В связи с делом Ивана Голунова, которому “неизвестные” подбросили наркотик, многие уже вспомнили дело Константина Азадовского, которому наркотик подбросили сотрудники КГБ в декабре 1980 года. Что удивительно – Азадовскому удалось победить КГБ. Хотя и не сразу.
В славной истории ленинградского управления КГБ остается немало лакун, еще не все эпизоды деятельности ленинградских чекистов в достаточной мере освещены, хотя этого и заслуживают. Книга московского исследователя Петра Дружинина «Дело Костантина Азадовского: Документальное исследование» (М.: Новое литературное обозрение, 2016) заполняет зиявшее в истории ленинградского УКГБ белое пятно. Главный герой книги – известный ленинградский филолог Константин Азадовский (род. 1941), арестованный в декабре 1980 г., осужденный в начале 1981 г. и отправленный на Колыму, в ИТК в Магаданской области, а после отсидки начавший распутывать ту детективную историю, в которую его старательно «упаковало» УКГБ. И писать жалобы, добывая документы. Документы за 12 лет борьбы Азадовскому удалось добыть уникальные, они-то и легли в основу книги.
В 1971 г. Азадовский защитил кандидатскую диссертацию по творчеству австрийского драматурга Франца Грильпарцера, а в 1975 г. стал заведующим кафедрой иностранных языков Мухинского училища. Уже с 1976 г. оказался под негласным надзором КГБ «за антисоветские высказывания», хотя ни диссидентом, ни антисоветчиком Азадовский никогда не был, но к официальной власти и идеологии, конечно, относился скептически, с позиции пассивного инакомыслия. Тем не менее интерес КГБ к нему рос, и с осени 1978 г. на Азадовского уже завели ДОР – дело оперативной разработки «с окраской “антисоветская агитация и пропаганда с высказываниями ревизионистского характера”».
Однако причина интереса к «Азефу» (псевдоним, присвоенный Азадовскому в КГБ) проста: не агитация и ревизионизм, а контакты с иностранцами, с филологами, которые приезжали в СССР. Такие контакты для Азадовского – часть работы, а для сотрудников 5-й службы КГБ (борьба с идеологическими диверсиями противника) – признак антисоветизма.
В знаменитом «архиве В.Н.Митрохина», разоблачающем деятельность КГБ, есть материал, названный «Признаки антисоветизма». Секретным указом президиума Верховного совета СССР от 25.12.1972 Контора получила право выносить гражданам официальное предостережение. В «Инструкции о применении официального предостережения» перечислены основания: от «распространения политически вредных измышлений в устной форме» до «контактов советских граждан с иностранцами или попытки установить таковые, если характер и форма этих контактов дает основание полагать возможное использование их во враждебных целях». Признаки же «враждебных действий» суть: «прослушивание передач зарубежного радио, восхваление западного образа жизни, увлечение идейно-порочной литературой, рассказ политических анекдотов, сбор биографических сведений о лицах, необоснованной репрессированных в прошлом, контакты с иностранцами, приобретение литературы у них…». Всего 19 признаков.
На языке КГБ «Азеф», свободно владеющий иностранными языками и общающийся с иностранцами, – это опасный антисоветчик почти по всем 19-ти признакам. Но вот беда: «В процессе работы по ДОР легализованных материалов о проведении Азадовским враждебной и иной противоправной деятельности получить не представилось возможным» (из доклада председателю КГБ СССР В.М.Чебрикову от 28.09.1988). И тогда чекисты с горячим сердцем и холодной головой организовали провокацию: в конце декабря 1980 г. своими чистыми «дзержинскими» руками подбросили наркотики сначала жене Азадовского, Светлане Лепилиной, а потом и ему прямо на квартиру.
Поскольку началась перестройка, и на жалобы Азадовского в 1988-м и в последующие годы КГБ уже приходилось отвечать конкретно и пофамильно, выяснилась в деталях – причем из ответов самого КГБ – вся тайная механика провокации.
У жены Азадовского был знакомый, иностранец Хасан, представлявшийся испанским студентом. Он был агентом 5-й службы УКГБ по кличке «Берит», которого в ноябре 1980 г. «подставили» (термин из доклада Чебрикову) Лепилиной. Агент соврал, что срочно уезжает, и попросил встретиться в кафе, чтобы передать лекарство для каких-то знакомых. Все это была ложь: на самом деле «Берит» передал завернутую в фольгу анашу весом 4 грамма. Факт передачи был зафиксирован сотрудниками 5-й службы А.В.Кузнецовым и И.В.Ятколенко. С анашой Светлану тут же задержали (при участии сотрудников УКГБ В.И.Архипова и В.В.Шлемина) и потащили в отделение милиции.
Но это была только первая часть провокации. Анаша у жены – повод провести обыск на квартире Азадовского и найти наркотик там, чтобы обвинить и его. Накануне обыска, согласно плану операции, к Азадовскому зашел его знакомый – тоже агент 5-й службы УКГБ по кличке «Рахманинов» (в миру Михаил Орехов, музыкант из Малого театра оперы и балета). Зашел, попросил попить воды, а когда Азадовский вышел на кухню, на книжную полку подложил пакетик с запрещенным порошком весом 5 граммов и удалился. Естественно, что когда на следующий день к Азадовскому явились с обыском – а это была вторая часть провокации – наркотик сразу нашли.
