Депутат Законодательного собрания Петербурга Михаил Амосов объявил, что будет участвовать в губернаторских выборах. Зачем? На самом деле верит, что может выиграть? Или есть скрытые смыслы и секретные договоренности? «Город 812» спросил об этом самого Михаила Амосова.
– Объясните – зачем вы идете на выборы?
– Считаю, что я готов к работе губернатора. Это первый пункт. А второй пункт: выборы вообще очень полезная штука для общества. Когда есть конкуренция, даже заведомые фавориты начинают себя вести немножко по-другому. Если бы не было выборов, то не состоялся бы проект «Зеленые зоны вместо Судейского квартала». Не было бы принято решение о сохранение сквера в Кузнечном переулке, где Музей Достоевского предлагалось расширять. Это почему происходит? Потому что есть опасения у действующей власти за результат выборов.
Поэтому если говорить о том, зачем вообще нужны выборы, не мне, а обществу…
– Нам, либералам, не надо объяснять, зачем выборы.
– Да, да. Есть, правда, маленький нюансик. Мы понимаем, что выборы у нас не совсем свободные. Но надо работать в тех условиях, которые у нас есть сегодня.
– И вы собираетесь победить на этих несвободных выборах?
– Да.
– Кстати, вы сейчас кто – уже не «яблочник»?
– Я член Движения демократического обновления. Это группа людей, которая ушла из «Яблока», но мы придерживаемся демократических взглядов. Мы считаем, что главное – это больше участия людей в управлении государством.
– А в ЗакСе вы депутат от «Яблока»?
– Да, я депутат Законодательного собрания от «Яблока».
– И не можете поэтому в другую партию вступать.
– Не могу. Таковы условия избрания.
– И ваша фракция состоит из двух человек?
– Да. Амосов и Вишневский. В большинстве вопросов мы совпадаем.
– Борис Вишневский тоже хочет участвовать в выборах губернатора. Но вы считаете, что вы лучший кандидат, чем коллега по фракции?
– Да. У меня больше опыта.
– В вашем движении сколько человек?
– Меньше сотни.
– Этого достаточно, чтобы вести кампанию?
– Конечно, недостаточно. Надо привлекать дополнительные силы. Я сейчас создаю сайт, который называется amosov2019.ru, там будет кнопочка «Как стать агитатором», как включиться в этот процесс. Для меня это очень важная кнопочка.
– Вам надо собрать 70 тысяч подписей?
– 77 тысяч подписей, это 2% от числа избирателей.
– Считается, что сбор каждой подписи обходится в сто рублей. То есть вам надо 7,7 миллионов рублей.
– Мы сейчас обсуждаем, сколько надо. Надеюсь, что меньше.
– 5 миллионов для начала?
– Думаю, порядок цифр такой. Этого хватит, чтобы собрать эти подписи в течение 25 дней. Хотя это очень трудная задача.
– Так откуда деньги возьмутся?
– Они возьмутся от спонсоров, от жертвователей. Я сейчас встречаюсь с людьми, говорю об этом.
– И что люди говорят?
– Процесс идет, есть обещания. Пока недостаточные.
– Кроме подписей просто граждан нужны и подписи муниципальных депутатов.
– Они всем кандидатам будут нужны. Те, кто выдвигается от политических партий, представленных в Законодательном собрании, 77 тысяч подписей не надо собирать. Но все должны представить подписи муниципальных депутатов. А это зависит исключительно от правящей партии, которая контролирует муниципальные советы.
– Но вы думаете, что «Единая России» даст команду и вам свои подписи муниципалы отдадут?
– Я ничего не думаю. Это можно узнать только экспериментальным путем.
– Все политологи пишут: самые удобные кандидаты для Беглова – это Бортко и Амосов.
– Я рад за политологов, за себя и за Бортко.
– И вам, наверное, уже позвонили из Смольного и сказали: идите, Михаил Иванович, мы вас поддержим.
– Пока нет. Пока такого не было. Я на эту тему никаких контактов не имел, но, наверное, они могут состояться. В любом случае надо понимать, что все кандидаты, кроме кандидата от власти, находятся в одном и том же положении – собрать муниципальные подписи без помощи Смольного невозможно.
– Предположим: вам дадут подписи, а Вишневскому не дадут.
– Такое может быть. Но может быть ведь и наоборот.
– И что вам Вишневский скажет, если дадут вам, а не ему?
– Я не могу сказать про Вишневского. Про себя могу сказать точно: я никому ничего плохого не скажу. Потому что я считаю, что каждый городской политик имеет право на попытку участвовать в этой кампании.
– Эти самые политологи, которые вас в списки включают, аргументируют тем, что вы более договороспособный кандидат, чем Вишневский.
– А что значит договороспособный?
– Можно вести активную кампанию, а можно и не вести. А вы почему думаете, что вас могут выбрать в конкуренты Беглову?
