12 июня 1917 года. Петр Кропоткин возвращается в Россию из эмиграции.
Князь Кропоткин – личность известная. Князь, сделавшийся революционером. Ученый, ставший теоретиком анархизма.
Петр Алексеевич был очень хорошим человеком. И это мешало ему быть хорошим теоретиком.
Кропоткин считал, что все люди, как и он, очень хорошие. Поэтому они добровольно объединятся в коммуны и федерации. И заживут без насилия и государства.
Ученый князь уверял, что каждый организм – это федерация органов. А каждый орган – федерация клеток. Поэтому человек – федералист по природе.
Я, между прочим, тоже хороший человек. А значит – слабый теоретик. Я лучше расскажу вам, как князь-Рюрикович превратился в революционера.
Обычно говорят так: в России царил произвол. Страна стонала под игом самодержавия. Простой народ страдал от нищеты и бесправия. Поэтому все порядочные люди шли в революцию.
Посмотрим на Кропоткина.
Он был богат. От нищеты не страдал. Учился в Пажеском корпусе – самом привилегированном учебном заведении.
Иногда Кропоткин навещал своих родственников – князей Друцких. Именно у них он «впервые познакомился с революционной литературой».
А в Пажеском корпусе князь начал издавать рукописную газету. У него нашлись единомышленники – аж два человека. Они создали кружок. Вся последующая жизнь Кропоткина – это кружки и газеты.
А кто виноват? Аристократический Пажеский корпус. И князья Друцкие, конечно.
А потом Петр Алексеевич отправился служить в Сибирь. По своей воле – никто его туда не ссылал.
В доме военного губернатора Забайкальской области Болеслава Кукеля есаул Кропоткин нашел полный комплект лондонских изданий Герцена. Получается, на революционный путь князя толкало начальство, собиравшее и хранившее «самиздат» и «тамиздат».
В дневнике молодой Кропоткин записал: «Особенность Восточной Сибири: большое количество политических преступников. С ними обходятся с замечательным уважением везде. Всюду они приняты и приняты прекрасно».
Разумеется, Кропоткину хотелось, чтобы к нему тоже относились с уважением. Чтобы его тоже всюду принимали. Поэтому он стал политическим преступником. Но не сразу.
Вернувшись в Петербург, князь занялся наукой. В частности, по заданию Русского географического общества исследовал ландшафт в Финляндии.
Кропоткин много думал о печальной участи финских крестьян, которым «едва хватает хлеба». Когда Петр Алексеевич думал, он частенько приходил к странным выводам. Вот и на этот раз он решил: «Крестьянину нужно, чтобы я жил с ним».
Зачем финскому крестьянину было нужно, чтобы с ним жил русский князь, – этого мы не знаем. Да и финский крестьянин едва ли знал.
Так или иначе, Петр Алексеевич посчитал, что не имеет права посвятить себя науке, если «вокруг меня – гнетущая нищета и мучительная борьба за черствый кусок хлеба».
Решив, что надо жить вместе с крестьянином, Кропоткин уехал в Швейцарию. Логично? Не совсем.
Но кое-какая логика все-таки присутствует. Князю захотелось побольше узнать о Международном товариществе рабочих. Оно же – Первый Интернационал.
Этот Интернационал в то время как раз раскололся на сторонников Карла Маркса и сторонников Михаила Бакунина. В Швейцарии Бакунин создал Юрскую федерацию, которую марксисты вскоре выгнали из Интернационала.
Кропоткин познакомился и с марксистами, и с бакунистами. И конечно, предпочел бакунистов. «Я стал анархистом», – написал князь в воспоминаниях.
Итак, что мы видим?
С революционной литературой Кропоткин познакомился в доме князей Друцких, а продолжил знакомство в доме губернатора. Посвятить жизнь народу Петр Алексеевич решил в Финляндии, где народ вообще-то не нищенствовал. А анархистом Кропоткин стал в Швейцарии, пообщавшись с местными рабочими. Которые – по меркам того времени – тоже отнюдь не нищенствовали.
И при чем здесь самодержавие и произвол? Вообще, как говорится, не при делах.
А как же Россия? Как же русский народ?
Вернувшись из Швейцарии в Россию, Кропоткин вступил в «Большое общество пропаганды». Историки чаще называют его кружком чайковцев.
Кропоткин, получавший доходы от имения, проповедовал крестьянский бунт. Но агитировал почему-то не среди крестьян, а среди пролетариев.
Пролетарии и сдали его жандармам.
Потом он бежал из тюремной больницы. Жил в Европе. А летом 1917 года вернулся в Россию.
Его торжественно встретили. Но он оказался чужаком для всех. Даже для русских анархистов.
Ему нравилось, что большевики устроили социальную революцию. Но не нравилось, что они установили диктатуру.
В апреле 1919 года Кропоткин встретился с Лениным. Говорил, что надо отказаться от террора. «В белых перчатках не сделаешь революцию», – ответил вождь мирового пролетариата.
Кропоткин расстроился и вернулся домой – в подмосковный Дмитров. Там он писал книгу под названием «Этика». Но этика в 1919 году никого не интересовала. Да и сейчас, честно говоря, мало кого интересует.
Глеб Сташков
