Многим принятие Правил землепользования и застройки показалось завершением работы, после чего в Петербурге «все будет хорошо», а «тема архитектуры» сама собой угаснет. На самом деле все только начинается. Чего ждать от городской бюрократии в 2009 году? Обозреватель “Города 812” Михаил Золотоносов попытался найти ответы, исходя из практики 2008 года.
Начальство и дети
Кризис обозначил конец целого этапа, и на переломе стало очевидно, что 2000–2008 годы сложились как эпоха имитационных технологий. Имитация стала символом веры. Самая первая подмена заключается в том, что гражданского общества нет, но его существование имитируется, заменяется патернализмом, вследствие чего начальство относится к населению не как к гражданам, а как к детям. Для иллюстрации весьма удобна т.н. рождественская ярмарка и каток на площади Островского.
Ярмарке этой ввиду ее временности уделили незаслуженно мало внимания, между тем в ней наиболее ярко и характерно отразился вкус городской власти. Одна из самых красивых и гармоничных городских площадей, спроектированная Росси как архитектурная декорация, окружающая Александринский театр, со сквером в центре и памятником Екатерине II показалась начальству недостаточно красивой. И начальство решило хотя бы на время праздника площадь Островского улучшить: расставить по периметру ограды сквера в два ряда ларьки из древесно-стружечных плит, оклеенных разноцветной бумагой.
Естественно, все опутали проводами с лампочками, у двух входов в это “сказочное” пространство воздвигли ворота из металлоконструкций, обшитых панелями, а на косо установленной площадке вознесли призовой автомобиль – изделие отечественного автопрома, потому что пребывание “в гостях у сказки” не может обойтись без “приза в студию”. Между сквером и театром установили с одной стороны каток, с другой – сцену. В общем, захламили площадь, забили ее мусором под завязку, исходя из того, что архитектура деревянных ларьков интереснее, чем Александринского театра и Публичной библиотеки. Фамилию автора проекта типового деревянного ларька мне найти не удалось, и это жаль, потому что в глазах руководящих товарищей он создал нечто не менее сильное, чем Росси.
Уверен, что экономической эффект от этой выносной торговли был невелик (там продавалось все то же, что везде и всегда), т.е. дело не в экономическом смысле, а просто в том, что “сказочный” пейзаж с деревянными домиками, обклеенными разноцветной бумагой, начальству кажется гораздо больше подходящим детским вкусам.
Сначала я подумал о собственном деревенском детстве начальства. Но потом понял: нет, детьми они считают “народ”, т.е. нас. Они наши отцы, мы – их дети, а детям нужно не просто покровительствовать и учить, но и давать на праздники что-то “сказочное”: маленькие домики, катание на коньках, елки, лампочки и другие похожие источники радости.
Примерно год назад, 26 февраля 2008 г., по инициативе губернатора был принят документ (1), согласно которому сохранялись красивый Елисеевский магазин, пышечная с пышками, кондитерская с пирожными… Для кого все это? Конечно, для детей! Предполагалось, что горожане будут, впадая в детство, вспоминать все те места, куда их мама с папой водили в нежном возрасте, и таким способом станет пополняться Книга учета, учреждавшаяся постановлением. Прошел год, и о Книге учета давно забыли: дети долго с одной игрушкой не играют и ничего из того, что было, не помнят. Поэтому и постановление во многих своих пунктах не выполняется Гламур – государственный стиль
Если не уходить слишком далеко от площади Островского, то на пл. Ломоносова можно обнаружить пристроенную к фасаду здания веранду, напоминающую деревенскую теплицу, сделанную вполне стационарно. Это прирастил полезные площади отель “Росси”. Расположено это чудо деревенской архитектурной мысли непосредственно напротив входа в здание, занимаемое КГИОПом.
КГИОП не поднял тревоги по поводу искажения фасада и нарушения красной линии – скорее всего, делает вид, что не видит теплицу, вторгшуюся в ансамбль площади. Потому что знает: начальству такие штуки нравятся. Тротуар пустовал, и что с ним было делать, никто не знал. А так нашли применение, и это хорошо.
