выступающей над зеркалом воды, и пишет: «И сегодня этот городской ансамбль с архитектурой разных эпох, органически вписанный в Балаклавскую бухту и окружающие розоватые скалы, оставляет неизгладимое впечатление». По какой же причине он решил, что можно лишить нас этой красоты? Вопрос риторический. Но страшнее всего то, что в настоящий момент некими «благоустроителями» нарисован проект обновления до неузнаваемости набережной Назукина с дисгармоничным изменением линий, не только уничтожающий атмосферу места, а вообще угрожающий всей экосистеме Балаклавской бухты.
Расчленение Городского кольца в центре Севастополя осуществил другой специалист, искусствовед А. Л. Баталов, заместитель директора Музеев Московского Кремля, известный специалист по древнерусскому зодчеству.
Труды ученого о Севастополе и его архитектуре нам неизвестны, ничего не знаем мы и о его личном отношении к нашему прекрасному городу. Можно только догадываться, что чем был движим уважаемый профессор, доктор наук и академик, когда он решил своей экспертизой лишить город Севастополь уникального градостроительного ансамбля, созданного великими архитекторами после Великой Отечественной войны. Баталов пишет, что улицы и площади Городского кольца «являются основой исторически сложившейся планировочной структуры центра города и имеют наиболее репрезентативную застройку. Объемно-пространственное решение в застройке этих кварталов строилось на масштабном, цветовом и стилистическом единстве сооружений с учетом и подчеркиванием городского рельефа, что является безусловной достопримечательностью Севастополя».
Но далее Андрей Леонидович сообщает, что почти все здания по периметру кольца являются ОКН, а само Городское кольцо, с его трассировкой и историческими линиями, включено в историческое поселение (ИП) город Севастополь в качестве ценного градоформирующего объекта. И делает вывод: «Включение в единый государственный реестр объектов культурного наследия объекта с наименованием «Градостроительный комплекс Городского кольца» повлечет за собой фактическое дублирование статуса уже включенных в реестр объектов культурного наследия, а именно, отдельных зданий, сооружений, и их территорий, а также улиц, переулков, площадей, включенных в состав градостроительного комплекса».
Отметим, что предмет охраны ИП включает сотни реестровых ОКН — и это никого не возмущало. Все специалисты знают, что ИП, хотя и упоминается в законе № 73-ФЗ, не считается видом ОКН (ст. 3 закона № 73-ФЗ) и, как следствие, не имеет четкого механизма охраны. В Севастополе же ситуация усугубляется еще и тем, что регламенты ИП до сих пор не утверждены, и этот почетный статус, заслуженно полученный центром города-героя в 2016 году, вот уже более пяти лет не имеет реального наполнения. Ввиду этого ГИКЭ Баталова фактически дала зеленый свет разрушению Городского кольца как единого ансамбля.
О скрытом значении фантасмагорических экспертиз стало известно чуть позже, когда Севастополь и Балаклаву накрыла волна дорогостоящих «благоустройств», повлекших за собой радикальные изменения ранее охраняемых линий, создающих красоту и гармонию пространства. По удивительному стечению обстоятельств, мистификации с ГИКЭ происходят именно тогда, когда у кого-то появляется желание построить нечто на месте ОКН, либо возникает проект благоустройства или иной способ «освоить» более или менее значительные средства, из которых не жалко выделить посильную мзду на создание научно-художественного произведения с элементами абсурда, далее используемого как экспертиза. Чревато это либо уничтожением памятника, либо возведением на его месте торгового комплекса или высотного здания, либо уродованием «благоустройством», «приспособлением» и «реконструкцией» (как это и произошло с комплексом Городского кольца всего через несколько месяцев после ГИКЭ Баталова).
Жертвами проекта благоустройства в 2019–2020 годах стали улица Большая Морская (суженная и обезображенная нелепыми проектными решениями), площади Адмирала М. П. Лазарева и Адмирала Ф. Ф. Ушакова (потерявшие свой изначальный вид). А над набережной Назукина нависла угроза т.н. Балаклавской марины.
Обоснованием для отрицательных заключений ГИКЭ и у Баталова, и у Шавшина стало то, что почти все дома на этих улицах имеют статус ОКН, а следовательно, исчезает необходимость охранять и сами улицы. А что же тротуары, клумбы, МАФы, элементы декора, озеленение и прочие неотъемлемые составляющие общей гармонии и красоты целостного ансамбля? Казалось бы, все эти элементы должны входить в зоны охраны реестровых ОКН. Ведь законом № 73-ФЗ установлено, что «территорией объекта культурного наследия является территория, непосредственно занятая данным объектом культурного наследия и (или) связанная с ним исторически и функционально, являющаяся его неотъемлемой частью» (п. 1 ст. 3.1). Однако в реальности все сложнее: манипуляции с границами зон охраны ОКН стали важнейшей художественной находкой мастеров ГИКЭ и специалистов Севнаследия.