Обыск проводили пятеро: двое сотрудников уголовного розыска О.Н.Арцибушев и Н.Н.Хлюпин, а также трое чекистов: В.И.Архипов, В.В.Шлемин и П.Г.Поздеев. Причем, в протокол обыска сотрудники КГБ, прикидывавшиеся милиционерами и назвавшиеся вымышленными фамилиями, включены не были, что сразу показалось Азадовскому подозрительным. П.Г.Поздеев, сотрудник 5-й службы УКГБ, занимался борьбой с идеологическими диверсиями, на обыске оказался для того, чтобы наметанным глазом найти антисоветские материалы, рукописи и книги. Кстати, позже он стал куратором Ленинградского отделения Союза писателей РСФСР, а потом и его членом, чтобы изучать писателей методом включенного наблюдения. Много позже Азадовский случайно встретил Поздеева в Доме писателя и тогда узнал, кто это такой на самом деле.
После обыска 19 декабря 1980 г. сразу последовал арест, затем следствие, суды и срокá: Азадовскому – два года, его жене – полтора. Поскольку Азадовский был широко известен, в частности, как публикатор переписки Рильке – Пастернака – Цветаевой, как автор научных работ о Блоке и Клюеве, его арест и суд над ним не прошли в безмолвии. Протесты посыпались со всех сторон, протестовали ленинградские академики М.П.Алексеев и Д.С.Лихачев, русская культурная эмиграция: Иосиф Бродский, Сергей Довлатов, Сергей Дедюлин… Коллеги из ФРГ, Дании, Швеции, Швейцарии, Великобритании. Об Азадовском писали в газетах по всему миру. Было понятно, что на самом деле Азадовский – политзек, «узник совести».
Особая история – подробно описанное пребывание Азадовского в лагере в Сусумане, откуда он был освобожден 18 декабря 1982 г. Но еще важнее его борьба за реабилитацию и разоблачение ленинградских чекистов-провокаторов, начатая сразу после освобождения. В итоге Азадовский и его жена были сначала оправданы, а потом реабилитированы. Причем нужно было не просто расшифровать чекистов и доказать, что наркотики цинично подбросили, но что Азадовские стали жертвами политических репрессий. Этот факт в отношении Азадовского был признан окончательно и официально прокуратурой СПб в 2001 г.
Естественно, что до перестройки это было бы невозможно в принципе, да и в перестройку КГБ сопротивлялось отчаянно. Но Азадовский целенаправленно бил в одну точку с упорством маньяка, причем начал это делать еще в то время, когда реальных надежд на то, чтобы добиться правды, не было. Мощный бойцовский характер, несгибаемость и принципиальность не позволяли поступать иначе. В XVI веке его сожгли бы на костре; в конце ХХ века Азадовский победил КГБ. Случай совершенно уникальный: в результате 12-летней непрерывной атаки со стороны Азадовского генералы-чекисты были вынуждены не только признаться в том, что в «Большом доме» задумали, подготовили и осуществили провокацию, итогом которой стало осуждение невиновных людей, но и назвать фамилии всех организаторов и исполнителей провокации. Стало известно, что ДОР находился в производстве у А.В.Кузнецова и Ю.А.Безверхова, а руководили начальник отделения Ю.А.Николаев и начальник отдела В.П.Алейников. И все они «за допущенные серьезные нарушения и неправомерные действия заслуживают дисциплинарных взысканий».
Это я процитировал документ, который 22 декабря 1988 г. был утвержден начальником УКГБ по Ленинграду и ЛО В.М.Прилуковым. В итоге Алейников и Николаев получили по строгому выговору, а Безверхов, Кузнецов, Архипов и Шлемин – по замечанию. Уголовные дела, как ни добивался Азадовский, возбуждены не были. В России не было и нет ответственности за исполнение любых преступных приказов, т.е. за работу государственной машины подавления-уничтожения не отвечает никто. Потому она и остается в сохранности, готовая к новым преступлениям.
И тем не менее впервые удалось неопровержимо, путем письменных признаний, полученных из самого Комитета, доказать, что чекисты 5-й службы УКГБ (идеологическая контрразведка) совершили уголовные преступления: подлоги, фальсификацию доказательств виновности и т.д. Причем речь идет не о древнесоветских временах, не о 1937-м годе, и это делает книгу абсолютно уникальной. Тем более, что все персонажи детектива живы, более того, некоторые активно работают или до недавнего времени работали на ответственных постах. Так, например, Александр Кузнецов (род. 1954), который в 1979 – 1996 гг. служил в органах госбезопасности и дослужился до заместителя начальника УФСБ по СПб и ЛО, с 11 февраля 2014 г. является вице-президентом банка «Россия» по инфраструктурным проектам. Другой «производитель» ДОР, Юрий Безверхов (род 1945), с февраля 2004 г. первый заместитель руководителя аппарата Государственной Думы. Наконец, Владимир Шлемин дослужился до звания генерал-лейтенанта и должности начальника департамента обеспечения правопорядка на закрытых территориях и режимных объектах МВД РФ (в 2010 г. его уволил Д.Медведев).
И вот эти персонажи смогли прочитать о себе в книге, где приведены факты их личного участия в политических репрессиях конца 1970-х – 1980-х гг., в беззакониях, которые творила в Ленинграде тайная политическая полиция. Пусть вспомнят свою славную тревожную чекистскую молодость.
Михаил Золотоносов
