Все знают: память о блокаде для Петербурга – дело святое. На деле блокадные места – братские захоронения и места боев – все время находятся под угрозой. Их пытаются оптимизировать – потому что чего зря земле пропадать.
– Весь «Зеленый пояс Славы» находится под угрозой, – говорит активистка Анастасия Плюто. – «Зеленый пояс Славы», он же блокадное кольцо и, соответственно, линия фронта, простирается на 200 километров. «Пояс» находится под охраной Юнеско, но почему-то не под охраной КГИОПа. Конечно, сносить монументы никому в голову не придет, но зеленые насаждения страдают. «Пояс» уже перерезали в некоторых местах. И мы все чаще слышим от чиновников: «А чем повредят вашему кольцу дома для людей? Это ведь просто линия на карте». А нашему активисту Виталию Новицкому сказали еще жестче: «Что вы так носитесь с этой блокадой? Хватит, 75 лет прошло, надо жить дальше». Мы это все слышали, когда протестовали против жилого комплекса «Планетоград», который хотели построить в двух шагах от мемориала «Пулковский рубеж».
Впрочем, история с «Планетоградом» закончилась позитивно для блокадного кольца – компания Setl City только что заявила, что добровольно уменьшит объем застройки в четыре раза, не затронув «Зеленый пояс Славы».
А депутат ЗакСа Алексей Ковалев написал обращение руководителю администрации президента Антону Вайно. Требует вернуть «Зеленому поясу Славы» статус исторического и культурного наследия федерального значения, каковым он был до 2001 года, но по непонятным причинам утратил (под охраной остались лишь несколько монументов, например «Цветок жизни»).
– Неучтенные захоронения при застройке находят, – продолжает Анастасия Плюто. – Далеко не везде с ними поступают уважительно. Например, под Мгой, где мемориальная зона «Прорыв блокады Ленинграда», копали карьер, докопались до не известного ранее кладбища. Там, по нашим данным, захоронено около 6000 человек. Не все захоронения паспортизированы. Просто потому что с солдатами поступали так: новое пополнение отправляли в бой и только на следующий день вносили в списки и ставили на довольствие. Тех, кто выжил. Когда откопали кладбище 1943 года, крупные кости оттуда увезли, чтобы торжественно захоронить в братской могиле, а мелкие остались. Там было страшно ходить: мы натыкались на ботинки, зубы, фаланги пальцев. А карьер, кстати, продолжает работать.
– Если отследить судьбу мемориала «Невский пятачок» со спутника, то видно, как он уменьшается, начиная с 2008 года, – отмечает Виталий Новицкий. – Прямо напротив Невского пятачка заканчивают строительство стадиона. Коттеджи и новые причалы тоже строят. Мы еле отстояли единственное в области кладбище военных летчиков. Этот земельный участок уже был сдан под строительство, но после нашего скандала кладбище все-таки вывели за его границу. К сожалению, местные жители к этой братской могиле отнеслись без интереса. У них и так в округе три памятника – а могила летчиков зарастала травой, и если б не «Вахта памяти», так и осталась бы под фундаментом.
На петербургских кладбищах потихоньку уменьшаются площади блокадных захоронений. С Еленой Малышевой, активисткой «Охтинской дуги», мы прогулялись по Богословскому кладбищу. Новые захоронения устраивают на дорожках. Братские блокадные могилы – это Братские аллеи, заканчивающиеся холмом с обелиском. По официальным данным, в бывшем карьере у кладбища всего за несколько дней в 1942 году здесь было похоронено 60 тысяч человек. Карьер за неделю заполнился доверху. К концу войны в братские могилы опустили еще 40 тысяч ленинградцев. Сейчас пространство между Братскими аллеями разделено на два участка: один хранит строгую пустоту, второй весь занят относительно новыми захоронениями.
К сожалению, не сохранилось доказательств: фотографий и схем, которые продемонстрировали бы, как кладбище выглядело раньше. Осталось положиться на воспоминания: например, Малышева помнит, что участок блокадных захоронений, начинающийся от Петрокрепостной аллеи, раньше был ровным и сплошным, как футбольное поле. Сейчас его поделили на полосы. Визуально это выглядит как несколько закопанных рвов, на каждом из них – маленький обелиск. Правда, на боковых рвах обелисков уже нет.
И вот здесь у активистов начинаются вопросы. Зачем делить участок на полосы? Не потому ли, что так незаметней будет отрезать по кусочку? Почему с крайних рвов уже убрали обелиски?
Даже на схеме видно, что на севере и на западе от блокадных могил появились белые пятна. И блокадный участок перестал быть прямоугольным. Один памятник с каменным ангелом вылез на дорожку. Появился новый участок с четырьмя могилами. И по другую сторону когда-то прямо-, а теперь многоугольника тоже появился участок с новыми красивыми памятниками.
– Я точно помню, что могила профессора Васильева была последняя в ряду, – говорит Елена Малышева. – Здесь вообще были непростые могилы: сначала тут вообще никого не хоронили, потом, годах в 60-х, стали хоронить людей, которые что-то сделали для города, – ученых, военных и так далее. Так и будут хоронить, пока все ряды не займут?
У Елены Малышевой и другие претензии к дирекции кладбища. Например, на Петрокрепостной аллее есть памятник погибшим в финскую войну, а на табличке значится, что он – для погибших в Великую Отечественную. Официальная площадь кладбища в последнее время сократилась с 50-ти до 40 га. Зачем? Не для того ли, чтобы уменьшить предписанную законом санитарную зону с 500 метров до 250-ти и дать пространство будущим застройщикам? Впрочем, у активистки есть истории и про другие кладбища.
– На Громовском кладбище, которое закрыто с 1975 года, меня напрямик спросили, сколько я готова заплатить за место. На Серафимовском перебивают цифры на могилах. Вот так вот взяли и исправили год смерти с 1924-го на 1944-й. Думаю, чтобы родственникам объявить: это не могила вашего родственника. А еще там пытались доказать, что свидетельство о смерти, выданное в военные годы и поэтому напечатанное на бумаге без водяных знаков, не является достоверным документом…
На Большеохтинском кладбище с того момента, как его разрезал пополам проспект Энергетиков, половинки называют «старым кладбищем» и «блокадным». Мемориал на Конной аллее и поле с братской могилой к югу от него выглядят нетронутыми. А к северу от мемориала все испещрено свежими могилами и приготовлены места для новых. Впрочем, на современной карте это участок не обозначен как блокадный.
На Серафимовском кладбище четыре мемориала. Самый южный, с памятником, называется ансамбль «Братские могилы защитников и жителей Ленинграда, погибших во время блокады 1941–1944». Он находится под охраной КГИОП. Ключевой вопрос – что считать ансамблем. По мнению активистки Елены Скороходовой, состоящей с дирекцией кладбища и КГИОПом в длительной переписке, ансамбль – это не только памятник и дорожки, но и обрамляющие его деревья. Теперь этих деревьев нет. Вместо них появились новые могилы.
– Деревья – это часть мемориала, часть авторской мысли, и они нанесены на план в паспорте мемориального ансамбля, – говорит Скороходова.
– Деревья к мемориалу отношения не имеют, – говорят директор кладбища, руководители КГА и КГИОП.
Возможно, сравнение некорректно, но блокадные мемориалы похожи на тортики, которые постоянно «подравнивают», отрезая то один краешек, то другой.
Нина Астафьева
