Согласно последним решениям михалковского Союза кинематографистов у нас теперь будет только патриотическое кино. Любое другое признано неправильным, неуместным и не соответствующим нашей с вами ментальности (ее еще зовут духовностью). Начинать привыкать к новому положению вещей предложено с фильма Андрея Кавуна «Кандагар».
Российский гимн на английском языке
Это, по меньшей мере, забавно. Потому что Андрей Кавун делает свои фильмы (и нынешний, и давешнюю “Охоту на пиранью”) по настолько беспримесным американским лекалам, что стоит маятнику сместиться хоть на градус – и будет готово обвинение в низкопоклонстве перед Голливудом. Но что поделать: если “патриотизм” понимается не как личное мировоззрение, а как жанр, поставленный на поток, то ориентироваться больше не на кого. В Европе последний патриотический фильм выпущен почти полвека назад – масштабная и бесцветная голлистская юбилейная ода “Горит ли Париж?” к 20-летию Победы. В Азию и соваться-то боязно – самый патриотический фильм, который там сделали, назывался “Королевская битва-II” и был запрещен в ряде стран за крайнюю жестокость. Были, разумеется, и в Советском Союзе многочисленные образчики жанра – но вряд ли фильм, поставленный в манере Юрия Озерова, отобьет сегодня в прокате затраты на обеды для съемочной группы. А для американских кинематографистов патриотический жанр – хлеб насущный, и основные его ходы и приемы любой из них может перечислить хоть спросонья, хоть спьяну.
Только здесь есть две небольших проблемы. Одна заключается в том, что снимать российский патриотический фильм по голливудским правилам, – это все равно что исполнять российский гимн исключительно на английском языке. Михалков сам обидится первым. За папу.
Сценарий расползается
Вторая проблема еще проще. Овладеть чужим языком настолько, чтобы на нем объясняться в любви к родине, – это нужно Набоковым быть. Самое меньшее – Тургеневым. Но уж не Кавуном. И не только потому, что Кавуном быть не нужно вообще.
Фильм “Кандагар”, как благодаря рекламщикам канала “Россия” знают почти все, основан на реальной истории: в 1995 году экипаж российского транспортного самолета попал в афганском городе Кандагар в плен к талибам, провел там больше года и, отчаявшись получить помощь от родины, в конце концов смог-таки совершить побег (на собственном же самолете). Действительно прекрасный, извините за цинизм, материал для экранизации. И обошлись с ним авторы, надо признать, довольно аккуратно. Герои фильма никого не пытаются спасти, кроме самих себя, ни во имя чего собой не жертвуют, на флаг не равняются, березки наплывом перед ними не маячат. Уже хорошо.
Более того: в одном из эпизодов журналисты (непонятно, какие именно, по-русски они говорят с акцентом) берут у пленных интервью. Когда дело доходит до командира (Александр Балуев), его спрашивают, скучает ли он по России. Вопрос сам по себе удивительный, но еще удивительнее ответ командира; чуть дрогнув лицом на крупном плане, он тихо отвечает: “Мы и есть Россия”. На первый взгляд – пошлость отчаянная, первостатейная госзаказуха. Но если вдуматься – это ведь означает “нет”, не так ли?..
Надо, однако же, констатировать: сценарий фильма “Кандагар” слова “вдуматься” не подразумевает. Не со стороны зрителей – со стороны авторов (Андрей Кавун и Олег Кавун же). Упомянутый эпизод – скорее курьезный недогляд, чем мудрая фига в кармане. При всем упадке сценарного ремесла в современном российском кинематографе – подобного неликвида встречать не доводилось давно. Хватало сценариев глупых, в избытке – идиотских, с лихвой – кичащихся собственным идиотизмом. Но в этом идиотизме была своя цельность и последовательность. Сценарий “Кандагара” ветошью расползается под сколько-нибудь пристальным взглядом. Голливудских “железных схем”, превыше всего ставящих абсолютную прозрачность событийного ряда и причинно-следственных связей, тут и следа нет; но и с точки зрения отечественной сценарной школы, ориентированной на раскрытие человеческих характеров и взаимоотношений, творение Кавунов невозможно.
Принцип концерта
Иногда между героями отношения портятся, а иногда – опять налаживаются. Иногда экипаж командиру доверяет, иногда нет. Один из героев однажды пытается сбежать, но неудачно, и говорит, что обязательно попытается еще, но потом об этом забывает. Во всем этом, разумеется, нет ничего невозможного, – если б только между отдельными эпизодами была хоть какая-нибудь связь. Переход, подробный процесс, постепенная перемена. Но бессвязность сценария “Кандагара” такова, что поставить это смог бы лишь Бунюэль. Несколько эпизодов разной степени выразительности поставлены встык. “А потом еще вот какой был случай”. Любопытный образчик автоматического письма, по Бретону.
Тут, во избежание недоразумений, необходимо оговориться. Невыявленность отношений, невнятность характеров – вина режиссера, а не актеров. Из пяти главных исполнителей трое – Балуев, Машков и Андрей Панин – актеры первоклассные, и в “Кандагаре” это видно. У каждого есть сольный выход, каждому дана возможность блеснуть мастерством, и возможностью этой актеры пользуются со вкусом и с размахом. Но это – принцип концерта, дорогого ревю. Такова уж специфика кино, что актеры в нем играют не “процесс” в целом, от начала до конца, а каждый отдельный кадр. Соединить кадры в единую “линию игры” – задача монтажа. Недаром же кинозвезды былых времен работали не только со “своим” постоянным оператором, но и со “своим” постоянным монтажером. Актеры “Кандагара” свою работу исполнили чисто. То, что с этой их работой было сделано на стадии post-production, назвать дилетантизмом было бы лестно.
Композитор переплюнул режиссера
То же творится здесь и с операторской работой (Владимир Башта), которая – сама по себе – также заслуживает одних лишь похвал. (Для тех, кто понимает, достаточно сказать, что начинал работать Башта с Сергеем Лозницей. От ошибок это не гарантирует, но от халтуры – намертво.) Кадр с проездом грузовика под бомбёжкой сделал бы честь любому голливудскому блокбастеру. Вот только дальше – сразу следом, через монтажный стык – идет кадр с ночным городом: плотный темно-синий свет, прорезающие дым фары… И это тоже хороший кадр. Но из другого фильма. Снятого в другой манере, другом стиле, с другой интонацией. В другом, в конце концов, жанре.
Это не “профессиональные придирки”, которые якобы составляют гордость любого тщеславного кинокритика. Но есть умение делать – и умение применить сделанное. Сюжет в “Кандагаре” выбран безошибочно; актеры, оператор, мастера спецэффектов отработали свои номера профессионально. Но когда режиссер решил, что этого достаточно и лично от него более ничего не требуется, кроме как склеить все по порядку, он сам подписал себе вердикт о профнепригодности. Хуже режиссера Кавуна сработали здесь только сценаристы Кавуны.
А хуже них – только композитор Дарин Сысоев, который, кажется, единственный из всей съемочной группы воспринял “призыв о патриотизме” с пугающей серьезностью и напичкал фильм образцово беспомощной музыкой. Под эту музыку, задумчивую, как девица с косой у врат ночного клуба, так и просятся равнение на флаг и – наплывом – березки. Но Кавун сдержался. За что ему все-таки спасибо.
