Помните скандал в министерстве обороны? Сердюков, Васильева, «Оборонсервис»?
Так вот. Евгения Васильева не только коррупционер, но и художник. Она стала почетным академиком Российской академии художеств. Кое-кто возмущается. А я – нет.
Великого скульптора Фидия тоже обвиняли в воровстве. А Челлини и Караваджо были убийцами.
Причем, если с Челлини Васильеву роднит любовь к ювелирным украшениям, то с Караваджо они близки творчески.
Женственный и задумчивый Давид, победивший Голиафа, – у Караваджо.
И столь же женственный и задумчивый юноша, одолевший котика, – у Васильевой.
А страдание на лице Голиафа? Как много общего с искаженной от бессильного гнева мордой котика!
Видно, что оба художника прошли непростой жизненный путь, многое испытали, многое преодолели – и выразили всю свою боль в искусстве. Нет, в Искусстве – именно так, с большой буквы.
Искусство вечно.
***
Поговорив о живописи новоявленного почетного академика РАХ Васильевой, более известной по делу «Оборонсервиса», было бы несправедливым обойти вниманием ее поэтическое творчество.
Если в живописи Васильева идет по стопам Караваджо, то ее стихи, безусловно, продолжают традиции Лермонтова.
Вспомним:
За все, за все тебя благодарю я:
За тайные мучения страстей,
За горечь слез, отраву поцелуя,
За месть врагов и клевету друзей;
За жар души, растраченный в пустыне,
За все, чем я обманут в жизни был…
(Это Лермонтов)
Гражданка Васильева тоже обращается с благодарностью к Богу:
За красоту души и чувство красоты
Я благодарна, Боже!
За то, что мне всего дороже!
За то, что я умею целовать
Дыхание гармонии в природе.
По правде сказать, не очень скромно говорить о красоте собственной души. Но, видимо, душа гражданки Васильевой настолько красива, что врожденное чувство красоты просто не позволяет об этом умолчать.
Строчка «За то, что мне всего дороже» не совсем понятна. По-моему, просто нужна была рифма к «Боже». Не ставить же «рожу». «Боже – рожа» – это как-то некомильфо.
Лермонтов, судя по всему, целоваться не умел. Иначе не писал бы про «отраву поцелуя». Гражданка Васильева, напротив, умеет целовать даже дыхание гармонии в природе. Не знаю, пригодилось ли ей в жизни это редкостное умение.
Далее:
Благодарю тебя за всё –
За интуицию, богатую сознаньем,
За голубые янтари
На берегу моих мечтаний.
Никогда не видел голубых янтарей. Впрочем, берега мечтаний гражданки Васильевой я тоже не видел. Видимо, моя интуиция не богата сознаньем.
Дальше интереснее:
За запах тмина на полях,
За гениальные картины,
Разосланные по стенам
Моей чарующей квартиры.
Что значит «разосланные по стенам»? Наверное, поэтесса хотела сказать «развешанные по стенам».
Если картины гениальные, можно предположить, что это картины самой гражданки Васильевой, которые она опрометчиво разослала по стенам.
Сравнивая двух мастеров художественного слова – Лермонтова и Васильеву, я без сомнений отдам предпочтение последней.
У нее – красота души, у него – жар души, растраченный в пустыне.
У него – горечь слез, у нее – запах тмина на полях.
У нее – гениальные картины, у него – тайные мучения.
Лермонтову, в сущности, нечего сказать. Он – лузер, который жалуется на жизнь. У него нету ни чарующей квартиры, ни голубых янтарей, ни интуиции, богатой сознаньем.
Даже друзья у Лермонтова такие, что их приходится благодарить за клевету.
Совсем иные друзья у гражданки Васильевой:
За то, что у меня есть друг,
Тот друг, что мне всего дороже,
Тот друг, с которым можно, Боже,
Стихами говорить…
Опять «Боже – дороже». Следить бы автору за рифмами построже.
Вернемся к прозе. «Тот друг», скорее всего, Сердюков. Что тут скажешь? Поручик Лермонтов, конечно, не мог говорить стихами с министром обороны. А гражданка Васильева могла.
Поэтому ее поэзия богаче. Просто богаче.
***
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда.
Это у Ахматовой они из сора росли. А стихи гражданки Васильевой, не ведая стыда, растут из чарующей квартиры. И растут, и цветут, и пахнут.
Глеб Сташков