Еще один пример – новое здание прачечной Конституционного суда, воздвигнутое на месте снесенного д. 7 по ул. Эсперова. Стоявшее здесь трехэтажное здание 1900-х гг. постройки исключили из списка вновь выявленных объектов, представляющих историческую, научную, художественную или иную культурную ценность (см. приказ КГИОП от 20.02.2001 № 15, поз. 1395, которым объект был включен, и приказ КГИОП от 21.09.2007 № 8-166, которым объект был исключен из списка) и заменили простецким двухэтажным сараем с двускатной кровлей (см. снимок, сделанный А. Макаровым, с сайта www.archnadzor.ru) – именно такой “домик” рисуют дети: прямоугольник, над ним треугольник, потом несколько квадратиков-окон…
Понятно, что простыни конституционных судей можно стирать и в такой немудрящей постройке, но ведь Крестовский остров – не деревня, и почему надо было ставить именно каменный сарай вместо нормального дома, понять трудно. Это уже какая-то “неоархитектура”, примитив с детской картинки возведшая в новую норму. Это то, что нравится начальству. Им нравится, например, стеклянный сарай во дворе Строгановского дворца – это ресторан “Глянец”. Гламур становится государственным стилем, и ресторан “Глянец” – собрание всех форм кича – закономерен. Это символ мейнстрима.
Как напомнил недавно социолог культуры Б. Дубин, в 1990 – 2000-е годы произошла чудовищная по скорости и географическому масштабу массовизация культурной продукции в России. Тиражи упали в 50 – 100 раз: “Это как если бы был милионный город, а через три года в нем осталось 20 или 10 тыс. человек… Образованное сословие отложило в сторону серьезные книги и перешло на мягкую обложку… Добровольно”. Поэтому гламурно-глянцевое нравится уже большинству, и нехитрый вкус начальства становится государственным и одновременно народным стилем, восторженно принимаемым большинством.
Итак, начальство всерьез население не воспринимает, коммуникация невозможна, поэтому нам остается начальство и его обычаи изучать, как этнографы изучают неведомые племена. Изучать, исходя из того, что перевоспитать и облагородить их невозможно. С учетом сказанного в самом начале специальное внимание я уделил имитационным бюрократическим технологиям. Первая технология – это незнание.
Незнание – сила
Дома 55 и 59 по Невскому пр. Гигантские экраны, закрывавшие стройки, постепенно снимают, и становятся видны вульгарные мансарды, остекленные галереи, нагромождения на фасадах и крышах, полностью разрушающие стиль фоновой застройки Невского пр. Стилистически этот безвкусный хаос сродни “деревеньке” на площади Островского, но только она была временной, а это делается “навсегда”. Представить, что такое может искренне нравиться, трудно, но такова реальность.
Как известно, здания стали приспосабливать под отель после того, как вследствие строительства “Невского паласа” здания по бокам от него потрескались и стали опасны для жизни. Тогда к отелю прирезали эти участки, в 2005-м дома снесли, и началось возведение новоделов силами ЗАО “Шпунт”. Сначала нам время от времени говорили, хотя и без документальных подтверждений, что новоделы построят в прежнем виде. Теперь понятно, что это была лишь манипуляция словами.
И вот что характерно. 20 октября 2008 г. состоялась пресс-конференция, на которой журналисты спрашивали В. Полищука, заместителя председателя КГА, и Л. Хуторовскую из КГИОПа, возглавляющую отдел Центрального района, что же реально возводится на месте домов 55 и 59. Оба настойчиво демонстрировали свое незнание. Полищук: “Через меня эти документы не проходили. Скорее всего, они оформлялись раньше, и оформлял их Олег Харченко”. По словам Лидии Хуторовской, фасад дома 59 воссоздан в полном объеме. А на вопрос о том, что за 7-этажное здание строится позади основного флигеля, Лидия Хуторовская ответила, что внутриквартальная застройка находится вне сферы компетенции КГИОП.