Вот характерный пример: охранная зона ОКН Кинотеатр «Победа» в границах 2017 (слева) и 2018 (справа) годов. Обе утверждены приказами Севнаследия с разницей в 15 месяцев. Что именно побудило орган охраны обрезать ОКН, не вполне ясно. Но для справки укажем, что одна часть урезанной территории попала под «благоустройство» Большой Морской, а в другой части расположился уютный ресторанчик…
Прекрасные севастопольские дома и другие памятники, счастливо попавшие в ЕГРОКН, нуждались в паспортизации. По неким причинам Севнаследие заказало эту процедуру петербургской компании «Гуар», уплатив в общей сложности более 100 млн руб. Сами новые паспорта не выдерживают критики, севастопольские специалисты до сих пор пребывают в шоковом состоянии от гуаровских шедевров. Вот мнение члена правления севастопольского Союза архитекторов Натальи Бéзнос:
Что касается гуаровских паспортов, то все они выполнены недобросовестно. Практически во всех паспортах границы территорий ОКН были проведены непосредственно по стенам сооружений. Не учитывались не только выступающие части верхних этажей зданий (карнизы, балконы, эркеры), но даже фундаменты, крыльца, приямки, отмостки, не говоря уже о прилегающих территориях, непосредственно связанных с ОКН функционально, исторически, конструктивно, как например подпорные стены, ограждения и пр. Таким образом, можно сделать заключение, что границы территорий ОКН были определены чисто механически без каких-либо историко-архитектурных и градостроительных исследований.
Вот проект границ и предмета охраны Башни ветров, который рассматривали на совете. Когда я смотрю на эту границу, мне дышать становится трудно — как будто мою границу определили объёмом талии, не обращая внимания на другие довольно сильно выступающие части тела.
В былые времена такие действия назвали бы вредительством, приняв надлежащие меры пресечения. Но сегодня мистификации с границами, линиями, материалами и планировками и иные действия по уничтожению охраняемой красоты, увы, часто остаются безнаказанными. В этом году прославившаяся на всю страну своими действиями компания «Гуар» обанкротилась. Но ущерб от ее деяний, увы, остался…
За период с 2012 года, когда обновленное В. Мединским Минкультуры начало активное формирование ЕГРОКН, а в Крыму и Севастополе — за два года действия 9-ФЗ (2015–2017 гг.) в ходе различных манипуляций было утрачено значительное количество памятников всех категорий. Те же ОКН, которые «потерять» было сложно, стали подвергаться переосмыслению при помощи эксклюзивных ГИКЭ.
Самая фантастическая и нереальная история, буквально трансформирующая пространство в космических масштабах, произошла в Севастополе по заказу Севнаследия (организации, обязанной хранить и оберегать культурное наследие). На многострадальном мысе Хрустальный, где располагался главный артиллерийский склад Севастополя и находились укрепления времен первой обороны, которые еще в XIX веке было решено увековечить как продолжение военных мемориалов Матросского бульвара, Исторического бульвара и Малахова кургана, с января 2019 года полным ходом идет грандиозная стройка «культурного кластера». Несмотря на то, что археологи обнаружили здесь множество памятников, в том числе выявленный ОКН «Форт Меншиков», строители планомерно уничтожают мешающие им объекты. Был снесен построенный при Николае II храм Св. Иоанна Воина, выворочены археологические объекты (античные гончарные печи, винодельни, стекольные производства).
А в отношении уже существующих здесь реестровых ОКН — скульптурной композиции «Солдат и матрос» и обелиска Городу-герою Севастополю («Штык-парус») — произошла странная трансформация регламентов охранных зон, преобразованных в так называемую объединенную зону охраны (ОЗО). По заказу Севнаследия и его руководителя Ирины Масликовой некими специалистами, не имеющими отношение ни к культуре, ни к истории, ни к архитектуре была создана уникальная ГИКЭ, в которой регламенты зон охраны ОКН при трансформации в ОЗО изменились потрясающим образом, увеличив высоту разрешенных капитальных зданий до 75 метров.
Как это согласуется с предметом охраны обелиска «Штык-парус» (высота 60,2 м), где подлежащим обязательному сохранению является, среди прочего, «доминантное положение памятника в структуре застройки мыса Хрустальный»? Конечно, никак не согласуется (См. по теме – тут). Но на все возражения, поступившие в ходе обсуждения скандальной ГИКЭ, от Севнаследия следовал один ответ: «экспертам виднее».
