Как сделать Петербург лучше, а не хуже

Размышления архитекторов и градозащитников

Ввести мораторий на строительство в историческом центре Петербурга, составить список утраченных исторических зданий и перечень особо диссонирующих современных построек, восстановить исчезнувшие храмы и перенести деревянные памятники в резервации. Эти идеи обсуждались на круглом столе «Эстетика архитектурно-городской среды: в чем нуждается современный Петербург», который прошел в арт-пространстве mArs.

В дискуссии принимали участие архитекторы, градозащитники и журналисты. Круглый стол был организован журналом «Город 812» при поддержке Фонда содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге.

О развитии города и моратории на строительство

Александр Кицула, вице-президент Санкт-Петербургского союза архитекторов, говорил, что с одной стороны, консервация города – утопия. Город – это живой организм, который не может не трансформироваться. С другой стороны – происходящие сейчас в историческом центре трансформации приводят к утратам замечательных образцов архитектуры. Наши предки передавали город следующим поколениям или в лучшем состоянии, или – как минимум – в не худшем. К сожалению, мы можем прервать эту традицию. Кицула предлагает ввести мораторий на строительство в историческом центре Петербурга, пока не будут выработаны эффективные механизмы работы на этой территории.

Идею моратория поддерживают градозащитники Олег Мухин и Ярослав Костров. «Это прекрасно – ввести на несколько лет мораторий на новое строительство в центре, тогда имеющие деньги застройщики волей-неволей займутся приведением в порядок исторических зданий», – говорит Костров.

Михаил Мамошин, заслуженный архитектор РФ, вице-президент Санкт-Петербургского союза архитекторов, отметил, что одна из причин напряженных отношений между градозащитным и архитектурным сообществами – в разных парадигмах: градозащитное сообщество исповедует ценности традиционной архитектуры, а архитекторы образованы в модернистической парадигме. Еще одна точка напряжения: разница в западном и восточном взглядах на воссоздание исторических памятников. Исходя из западных принципов, после освобождения Царского села в 1944 году мы должны были оставить руины и охранять их. Восточная парадигма – считать нормальным делом постоянное обновление памятников. Мы находимся между Западом и Востоком, считает Мамошин.

Александр Кицула

Михаил Мамошин

Михаил Золотоносов, кандидат искусствоведения, обозреватель «Города 812», уверен, что историческую среду Петербурга улучшать не надо: «Всё хорошо в историческом центре города». По его мнению, понятием «развитие города» манипулируют. Сносят школу и на ее месте строят здание для нефтяной корпорации – это и есть развитие города? – спрашивает Золотоносов.

Александр Кононов, кандидат исторических наук, зам. председателя общества защиты памятников «Старый Петербург», объясняет, что в Петербурге уже есть зона охраны, где любое новое строительство запрещено. В этой зоне прекратились градостроительные конфликты (они возникают только тогда, когда кто-то хочет соорудить мансарду – то есть в редких случаях). И мы видим, говорит Кононов, что территория прекрасно развивается и без нового строительства: появляются кафе, рестораны, магазины. В этой зоне инвесторы не пытаются сносить здания, потому что понимают, если они снесут какой-нибудь дом, все равно придется построить точно такой же. А в зоне регулируемой застройки, где строительство не запрещено, мы видим постоянные конфликты, попытки застройщиков найти лазейки, чтобы сделать здания повыше и побольше.

Александр Кононов

О заполнении лакун

Александр Кицула считает, что введение моратория на строительство в центре не означает, что там ничего нельзя делать. Городские власти могут определить перечень территорий, которые достойны градостроительного улучшения. В этом случае надо объявлять конкурсы на градостроительные и архитектурные решения. Победителя в этих конкурсах должен определять совет профессионалов, то есть независимые лица, которые дорожат своей репутацией и которые своей репутацией торговать не будут.

Михаил Золотоносов соглашается, что – при условии проведения конкурсов – лакуны в центре можно застраивать. Например, так можно было сделать на площади Островского, до того, как там в 2008 году была построена гостиница, позже ставшая бизнес-центром. А сквер в Кузнечном переулке, где собирались строить новое здание для музея Достоевского, совсем не надо застраивать.

Михаил Золотоносов

Александр Кононов напомнил, что в свое время градостроитель Борис Николащенко предложил систему лакун, которые можно застраивать по конкурсу. Сейчас таких свободных мест в центре почти не осталось. Поэтому, считает Кононов, эти пятна надо не отдавать под коммерческую застройку, а резервировать под социальные объекты – школы и больницы.

Об утраченном и нереализованном

Михаил Мамошин говорит, что у нас есть потрясающий ресурс из нереализованных проектов: и архитектурных, и скульптурных. Из этого банка идей (а это очень интересная линейка) можно и нужно черпать. И построить лучшее из неслучившегося.

Другое соображение Мамошина: Петербургу нужно восстановление уничтоженных за время советской власти церквей. «Петербург был построен на системе храмов. Чем больше храмов мы возродим – тем лучше для городской среды», – считает Мамошин.

Александр Кицула говорит, что воссоздание градообразующих объектов возможно и даже желательно.

Александр Кононов: мы не против чтобы воссоздавали значимые объекты – например, Спас-на-Сенной.

