И примкнувший к ним Шепилов

– Какая самая длинная фамилия?

– Ипримкнувшийкнимшепилов.

Когда водку делили на троих, а появлялся четвертый, его называли  Шепиловым.
Сам же фольклорный персонаж озаглавил свои воспоминания “Непримкнувший”. Воспоминания, кстати, написаны – на удивление – ярко и талантливо. Разумеется, автор мемуаров предстает ангелом во плоти. Он и боролся с Лысенко, и защищал честных ученых, и даже по принципиальным соображениям отказался сотрудничать с органами в 1938 году. Это, впрочем, особенность любых мемуаров. Удивляет другое: воспоминания Шепилова – типично шестидесятнические. “Вернуться к Ленину”. Странно для человека, примкнувшего к Молотову и Кагановичу.

Да и послужной список Шепилова несколько странный. Партийные функционеры сталинского призыва, все эти маленковы, хрущевы, булганины, уже не имели никаких идеалов. О революционной романтике и говорить не приходится. А Шепилов заканчивает Московский университет и уезжает в Якутию. Заканчивает Институт красной профессуры, кузницу номенклатурных кадров, и едет в сибирскую глушь, в политотдел одного из совхозов. “Здесь теперь главный фронт борьбы за социализм. Значит, нужно быть здесь”. Полагаю, впрочем, что с коллективизацией в Сибири справились бы и без “красного профессора”.

Конец 30-х – странные годы. Для кого-то – трагедия, а для кого-то – невиданный карьерный взлет. Что называется, пан или пропал. Места в высшем руководстве освобождались еженедельно, и карьеры делались воистину головокружительные. К примеру, Косыгин за несколько лет дослужился от мастера на текстильной фабрике до вице-премьера. А Шепилов застрял в какой-то промежуточной, то есть маргинальной позиции. И он не сажает, и его не сажают. Просто переводят из отдела науки аппарата ЦК в ученые секретари Академии наук.

Начинается война, и Шепилов, имеющий профессорскую “бронь”, записывается рядовым в московское ополчение. К концу войны он уже генерал-майор, фактический комендант Вены. Но это еще очень далеко от высших эшелонов власти.

Неожиданно в карьере Шепилова наметился перелом. Руководитель Агитпропа Александров оказался не марксистом, а мелким буржуем, к тому же угодничавшим перед Западом. Агитацией и пропагандой стал заведовать Шепилов, под мудрым руководством Жданова. Своего начальника, “талантливого большевика-романтика”, который глубоко разбирался “в сложных и тонких вопросах науки, литературы, искусства”, Шепилов боготворил до конца жизни. При этом любил Шостаковича и искренне считал, что они со Ждановым помогли композитору преодолеть творческий кризис.

Нельзя сказать, что жизнь партийного функционера высшего звена в те времена была легкой. Группировка Жданова грызлась с группировкой Молотова – Маленкова. Ставка в этой борьбе – жизнь. Как-то раз руководитель Агитпропа упал в обморок на почве нервного истощения. Смерть Жданова положила конец борьбе, обернувшись для ждановских выкормышей “Ленинградским делом”. 

Шепилова снимают с должности, Маленков откровенно говорит ему:

– Мы давно добираемся до вас. Но все не удавалось. А теперь не сорветесь.

Шепилов без работы, ждет ареста. Но, как и в 30-х, почему-то пронесло. Более того,  о нем вдруг вспоминает Сталин. В то время как всех ждановских выдвиженцев расстреливают и сажают, Шепилов становится членом ЦК и главным редактором “Правды”. С приходом Хрущева карьера снова идет в гору: он кандидат в члены Президиума ЦК и министр иностранных дел. Помогает Хрущеву готовить доклад на XX съезде. Шепилов – в ближайшем окружении нового хозяина.  

И вдруг – июнь 1957-го. Заговор с целью сместить Хрущева. Президиум ЦК поддерживает заговорщиков. Молотова, Маленкова, Кагановича можно понять. Хрущев отодвигает их от руководства. Но Шепилов-то с чего? И ведь не просто “примкнул”, а выступил с самой резкой критикой. Он не сталинист. Он и выступает-то с либеральных позиций: “Хрущев надел валенки Сталина и начал в них топать”. Ему нечего бояться разоблачений – к сталинским репрессиям Шепилов никакого отношения не имел. Возможно, он просто решил поддержать сильнейшую сторону, да промахнулся. Но откуда такое рвение? Почему в первых рядах? Ведь Шепилов даже не участвовал в заговоре. Уже в 90-годы, когда врать не было никакого смысла, Шепилов продолжал доказывать: до самого заседания он ничего об “антипартийной группировке” не знал. Напрашивается чудовищный вывод: Шепилов “примкнул” по принципиальным соображениям. Его действительно возмущали авантюризм и невежество Хрущева.

На пленуме ЦК заговорщики разбиты. И Шепилов, который в кровавые сталинские годы умудрялся выходить сухим из воды, пострадал чуть ли не больше всех. Он не просто враг, он – предатель. Его двигали, а он заплатил черной неблагодарностью. Шепилова снимают со всех постов, отнимают квартиру и отправляют в Киргизию. Потом исключают из партии, лишают звания академика и назначают архивариусом.

Что тут скажешь? Коли влез в политику, не надо ни к кому примыкать. Будь себе на уме. А главное – никакой принципиальности.