Самые верные зрители литературных экранизаций – преподаватели литературы, а костюмно-исторических боевиков – преподаватели истории. Это профессиональная необходимость. Упреждение шока: они должны быть готовы к тому, что именно им будут рассказывать ученики. К тому, например, что Гомера будут знать по фильму «Троя», из которого сценаристы вычеркнули богов. К тому, что придется долго втолковывать: от исторического фильма исторических реалий ждать не надо. По многим причинам. И не все они уважительные.
Интернет полнится спорами о “Робин Гуде” Ридли Скотта: одни перечисляют прегрешения против исторической правды, другие указывают, что быть ей верным кино не обязано. И правы-то вроде бы последние: действительно не обязано. Да, есть тот самый побочный эффект, что заставляет волноваться преподавателей: кино, если оно сделано энергично, обладает визуальной убедительностью и способно переписать историю заново. Так на советском военном ордене Александра Невского изображен Николай Черкасов, а в учебниках истории в качестве фотографии штурма Зимнего многие годы давался кадр из эйзенштейновского “Октября” с перелезанием через решетку… Но должно ли кино этот побочный эффект учитывать? Должно ли оно предусматривать “защиту от дурака”?
Наверное, не должно – хотя бы потому, что искусство вообще никому ничего не должно. Но есть поправка. Это справедливо только в том случае, когда искусство и не пытается выдавать себя за историческую реальность, а остается при своих метафорах и условностях. С современным же голливудским кинематографом – и с “Робин Гудом”, в частности, – дело обстоит иначе. Он влюблен в подлинность и достоверность. Он обожает основываться “на реальных событиях”, реконструировать, воссоздавать – и вообще требует у зрителей неограниченный, бессрочный и беспроцентный кредит доверия.
Что тоже само по себе, возможно, есть у кино и такая функция – фиксировать реальность. Но в обе эти игры нельзя играть одновременно. Голливуд не для того сто лет выяснял тысячами проб и ошибок, какие сценарии у зрителя будут пользоваться максимальным спросом, чтобы затем отдать написание сценария на откуп безличному историческому механизму, который в любой момент может прошляпить эффектный поворот, провалить финал.
Создатели “Робин Гуда” – во всех анонсах, вплоть до слогана, – объявляли: на экране будет явлена подлинная история легендарного шервудского лучника. То есть очищенная от мифических напластований и балладных придыханий, помещенная в жестокий исторический контекст. Чтобы Робин Гуд обрел причитающееся ему величие – но не как символ или бесплотный силуэт, а как обычный человек, вынужденный своей эпохой до этого величия дорасти, сквозь тернии и невзгоды.
Тут-то и обретают право на существование исторические претензии. Коих в отношении фильма Ридли Скотта, действительно, не счесть. И не по мелочам – мол, пуговицы не те. Куда там; человек, мало-мальски знакомый с событиями конца XII века, на просмотре “Робин Гуда” начинает вопить в голос. Можно иронизировать над тем, что высадка французской армии на английское побережье очень похожа на высадку в Нормандии или операцию в Дюнкерке (а почему бы и нет, это вполне могло бы сойти за режиссерское остроумие), но когда павшего в бою христианского рыцаря сжигают на языческом погребальном костре – тут уж пахнет не визуальной стилизацией и не остроумием. Можно ничего не знать про то, под “правильным” зáмком гибнет Ричард Львиное Сердце или под “неправильным”, но что ворота этого замка не взлетают на воздух от порохового заряда – тут к историческим трудам обращаться нет нужды. (Впрочем, Ридли Скотт, кажется, считает, что Марко Поло ездил в Китай примерно тогда же, когда святое семейство бежало в Египет; по крайней мере, уже в его “Гладиаторе” зрителям римского Колизея раздавали бумажные программки.) Ну а уж когда капитан корабля заходит в каюту и учтиво предупреждает: “готовьтесь, сэр Роберт, причаливаем через двадцать минут”, – волей-неволей начинаешь искать глазами на стенах каюты расписание в рамочке: отплытие из Франции, прибытие в Лондон, стоянка полчаса, не оставляйте багаж без присмотра.
И вот здесь начинается совершеннейшая неразбериха. Бог с ним, в конце концов, с порохом, погребальным костром и прочими анахронизмами, добавляющими профессорам истории ранних седин. Наверное, даже не очень важно, что Великую хартию вольностей Ридли Скотт явно путает с Декларацией независимости и заставляет Робин Гуда отстаивать принципы американской государственности в отдельно взятом средневековом Ноттингемшире. Но к чему перекраивать и канонический сюжет, и историческую реальность, если сценарий, которому они были принесены в жертву, в итоге оказывается намного более хлипким и невнятным – причем с точки зрения голливудских же норм? Что такого обретает Робин Гуд в результате двухсполовинойчасового фильма? Свободу? Он получил ее примерно на двадцатой минуте и больше не терял. Хартию вольностей? Король сжег ее на глазах изумленной публики. (А историки говорят, что подписал.) Может, он, как и положено, побеждает шерифа Ноттингемского? Но шериф занимает в этом фильме места меньше, чем французский король. Или все дело в том, что он не дал французам вторгнуться в Англию? Но к чему было так стараться, если с точки зрения истории это несусветная чушь?
“Подлинная история” Робин Гуда, стало быть, выходит такой: он покарал злодея, которого не было, помешал вторжению, которого не было, и позволил сжечь документ, который не сжигали. Кроме этого он, присягнув королю, затем самолично принял капитуляцию вражеского войска (хотя английскую армию вел в атаку король). Король обиделся, что все так вышло (ну еще бы), и Робин Гуд был вынужден удалиться в Шервудский лес. Ах да. Предварительно он женился на Кейт Бланшетт. Собственно, это единственный положительный итог его экранной деятельности. Почему на все предсвадебные приготовления надо было тратить двухсотмиллионный бюджет, остается загадкой.
Должен признаться, что Ридли Скотт на протяжении фильма смог дважды меня напугать. Впервые – когда потерпевший поражение французский король отплыл восвояси, проронив с мрачной угрозой: “В другой раз”. А затем – когда в финале зажегся титр: “Так начиналась легенда”. И то, и другое обещает сиквел – правда, непонятно, какой именно. Будет ли это продолжение истории Робин Гуда, и посулит ли нам вновь Ридли Скотт рассказать всю правду – на сей раз о пребывании в Шервудском лесу? Или же Скотт задумал гигантский исторический цикл про англо-французские распри на протяжении всей европейской истории? И нас ждут “Подлинная история Жанны д’Арк”, “Вся правда об алмазных подвесках” и “Трафальгар как он есть” – и все “от обладателя “Оскара””? Оба варианта выглядят угрожающе.
Хотя второй все-таки заманчивее. И дело не в том, что хочется посмотреть на герцога Бекингэма и лорда Нельсона в исполнении Рассела Кроу – это как раз предсказуемо. Но вот в роли Орлеанской Девы он должен блеснуть.