Архитектор Дмитрий Лагутин выступает за воссоздание Благовещенской церкви Конногвардейского полка на Благовещенской площади (теперь площадь Труда). Церковь была снесена в 1929 году, фундамент найден. Чтобы восстановить церковь, необходимо пустить транспорт в тоннель под площадью. Поскольку это вряд ли произойдет в ближайшие годы, Лагутин предлагает обозначить место утраченной церкви с помощью подсветки.

Подсвеченный макет Благовещенской церкви

Сергей Горбатенко, вице-президент Научного комитета по культурным ландшафтам Национального комитета ИКОМОС (не смог принять участие в работе круглого стола, но прислал свои комментарии) считает, что утерянные исторические объекты восстанавливать надо – «но только имеющие важное ансамблевое, градостроительное и ландшафтоформирующее значение». Новодел можно допускать в исключительных случаях во имя восстановления целостности ансамбля или ландшафта. Вне «исторических объемов» (или пространств) никакой «новодел» существовать не может, он превратиться в карикатуру на утраченный подлинник. Лакуны в исторической застройке можно заполнять объектами, спроектированными исходя из архитектурных параметров окружающей среды («контекстуальной архитектурой»). Если ценность архитектурного и пространственного окружения особенно высока, если может пострадать ансамбль или, более того, образ города (исторического места) – необходимо воссоздание, которое от нового строительства отличается тем, что производится, согласно 73-ФЗ, с использованием методов реставрации, на научной основе.

О деревянной архитектуре

Михаил Мамошин считает, что судьба деревянных исторических зданий в развивающемся города может быть очень печальной, поэтому разумно собрать все деревянные памятники Петербурга на специальных территориях – по образцу музеев деревянного зодчества, которые создавали в СССР. Или проспекта Чумбарова в Архангельске, куда перевезли деревянные постройки из других мест. В Петербурге, считает Мамошин, стоит собрать такие памятники в двух музеях: один устроить в Сестрорецке или Зеленогорске, второй – на Островах в центре Петербурга.

Юлия Минутина-Лобанова, кандидат филологических наук, координатор движения «Живой город», не согласна с тем, что деревянные здания утратили градостроительный контекст и поэтому их надо переносить в специально отведенные места.

Дмитрий Ратников и Юлия Минутина-Лобанова

О списках памятников

Анна Хмелева, член попечительского совета Фонда содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге, предлагает создать банк утрат Петербурга – информационный ресурс по утраченным заданиям.

Александр Кононов объясняет, почему градозащитники с большим вниманием относятся не к утраченным, а к еще существующим памятникам: «Мы вынуждены бросить все силы на то, чтобы не допускать сноса исторических объектов, чтобы не увеличивать объем утрат, которые потом придется восстанавливать».

Юлия Минутина-Лобанова рассказывает, что несколько лет назад был составлен неисчерпывающий список зданий, которые находятся в аварийном состоянии и требуют сохранения. Однако и тогда, и сейчас непонятно, что с этим списком делать дальше. Системного решения нет. Лишь понятно, что работа по их спасению должна быть приоритетом для города.

Анна Хмелева

Дмитрий Лагутин особо обеспокоен судьбой Конюшенного ведомства

О жителях

Ярослав Костров, координатор движения «Центральный район за комфортную среду обитания», считает, что при любых работах в жилой застройке в центре надо общаться с местными жителями. Сейчас их мнение фактически никого не интересует.

Дмитрий Ратников, главный редактор интернет-газеты «Канонер», согласен, что соображения жителей надо учитывать, но считает, что это не должно быть основным аргументом при принятии градостроительных решений, иначе ни на одном участке никогда ничего нельзя будет построить – обязательно найдутся люди, выступающие против строительства. Даже когда восстанавливали церковь Рождества Христова на Песках жители были недовольны, заявляя, что застраивается сквер, хотя это и было не так.

Александр Кононов говорит, что процедур, которые бы всерьез учитывали мнение жителей, практически не осталось. По частным проектам – нет никакой обратной связи. Инструментом аккумуляции мнений жителей служат общественные организации: «Люди к нам обращаются, говорят: мы видим – будет стройка, но не очень понимаем, насколько это законно и как строительство можно остановить».

Ярослав Костров

Дмитрий Ратников

О совершенствовании законодательства

Александр Кицула считает, что охранять надо и фоновую застройку. Один из главных моментов, упущенные в законодательстве, – подлинность материалов. «У нас исторические дома потрошатся: перекрытия заменяют, двери выкидывают, в итоге здания перестают быть подлинными». Кроме того, Кицула говорит, что надо составить короткий (10 – 15 позиций) список особо диссонирующих со средой объектов, построенных в последние десятилетия. Чтобы можно было задуматься о том, каким образом от них избавиться. Сейчас 77 диссонирующих объектов упомянуты в 820-м городском законе, но – кроме констатации факта – ничего не происходит.

Михаил Мамошин полагает, что в структуре Комитета по градостроительству и архитектуре необходимо создать специальный отдел, который занимался бы историческим центром Петербурга.

Олег Мухин считает, что нужно законодательно запретить превращать коммуналки в исторических зданиях в набор студий. Таким образом появляется миллион собственников, и со зданием фактически уже ничего не сделать.