– Я участвовал в разных избирательных кампаниях с 1990 года. Особенность моих избирательных кампаний была в том, что я никогда не переходил на личности. Может быть, в этом смысле кто-то считает, что я более удобен.
И вторая причина, почему я, наверное, могу быть более приемлем для Смольного, чем другие кандидаты демократического спектра. Потому что про меня точно понятно, что я не связан с Вячеславом Серафимовичем Макаровым. Я с ним не дружу.
– А как вы думаете, кто будет раздавать муниципальные подписи: Макаров или Смольный?
– Думаю, что это, конечно, будет как-то централизованно. Но, может быть, Макаров включится в свою игру. Тогда мне тут нечего ловить.
– Бортко – он реальный кандидат?
– Я думаю, что у него тоже есть амбиции. Во всяком случае, я приведу такой пример. Сейчас от Муринского парка собираются отрезать кусок для расширения спортивного комплекса Nova Arena. И группа активистов, с которой я связан, организовала против этого демонстрацию. Но приехал не только я. Приехал и Бортко. Это говорит нам что-то о намерениях Бортко? Если бы он не хотел хорошего результата на этих выборах, наверное, он бы этим не занимался. Сидел бы себе в Москве.
– Бортко выглядит более перспективным кандидатом, чем вы.
– Понятно, что Бортко – человек более известный, чем я. Но если оценивать знание городских проблем, то я более сильный кандидат, чем уважаемый кинорежиссер. А уж дальше избиратели будут судить.
– Вы думаете, сколько будет кандидатов на этой кампании?
– По закону их должно быть не меньше двух. Вообще, там есть ограничитель, заданный числом муниципальных подписей. Поэтому 7 – это максимальная планка. Понятно, что до этой максимальной планки не дойдет. Хотя я вообще считаю, что муниципальный фильтр – это полное безобразие. У нас в Законодательном собрании представлено 6 партий. Вот вам 6 кандидатов уже, которые точно должны бы участвовать. Плюс такие люди, как я, которые отважатся собирать подписи. Так что человек 7–8 – это был бы нормальный список, который просто вытекает из городской политики. Но его, наверное, ограничат искусственно.
– А вы соцопросы не заказывали?
– Я не проводил социологию, но мне понятно, что на сегодняшний день у Беглова есть очевидное преимущество, как всегда есть у кандидата, который представляет действующую власть. Хотя бы потому мы там можем рассуждать о том, что хорошо бы сделать, скажем, зеленую зону вместо Судейского квартала, а Беглов может это сделать.
– Вы участвовали в губернаторских выборах 2003 года, на которых победила Матвиенко.
– Да. И тоже собирал подписи, 75 тысяч подписей. Кстати, мне помогал Вишневский. Я там занял четвертое место. Но между вторым и четвертым разницы почти не было. Все получили примерно 7–8%.
– Почему думаете, что сейчас можете набрать больше?
– Мне кажется, есть запрос на перемены. На обновление – мне нравится больше это слово. Есть такой запрос в обществе.
– Назовите три проблемы, которые вы хотите решить.
– Скажу вне выборного контекста, что мне – как гражданину – хотелось бы поменять. Во-первых, ситуацию с уборкой снега в Петербурге. Мы специально посмотрели, как это делается в Эстонии. Конечно, картина совсем другая. Хотя снега там выпадает столько же. Но там есть четкая система. Там понятно, кто за что отвечает. Город не покупает никакой техники. Проезжая часть убирается частными компаниями, которые на конкурсе нанимает город. Это делают частники. А у нас все компании, которые убирают снег, – государственные. Это свои люди, а как с них спрашивать? Их никак не выгнать, они же свои.
Вторая проблема – мусор. Финляндия недавно приняла закон, запрещающий свалки мусора. Свалок там нет. Потому что финны внедрили систему раздельного сбора. При этом они стимулируют людей. Чем больше вы отделили фракций полезных, которые потом идут во вторичную переработку, тем меньше вы платите за вывоз мусора. Только то, что не разделили, идет на современные мусоросжигающие заводы.
– Слова «мусоросжигающий завод» вызывают у народа желание взяться за вилы.
– Да, но почему тогда они работают в Финляндии, Швеции, Дании, Германии?
– Потому что у нас никому не верят.
– Вот! Тогда давайте договоримся, что прежде чем мы начнем их создавать, мы проведем референдум на эту тему. Еще нужны общественные советы, которые будут смотреть за этими заводами. То есть власть должна завоевать доверие общества. И в районах должны появиться депутаты. Пусть глава назначается по-прежнему из центра. Но рядом должны появиться люди, пусть не депутаты, назовите их советниками, которые бы занимались районными делами, бюджетом… Главное, чтобы этих людей выбирали жители.
