«Газпром нефть» планирует построить на Охтинским мысу многофункциональный комплекс высотой 28 метров, – заявила в интервью «Фонтанке» Елена Илюхина, член правления «Газпром нефти». «На наш участок приходится только треть охранных территорий Охтинского мыса. В итоге на них просто не будет вестись строительство, а после окончания строительства эти территории станут органичной частью парка», – сказала Елена Илюхина. Кроме того, она сообщила, что «шведская крепость Ниеншанц была разрушена до основания в начале XVIII века по приказу Петра Первого после Русско-шведской войны. Никаких стен и каменных сооружений там не осталось».
Был ли на самом деле разрушен Ниеншанц Петром Первым и что от крепости осталось? – об этом «Город 812» уже говорил с археологом Петром Сорокиным.
— Во многих источниках упоминается, что Ниеншанц был взорван еще Петром I. Это действительно так?
— Сообщения о разрушении Ниеншанца по приказу Петра I достаточно противоречивы. В настоящее время, они, к сожалению, используются противниками сохранения памятников Охтинского мыса – как же, Петр I велел разрушить Ниеншанц, а вы предлагаете его сохранить? Стоит отметить, что уже в XVIII веке предлагалось сохранить Ниеншанц, как один из главных памятников петровских побед.
О разрушении Ниеншанца писали иностранцы, которые передавали сведения с чьих-то слов, иногда не совсем достоверно. По их словам, Ниеншанц был взорван в первый год после его взятия, но при этом известно, что шведы после этого еще дважды занимали Ниеншанц – в 1704-ом, через год после взятия крепости русскими, и даже в 1707-ом. К этому моменту крепость была уже частично дефортифицирована, но в какой степени – судить сложно.
Археологические данные показывают, что рвы Ниеншанца были открыты до 19 века. В XVIII веке там существовал питомник, в котором выращивали культурные растения для садов и парков Петербурга. На последнем этапе этим занималось общество благородных девиц Смольного монастыря, и никакой перепланировки не проводилось. На всех планах Петербурга XVIII века видно ту же самую пятиугольную крепость с бастионами, что и на шведских планах XVII века. Засыпка рвов велась в XIX веке, когда территория была передана Охтинской верфи.
Да и сама дефортификация была бы слишком дорогим удовольствием – во время Северной войны не хватало сил и средств чтобы строить новые крепости для обороны, не то что избавляться от старых.
Датский посланник Юст Юль писал в 1709 году, что после закладки корабля «Полтава» на адмиралтейской верфи делегация с участием царя и многочисленной свиты, включавшей иностранных посланников, поехала взрывать Ниеншанц некой взрывчаткой, изобретенной адмиралом Крюйсом. В описании посланника говорится, что, когда ее заложили в укрепления Ниеншанца и взорвали, лед на Неве треснул, так что участники делегации попали в затруднительное положение, будучи не в силах вернуться обратно в город. Но укрепления при этом остались стоять.
— Сохранилось ли на территории Охтинского мыса что-то, помимо валов, рвов и остатков башни древних дерево-земляных крепостей?
— Сохранились некоторые каменные объекты. Один из них довольно большой, порядка 100 м2 – это вымощенная камнем подвальная часть одного из зданий крепости Ниеншанц, причем, судя по всему, периода первой половины 17 века. В то время на этом месте находился дерево-земляной замок. Для музейного показа это был бы очень выигрышный объект.
Недалеко находится основание башни Ландскроны с колодцем, бревна которого хорошо сохранились под землей. Колодец и башня Ландскроны описаны в шведской Хронике Эрика и являются свидетельством штурма крепости русскими войсками в 1301 году. Деревянные постройки есть в Новгороде, Старой Ладоге, Пскове, но здесь в устье Невы, в контексте средневековой крепости 1300 г. – это уникальный случай.
Екатерина Виноградова
