В Петербурге и пригородах — 85 кладбищ. В самом городе — 43 кладбища, включая 15 воинских захоронений. 9 кладбищ — полностью закрытые, там нет ни одного свободного метра земли, 2 — открытые (это Ковалевское и Южное). Остальные — так называемые полузакрытые, где возможно только подзахоронение родственников.
Уплотниловка в центре Питера не оставила ни одного «живого места». Видимо от безысходности инвесторы вторгаются на территорию Митрофаниевского и Фарфоровского кладбищ — самых крупных в дореволюционном Санкт-Петербурге.
Сличив дореволюционные карты и современную карту Петербурга, мы обозначили районы, где раньше были кладбища.
Выборгское римско-католическое кладбище.
Здесь покоятся: Николай Бенуа. 1813–1898.
Академик архитектуры. Аббондио Молинари. 1830–1880.
Художник. Жозефина-Амалия Потоцкая. 1752–1798.
Статс-дама, художница. Дочь графа Георгия-Августа Мнишка.
Теперь на этом месте: промышленная зона.
Малоохтинское кладбище.
Здесь покоятся: Алексей Боголюбов. 1824–1896. Живописец. Павел Наранович. 1801–1874. Лейб-хирург, профессор Военно-Медицинской академии.
Теперь на этом месте: жилые многоквартирные дома.
Холерное-2.
Здесь покоятся: Карл Опперман. 1766–1831. Генерал, ветеран Отечественной войны. Гаврила Сарычев. 1763–1831. Адмирал, кругосветный путешественник.
Теперь на этом месте: кооперативные гаражи.
Православное-1
Теперь на этом месте — отделение милиции и бизнес-центр “Кристалл”. (Данных о людях, захороненных здесь, нет.)
Православное-2
Теперь на этом месте — школа-интернат. (Данных о людях, захороненных здесь, нет.)
Кладбище при Троице-Сергиевой пустыни.
Здесь покоятся: Александр Суворов-Рымникский. 1804–1882. Генерал-губернатор Петербурга. Внук генералиссимуса Александра Суворова. Андрей Штакеншнейдер. 1820–1885. Академик архитектуры. Платон Зубов. 1767–1822. Начальник Черноморского флота. Фаворит Екатерины II. Николай Мезенцев. 1827–1878. Генерал-адъютант. Шеф жандармов, начальник Третьего отделения.
Теперь на этом месте: пустырь.
Митрофаниевское (холерное) кладбище.
Здесь покоятся: Павел Сумароков. 1760–1848. Писатель. Петр Бестужев. 1808–1840. Мичман, член Северного общества. Младший брат декабристов Николая, Александра и Михаила Бестужевых. Василий Жуков. 1795–1882. Та бачный фабрикант. Василий Головнин. 1776–1831. Вице-адмирал, кругосветный мореплаватель.
Теперь на этом месте: шоссе, склады заводов “Заря”, “Электросила”, завод по утилизации отходов, торговые базы.
Фарфоровское кладбище.
Здесь покоятся: Дмитрий Гурьев. 1751–1825. Министр финансов. Петр Дивов. Умер в 1828. Герой Русско-турецкой войны. Василий Лебедев. 1833–1909. Правовед, профессор Петербургского университета, декан юридического факультета. Андрей Гагарин. 1787–1828. Министр уделов, шталмейстер Императорского двора. Николай Муравьев. 1775–1845. Историк. Статс-секретарь Николая I.
Теперь на этом месте: кинотеатр и поликлиника.
_________________________________________________________________
КОММЕНТАРИИ:
Олег Харченко, бывший главный архитектор города, автор проекта застройки Митрофаниевского кладбища:
— Оставаясь нормальным человеком, я понимаю и принимаю тезис о том, что на кладбище строить нельзя. Но на Митрофаниевском кладбище собственно самого кладбища нет — земля распахана, стоят склады, проложены рельсы. Творится черт-те что! Эта территория как кладбище умерла. В градостроительных документах она не обозначена как кладбище. Конечно, если начать там копать, наверняка обнаружатся человеческие останки. Им надо дать достойное захоронение. Но, замечу, до недавнего времени состояние Митрофаниевского кладбища никого не волновало — а теперь из политических, эгоистических и прочих целей противники застройки кладбища начинают “гнать волну”. Почему бы им не восстановить кладбище за свои деньги, если они такие нравственные? Почему-то они начинают возмущаться тогда, когда интерес к этой территории проявляют государство и частные компании.
Илья Попов, редактор журнала “Санкт-Петербургские епархиальные ведомости”:
— В 60–70-х годах на Митрофаниевском кладбище разрушили гранитные и мраморные надгробия, их заготавливали как в каменоломне и вывозили на городские улицы. Кладбищенскими плитами мостили проезжую часть, оформляли поребрики — на Большой и Малой Конюшенной улицах, у Казанского собора, на Староневском проспекте. Родственники похороненных там людей терпели все это потому, что ничего нельзя было сделать. Но никто тогда не трогал прах умерших. А теперь почему поднялись-то все? Прямо по покойникам собираются вести жилую застройку и прокладку улиц, невзирая на закон, который запрещает что-либо строить на кладбищах. Но как люди будут рожать детей, живя на кладбище, когда вокруг сплошные мертвецы?
Ирина Молчанова