– Так у них и полномочий никаких.
– Полномочия надо дать. Это вопрос городского законодательства.
– Думаете, на таких идеях сможете собрать голоса избирателей? Или вы потом радикализируетесь?
– Я сразу хочу сказать: я не революционер. Мне кажется, что мы должны не революционные предлагать решения, а эволюционные. Но эта эволюция должна иметь определенный вектор. А вектор – это большее участие людей в принятии решений. Пример приведу. В дореволюционном Петербурге любой двор-колодец был собственностью того же лица, который владел домом. А сегодня, если вы имеете ТСЖ в центре, то двор принадлежит городу. А на Гражданке, например, вам и палисадника не дадут, все городское. Это абсурдная политика. Потому что за это должны отвечать те, кто там живет. Дайте людям организовать свою жизнь. С этим придет и ответственность.
– Платная парковка должна быть?
– Да. Вот я ехал в вашу редакцию и не мог 20 минут припарковаться. Это ненормально. В Стокгольме вообще ввели плату за въезд в центр города. Но сначала провели референдум. И жители сами решили этот вопрос. А у нас людей переламывают через колено, говорят: мы тут власть, мы умные, а вы там дураки.
– Есть точка зрения, что у нас строят слишком много жилья. В итоге население растет, а нам столько не переварить.
– Если мы возьмем квадратные метры, которые приходятся на одного жителя Петербурга, и квадратные метры, которые приходятся на одного жителя в Финляндии, разница будет почти в два раза. Мы что, не хотим жить как в Финляндии?
– Но посмотрите – что строят!
– Это следующий вопрос. Как сделать так, чтобы не было таких монстров.
– Либеральная общественность говорит: ужасен «Лахта Центр». Надо его снести.
– Я был одним из участников общественной кампании против «Охта-центра». И в итоге проект на Охте не был реализован. Его переместили в Лахту. Моя точка зрения сводится к тому, что мы постепенно, сами того, может быть, не осознавая, начали формировать новый городской ансамбль на берегу залива.
– То есть вам нравится небоскреб?
– Я смирился с тем, что его кое-откуда видно.
– Не только смирились: вы говорите, что это новый облик.
– Да, как и стадион. Но, скажем, застройка намывных территорий Васильевского острова дешевым жильем – это не то, что нужно городу. Там тоже должны появляться какие-то уникальные объекты. Мне нравится идея Полярного музея. Можно обсуждать строительство кампуса для университета.
– Я понял: вы лоббист «Газпрома» и застройщиков.
– К «Газпрому» точно не имею никакого отношения. Про строителей – я не могу сказать, что я лоббист, но да, я общаюсь со строителями.
– Ни одного плохого слова про них не сказали.
– Могу сказать плохое слово. Я считаю, что те, как это, человейники, которые появляются у нас на окраинах, не должны появляться. И опять же надо смотреть, как это делается в соседних странах. Как это происходит в Стокгольме? Муниципалитет делает проект планировки, определяет не только высотность зданий, но и прямо указывает, на каких пятнах будут какие здания, а потом продает участки частным фирмам. Эти фирмы нанимают архитекторов, которые в уже ограниченных рамках вносят какую-то изюминку.
– Вернемся к политике. Значит, вы верите, что выборы в Петербурге будут конкурентными. А зачем это Кремлю? Опыт с Собяниным и Навальным показал, что от этого одна нервотрепка.
– Для начала неплохо, что Собянин понервничал. Смотрите, именно на тех выборах Собянин понял, что нужно быстрее строить метро в Москве. Я могу вам привести ужасные цифры. В Москве бюджет 2 триллиона 700 миллиардов рублей. Они от этого большого пирога тратят примерно 7% на строительство метро. И это прямой результат выборов в Москве. Потому что люди говорили, что они хотят метро. В Петербурге мы тратим на метро 12 или 13 миллиардов, это меньше 2% бюджета. Хотя это становой хребет системы общественного транспорта. Поэтому – да, Москва ввела платные парковки, но она и метро строит. Людям дали альтернативу. И мы должны выйти на эти же 7–8% от бюджета на строительство метро.
– То есть если вы поучаствуете в кампании, Беглов поймет, что надо метро развивать?
– Мне кажется, он уже начал это понимать.
– А вы вообще как к Беглову относитесь?
– Я с уважением отношусь ко всем возможным соперникам.
– Как думаете, за участие в избирательной кампании с вами чем-нибудь расплатятся? Вот Константин Сухенко побывал конкурентом Полтавченко и получил пост председателя Комитета по культуре. Вы на какой пост согласны?
– Я не хочу работать в той команде, которая сейчас существует в Смольном.
Мне нравится работать на выборных должностях. Кресло депутата или губернатора – вот это для меня.
Сергей Балуев
Фото на заставке: Александр Николаев / Интерпресс