Поначалу понять это трудно: как чиновники, ответственные за архитектуру и строительство, не знают, что будет построено в центре Невского проспекта, и не боятся об этом говорить вслух. Однако это “незнание” представляет собой одну из эффективнейших бюрократических технологий и оказывается удобным способом исключить инстанции контроля из архитектурно-строительной деятельности.
Совсем скоро аналогичное нагромождение мы, скорее всего, увидим на крыше здания на пересечении Невского и Б. Морской ул., где клуб “Талион” устраивает двухэтажной высоты бассейн. Любопытно, что В. Матвиенко на этой стройке побывала лично 21 августа 2008 г. и против бассейна не возражала.
С точки зрения анализа бюрократических технологий ситуация характерна: никакие аргументы экспертов (3), указывающих на то, что памятник архитектуры уничтожается, реакции начальства не вызывают. Губернатор аргументы словно не слышит и не знает, что реально произошло с памятником архитектуры. И это незнание технологически эффективно. Другой похожий пример – изуродованный дом на углу Литейного и ул. Чайковского. Власть и здесь старательно делает вид, что не знает, что там делается.
Аналогично “не знали” о том, что Мариинский театр-2 по рисунку Д. Перро не построить, что это не проект, а картинка. Эксперты предупреждали – чиновники “не знали”, потому что “не знать” – технология. Теперь дошли до абсурда: строят котлован для фундамента в отсутствие утвержденного проекта самого здания (собственно к МТ-2 стройка пока имеет чисто номинальное отношение. С помпой тут пока строят подземную автостоянку). И опять “не знают”, каким окажется проект. Предполагаю, что это уже известно, просто проект скрывают, настолько он малосимпатичен, а когда уже “узнают”, то будет поздно что-то изменить, и для этого в данном случае технология незнания и применяется.
На пресс-конференции в КГИОПе 11 ноября 2008 г. была использована та же метода. Сотрудники охранных ведомств больше года не знали про “ошибки”, допущенные при проектировании мансард дома Лобанова-Ростовского, хотя об этом проекте писала почти вся городская пресса. Но когда мансарды уже построили и поздно было менять что-то кардинально, тогда-то чиновники прозрели, об ошибках “узнали” и публично их признали.
Список не трудно продолжать: чиновники, например, не знают, хотя им об этом постоянно говорят, что подземное строительство в Новой Голландии чревато обрушением всех исторических памятников, находящихся на острове, строительство Дворца фестивалей вообще недопустимо, т.к. разрушит сложившийся ансамбль (4), а прокладка дополнительного канала от Ковша вообще запрещена, т.к. Ковш – памятник архитектуры, находящийся в охранном списке.
Не случайно Оруэлл привел в своем романе основополагающий партийный лозунг: “Незнание – сила” (“Ignorance is strength”). В этом году лозунгу исполняется 60 лет.
Иногда правда, “незнание” удается прорвать – как в случае с новой биржей на 26-й линии В.О. или с “Империалом”. Чиновники вдруг оказываются вынужденными хотя бы признать наличие таких проблем. Но тогда применяют другие бюрократические технологии, еще более передовые.
Михаил Золотоносов
________________________________________________
1. Постановление правительства СПб от 26.02.2008 № 180 “О сохранении представляющего ценность для жителей Санкт-Петербурга назначения объектов недвижимого имущества”.
3.Сопредседатель Всероссийского общества по сохранению культурного наследия Александр Марголис по поводу происходящего на Невском, 15, говорит: “Александр Ебралидзе плохо знаком с законодательством об охране культурного наследия в России. Памятники архитектуры, охраняемые государством, можно только реставрировать. Тогда как он произвел фундаментальную реконструкцию. А надстройки с бассейном — это противозаконно…”
4 Кстати, в 1960 – 1990-е гг. законодательными актами Новая Голландия определялась как ансамбль (см. постановление Совмина РСФСР от 30.08.1960 № 1327), но в 2000-е гг. термин “ансамбль” плавно был заменен определением “исторический комплекс” (см., например, закон СПб от 12.05.2008 № 274 – 44).
