23 марта, как уже рассказывал «Город-812», лидеры мирного ингушского протеста, проходящие по т.н. Ингушскому делу, прекратили голодовку, длившуюся 7 дней. Напомним, что поводом к началу голодовки стало возвращение под стражу одной из обвиняемых – правозащитницы Зарифы Саутиевой спустя всего 6 дней после её перевода под домашний арест.
«Ингушское дело», напомню, уходит корнями в события 26-27 марта 2019 года, когда в Ингушетии проходили массовые несогласованные митинги против соглашения об установлении границы с Чечней, лишавшего Ингушетию значительной части её территории, в ходе которых произошли стычки между Росгвардией и митингующими. Вскоре были задержаны лидеры протеста: Ахмед Барахоев, Муса Мальсагов, Багаудин Хаутиев, Барах Чемурзиев и Малсаг Ужахов. Сперва их обвинили в административном правонарушении, но затем им предъявили обвинение в применении насилия в отношении представителей власти. Позднее под стражей оказались Зарифа Саутиева и Исмаил Нальгиев. Спустя год всех семерых обвинили в создании экстремистского сообщества и участии в нем. Начиная с 24 ноября 2020 года, в Ессентуках по данному делу заседает Кисловодский городской суд.
Окончание голодовки и ситуацию, сложившуюся по её итогам, комментирует Магомед Муцольгов – ингушский общественный деятель, руководитель правозащитной организации «МАШР».
- Магомед Муцольгов
– Я очень рад, что голодовка закончилась, потому что эти люди и так 2 года находятся в очень суровых условиях заключения. Тем более, многие из них не молоды. Ахмеду Барахоеву и Малсагу Ужахову – под 70 лет, Бараху Чемурзиеву и Мусе Мальсагову – около 50-ти. Я был первым, кто попросил их прервать голодовку, и очень рад, что они откликнулись. Слава Богу, они прислушались к мнению ингушского общества, адвокатов, родственников. Прекратив голодовку, они доказали, что для них мнение друзей, родственников и неравнодушных сограждан – не пустой звук. Иными словами, они продемонстрировали очень много важных качеств этим своим решением.
– Тогда как вы оцениваете их решение начать протестную голодовку?
– Я всех их очень хорошо знаю, я – один из них, хоть и нахожусь сегодня не с ними, а за границей…
Возвращение Зарифы под стражу стало последней каплей. Голодовка была их единственным шансом громко заявить о своем несогласии. И хотя лично я категорически против таких мер, но понимаю, что у них просто не было других мер воздействия. У этих людей есть убеждения, и я знаю, что их не сломают. Эти люди готовы умереть, защищая свои принципы, и они не раз демонстрировали это. Голодовка – это акт демонстрации того, что они не сломлены. Для меня это так. И всё же я – против таких методов протеста, которые ведут к добровольной гибели людей.
– Голодовка оказалась напрасной? Ведь Зарифу Саутиеву так и не перевели под домашний арест.
– Думаю, что краткосрочная голодовка всё же позволила сделать главное – люди, находящиеся в неволе, показали свое несогласие с тем, как к ним относится власть. И показали тем способом, который был им доступен. Они понимали, что власть не станет выполнять требования людей, которые, пусть незаконно и необоснованно, но находятся под арестом. У них был единственный шанс заявить: «Мы не согласны!», и они использовали его. Своей голодовкой они обратили на ситуацию в Ингушетии всеобщее внимание. Они показали, что они не сломлены. Это очень важно.
– Как вы думаете, оказывалось ли на голодающих какое-то давление со стороны ФСИН?
– Давление будет оказываться всегда, даже если к вам относятся внешне уважительно. А иначе относиться и не могут – ведь все понимают, что эти заключенные – не какие-то насильники и или убийцы, а просто правозащитные и политические оппоненты власти. Но когда тебя лишают еды, окружения, нормальных условия быта – это ведь тоже давление. И оно может быть очень разным, скрытым. Думаю, давление на лидеров ингушского протеста оказывалось и продолжает оказываться сейчас.
– Единодушен ли, на ваш взгляд, народ Ингушетии в своём отношении к заключенным и суду над ними?
– Заключенные сейчас для нашей общественности выступают в роли мучеников. И каждое их слово в таком положении становится еще более весомым для всей ингушского народа. Гражданские активисты создали специальную «неотложку», которая возит заключенным передачи. Естественно, правозащитные организации освещают события и предоставляют адвокатов. Независимые СМИ тоже оказывают поддержку. Общество использует все ресурсы, чтобы помогать заключенным. Все понимают, что находящиеся под судом лидеры ингушского протеста сейчас – самые уязвимые люди в стране.
– А вы сами сейчас где находитесь?
– Я, к сожалению, уже 2 года нахожусь не в Ингушетии, и даже не в России. Я покинул страну 27 апреля 2019 года. Я не просил убежища. И время от времени мне приходится переезжать в разные страны, чтобы не нарушать их внутреннее законодательство.
– Почему вы убеждены в невиновности Зарифы?
– Я услышал от нее две фразы, которые для меня очень важны. Первое – будучи переведенной под домашний арест, она сказала: «Я не знаю, что такое «домашний арест». Не понимаю, радоваться ли мне». Это показывает, что человек к уголовному миру не имеет никакого отношения. А второе, что она сказала: «Мне было бы приятней, если бы отпустили больных стариков». У нее диабет, за те 2 года, что она провела в тюрьме, у нее умер брат, но, тем не менее, она думает о других.
- Зарифа Саутиева, экс-замдиректора государственного учреждения «Мемориальный комплекс жертвам репрессий»
– Если бы подобное происходило не с Зарифой, а с кем-то из мужчин – заключенные отреагировали бы так же?
– Давайте честно: мне 50 лет, но я не всегда возьмусь выйти вперед. А тут молодая девушка, историк культуры, музеевед… Она – единственная женщина, которая попала под эту раздачу. Каждый мужчина в Ингушетии расценивает это как личное оскорбление. Конечно, вполне возможно, если бы отпустили кого-то из стариков, а потом посадили снова, реакция была бы такой же. Но ситуация с Зарифой – это оплеуха для всего ингушского народа.
Бислан Хамхоков: «То, что делается в Ингушетии с точки зрения демократии – это нонсенс»
- Бислан Хамхоков, президент Дома национальных культур в Санкт-Петербурге
– Малые народы хотят сохранить свои традиции, языки и обычаи. Россия все это не приемлет. С Ингушетией происходит то же самое. Ингуши являются одним из древнейших народов с богатой культурой. Они оказались в полном подчинении у центральной власти России и не могут реализовать свое видение по дальнейшему развитию региона. Я считаю, что насилие при решении таких вопросов – неприемлемо. Во всем должен главенствовать закон. Во всех отношениях то, что делается в Ингушетии с точки зрения демократии – это нонсенс. Зарифу Саутиеву посадили только за то, что она высказала свои претензии вслух.
Елизавета Гладышева
На заставке к тексту: Лидеры ингушского протеста в зале суда
