В 1848 году в американской деревушке Хайдсвилль появился спиритизм. Фермер Джон Фокс с супругой и тремя дочками заехал в дом с нехорошей репутацией. Семью, по их рассказам, начали донимать звуки необъяснимого происхождения, ледяные руки касались лиц спящих и прочее в том же духе. Дочерям удалось наладить общение с призраком, и они немедленно стали международной сенсацией. Уже в 1850 году сеансы в Нью-Йорке посещали главные знаменитости тогдашней Америки, что не так уж много значило. Тогдашние США еще оставались далекой провинцией цивилизованного мира и из тогдашних локальных селебрити нам знаком разве что Джеймс Фенимор Купер.
В семидесятых годах одна из сестер радовала неизведанным высшее общество Лондона, и даже побывала в России, где провела сеанс для царской семьи. Финальная часть карьеры девушек оказалась невеселой. Младшие сестры сильно пили и на этой почве вдрызг рассорились со старшей сестрой и другими ведущими спиритистами. Финансовые дела, видимо, тоже были не в лучшем состоянии, и в 1888 году средняя сестра Маргарет согласилась во всем признаться за 1 500 долларов. Ощутимая сумма — тысяч шестьдесят на нынешние деньги. Признание происходило в Музыкальной академии Нью-Йорка — одной из крупнейших концертных площадок мира. Перед двумя тысячами зрителями она продемонстрировали, как производила громкие звуки, щелкая суставами пальцев ног. Признание это не произвело, разумеется, ни малейшего впечатления. В миллионах гостиных от Сиднея до Петербурга и от Гонконга до Сан-Франциско продолжили вызывать духов и крутить столы.
Россия в целом и столица в особенности стали важнейшим центров спиритизма.
Сейчас сложно даже вообразить колоссальные масштабы явления — это ни в коем случае не было маргинальным увлечением горстки чудаков. В тот период не так просто найти крупную общественную фигуру, не высказавшуюся о спиритизме. Одна за другой основывались комиссии и целые научные сообщества, например, Общество психических исследований в Великобритании и Русское общество экспериментальной психологии, призванные изучать спиритизм. Среди поклонников встречались такие крупные фигуры, как Бутлеров и Даль. В ответ мощное движение развернули скептики. В России действовала созданная Русским физическим обществом по инициативе Дмитрия Ивановича Менделеева «Комиссия для рассмотрения медиумических явлений», включавшая самые громкие имена тогдашний науки.
Это поразительное противостояние – основание сюжета моей книги «Свистулькин». Что если Бутлеров оказался бы прав, и возможность связи с духами умерших в самом деле бы существовала? Причем лежала бы в строгих границах точных наук: без мистики и сверхъестественного.
Федор Михайлович Достоевский кажется самым неподходящим претендентом на звание рационального скептика. Тем не менее, он показал в истории со спиритизмом завидное здравомыслие.
В 1875 году Бутлеров и Вагнер выпустили серию статей о спиритизме, чем поместили его в фокус общественного влияния. Очень скоро Достоевский ответил очень смешной и довольно едкой статьей в «Дневнике писателя».
Николай Петрович Вагнер был человеком исключительной энергии и одаренности. Крупный зоолог, плодовитый писатель, правда, известный в основном как детский. Его «Сказки кота Мурлыки» иногда читают и теперь. Он свел знакомство с Достоевским и сумел убедить принять участие в спиритическом сеансе.
Знаменитый сеанс проходил 13 февраля 1876 в петербургском доме А.Н. Аксакова, племенника знаменитого писателя, публициста, переводчика и пламенного спирита. Медиумом выступала международная звезда миссис Клайер. Когда духи начали с силой вырывать из рук Достоевского платок, он сказал, что отказывается объяснить это иначе, чем ловкостью медиума. Оскорбленная Клайер немедленно «прекратила всякое медиумическое участие».
Комиссия Менделеева изучала самых известных медиумов и без труда находила машинки для таинственных звуков и ниточки, приделанные к колокольчикам. Манометры показывали, где медиумы давили на столы, плясавшие в воздухе. «Спиритизм в обществе как рукой сняло», — с гордостью констатировал Менделеев.
Достоевский и тут показал себя проницательным знатоком человеческой души. «Менделеев сделал спиритическому движению большую рекламу, довольно уверенно протолкнув его в народную среду», — с горечью писал он.
Толстой безжалостно высмеивал спиритизм в «Плодах просвещения», публиковала результаты работы комиссия Менделеева, признавалась в жульничестве сестра Фокс, разоблачали медиумов Гудини и другие фокусники. Все напрасно.
Аксаков, Бутлеров и Вагнер издавали бесчисленные статьи, в которых доказывали свою правоту и дискредитировали учёных. Счет спиритических кружков шел на сотни и тысячи.
Осенью 1905 года в Александровском дворце Царского Села для императорской четы проводил спиритические сеансы знаменитый французский медиум, оккультист и пройдоха Папюс. Вызывали Александра III, отца Николая II. Нечего и говорить, царственный отец заявил именно то, что сыну больше всего хотелось услышать: рекомендовал не делать революции никаких уступок, а давить самым решительным образом.
Два первых десятилетия двадцатого века стали высшей точкой популярности спиритизма. После революции и гражданской войны мода резко пошла на спад. Даже в конце восьмидесятых, когда страну захлестнул настоящий вал мистики, былой интерес вернулся только бледной тенью былой увлечённости.
Александр Прост, автор книги «Свистулькин»