Откуда же берутся такие эксперты и что делать с этими? Что делать пока не понятно, а плодит этих экспертов Минкультуры. Причем, как выяснилось из последней ГИКЭ, подписанной тремя инженерами, составить акт историко-культурной экспертизы может далеко не только специалист в области истории или культуры.
Мы не будем утомлять читателя текстами этих околохудожественных произведений, отсылая к сайту Севнаследия, где они, согласно закону, выкладываются на обсуждение общественности. Конечно, мало кто способен ежедневно заходить на вышеуказанный сайт в поиске свежих ГИКЭ, анонсирование которых не предусмотрено. Хотя, думаю, на общем фоне опошления всех видов искусств и убожестве имеющихся предложений по проведению досуга, возможно, именно авторы экспертиз способны создать новый популярный жанр, восполняющий провал в пространстве литературно-художественного творчества. Ведь это — не только захватывающее чтение, но и познавательный формат, и интерактив, в котором читателю предлагается принять участие, написав предложения, замечания и даже возражения, вступить в обсуждение актуальной историко- культурной темы и лично поучаствовать в судьбе какого-то значимого объекта.
Но, к сожалению, как показывает опыт, ни одно профессиональное возражение на самые фантастические экспертизы не было учтено. Это говорит о том, что все такого рода необоснованные и не имеющие права на существование ГИКЭ были щедро оплачены сильно заинтересованными в них организациями: иначе их просто бы не существовало, поскольку ни один уважающий себя профессионал не станет просто так выставлять себя в роли уничтожителя культурного наследия и жертвовать своей репутацией.
Одна из таких с виду безобидных экспертиз, возымевшая, однако, весьма тяжкие последствия для всемирного наследия, была подписана тремя экспертами, в числен которых оказался известный ученый-археолог, член-корреспондент РАН Л. А. Беляев. Эта экспертиза одобрила размещение на территории городища древнего Херсонеса Таврического временных элементов благоустройства: деревянных дорожек, сцен со зрительской трибуной, входных групп, информационных стендов и осветительного и акустического оборудования на время проведения некоего фестиваля «Грифон».
Экспертиза была заказана в 2018 году фондом «Моя история» (ФМИ), который намеревался развернуть на территории объекта Всемирного наследия бурную деятельность, о масштабах которой в то время трудно было догадаться.
Заливка бетонных фундаментов на заповедной территории археологического памятника сразу же вызвала беспокойство у старожилов близлежащих улиц и сотрудников Херсонеса, а особенно — у археолога и реставратора Анатолия Туманова. Понятно, что никакая экспертиза не могла одобрить возведение на территории музея-заповедника капитальных сооружений, не просто уничтожающих аутентичность и закрывающих знаменитую Башню Зенона, но и убивающих археологический культурный слой на недоисследованной территории древней дороги, ведущей в Перибол — главный вход в античный Херсонес. И действительно, экспертиза разрешала лишь установку временных, легко демонтируемых конструкций. Установленные в районе Башни Зенона две скульптурные композиции, согласно экспертизе, «для сохранения культурного слоя разработаны максимально облегчёнными… Основанием служат сборные железобетонные плиты (отдельные для каждого изделия), с предусмотренной возможностью демонтажа, на гравийно-песчаной утрамбованной подушке с защитой площадей геотекстилем… Перед проведением работ по устройству фундамента планируется заглубление на глубину от 200 мм до 800 мм».
Этот текст вводит в замешательство: если конструкция временная и разборная, почему она имеет фундамент, заглубленный в культурный слой? На территорию городища Херсонеса, как всем известно, категорически запрещено капитальное строительство. Некапитальными же Градостроительный кодекс признает только те строения и сооружения, «которые не имеют прочной связи с землей и конструктивные характеристики которых позволяют осуществить их перемещение и (или) демонтаж и последующую сборку без несоразмерного ущерба назначению и без изменения основных характеристик» (п.10_2 ст.1). Наблюдавший же за ходом строительства объекта А. Туманов усомнился в соответствии возведенной «Моей историей» конструкции этому определению. Тем более, что сезон 2018 года, на который Л. Беляев со товарищи согласовал эту постройку, давно закончился, а разбирать эту и прочие конструкции, загромоздившие всемирно известный памятник и грубо исказившие его аутентичный облик, никто не торопился. Более того, в 2019 году появился, под теми же фамилиями экспертов, новый акт ГИКЭ по второму этапу благоустройства многострадального Херсонеса (см. тут. По каким-то причинам в опубликованном на сайте МК РФ акте, как и в предыдущем, отсутствуют подписи экспертов).
На сей раз согласовывалось – опять-таки временное – опутывание городища километрами гофры с электропроводкой, что входит, скорее, в компетенцию Ростехнадзора.
Что же заставило уважаемого ученого подписать эти весьма сомнительные экспертизы, идущие вразрез с духом и буквой Европейской конвенции по охране археологического наследия (1992 г.), Конвенции об охране всемирного наследия (2017 г.), Принципов Дубровника – Валлетты ИКОМОС (2010 г.) и не соответствующие требованиям национального стандарта России ГОСТ Р 58203-2018 об оценке воздействия на универсальную ценность объекта Всемирного наследия (введен с 1 марта 2019 г.)? Учитывая, что в своем время Л. А. Беляев стоял у истоков создания Достопримечательного места «Древний город Херсонес Таврический и крепости Чемабло и Каламита», что позволило переломить порочную практику украинских времен по хаотичной застройке уникального памятника, мы можем смело исключить из причин нелюбовь автора к Херсонесу и его священным руинам.
Остается предположить традиционный вариант: кому-то очень понадобился авторитет именитого археолога, чтобы получить зеленый свет для проведения «благоустройства» и освоения кругленьких спонсорских сумм. Многоуважаемый эксперт не раз приходил на помощь влиятельным заказчикам: свой двусмысленный след он оставил и в судьбе археологического наследия Санкт-Петербурга (см. обращенное к нему открытое письмо О. М. Иоаннисяна, опубликованное на страницах «Города 812»).
И хотя на сей раз Беляев и его коллеги подстраховались и формально согласовали возведение на территории ОКН федерального значения только временных сцен, трибун, дорожек, осветительных систем и т.п., при условии последующей разборки всех конструкций, вскоре в очередной раз подтвердилась старая мудрость: нет ничего более постоянного, чем временное. И вот уже пятый год посетители видят древний каменный город устланным диссонирующими деревянными настилами, а профессионалы-археологи лишены доступа к «живому» раскопу античной Цитадели, на месте которого проходят не бесплатные увеселительные шоу, жанр и стиль которых культурному человеку определить сложно, так же как их появление в историко-культурном пространстве.
Бывший сотрудник музея-заповедника «Херсонес Таврический» Анатолий Туманов (обо всем этом подробно писавший в своей статье в настоящем издании), движимый гражданским долгом, прописанным в 44-й статье Конституции, обратился в суд с целью принудить ФМИ демонтировать временную конструкцию у Башни Зенона, чтобы тем самым доказать ее некапитальный характер. Представители фонда отказались сделать это и даже утверждали на суде полное отсутствие у нее заглубленного фундамента (хотя он прописан в ГИКЭ и хорошо виден на фотографиях стройки). В итоге суд не поддержал иск Туманова, хотя и признал временный характер постройки.
Ну что же, теперь остается ждать разработки реставрационного проекта благоустройства и приспособления территории ОКН федерального значения «Древний город Херсонес Таврический» — ведь именно до этого момента эксперты Беляев, Замжицкая и Свирина разрешили «временное сохранение» конструкции у Башни Зенона. И все это время посетители музея-заповедника будут лишены возможности созерцать самую знаменитую башню Херсонеса во всей ее величественной красе.
Но на этом история не закончилась. Деятелям из ФМИ показалось мало, что их пока оставили в покое. Они подали встречный иск против Туманова, требуя взыскать с него 200 000 рублей, потраченных на наемного адвоката. Такое право есть у победившей стороны, и суд обязал общественника выплатить сумму, сократив ее до 60 000. Понятно, что для ворочающего миллиардами фонда важны не деньги, а желание запугать общественника, который практически в одиночку отстаивает наше общее культурное наследие от результатов деятельности «благоустроителей» и нанимаемых ими экспертов с пониженной социальной ответственностью. Но они просчитались: реставратор Анатолий Туманов одержал важную моральную победу, в очередной раз доказав преданность своей профессии и готовность защищать любимый Херсонес. А сомнительную конструкцию рано или поздно все равно придется убирать: это теперь подтверждено и решением суда. И тогда все, в том числе и компетентные органы, смогут проверить, действительно ли она может быть разобрана и вновь собрана «без несоразмерного ущерба назначению».
Проблема странных экспертиз с каждым годом встает все острее. И в год культурного наследия народов России хочется задать вопрос, в том числе уважаемым экспертам: что произошло за последние 10 лет, из-за чего сформировалось непонятное для культурных людей и ценителей красоты пространство искаженных смыслов? Что это за магическое поле, попадая в которое известные ученые и высококлассные специалисты претерпевают необъяснимые метаморфозы, в результате которых престают ценить красоту, гармонию и даже свою человеческую историю?
Екатерина Головерова
