Сегодня Валентине Матвиенко исполнилось 72 года. В свое время Ирина Чуди написала совершенно правдивую историю о Валентине Ивановне, когда она была не третьим лицом в государстве, а простой комсомольской богиней в Ленинграде.
В каждой истории интересно знать действующих лиц. Ну если не всех, то хотя бы некоторых. Потому что интересных историй про тех, кого вовсе не знаешь, очень мало – разве что про Ромео и Джульетту. В этой истории вы не знаете никого, кроме одного человека. Но этого одного человека сегодня знает практически каждый в стране. Потому что это наш бывший губернатор, а ныне спикер Совета Федерации Валентина Ивановна Матвиенко.
В Ленинграде она была комсомольской богиней. И все говорили – и, как выяснилось, не зря, – что у нее есть какие-то социальные задатки. То есть она была комсомольцем с человеческим лицом. Правда, некоторые, озираясь, говорили, что только временами с человеческим лицом. Но уж всяко более человеческим, чем лица ее же подружек по комсомолу.
Тогда было такое время, когда женщины должны были быть в комсомоле (ну где-нибудь женщины должны же были быть). И понятно, что у главной комсомольской богини появились комсомольские подружки. И заместитель у нее тоже была женщина с человеческим лицом, и по отделам такие сидели.
Тогда зайти в обком комсомола было даже приятно. Особенно приятно, если ты женщина, потому что мужчины тогда робко ходили по комсомольским длинным коридорам. И сделать в комсомоле карьеру в то время мужчинам было довольно трудно.
Но один мужчина стал делать комсомольскую карьеру. И он ее все делал и делал. А потом вспомнил, что он мужчина, и сделал что-то мужское – то ли выпил, то ли с какой комсомолкой что-то не то совершил. В результате не успел опомниться, как был отправлен в ссылку. Конечно, комсомольские места вокруг Ленинграда тоже были синекурой. Но не все: Выборг, например, был хорошим местом, а Луга или Подпорожье – просто кошмар. И он и не заметил, как его туда спровадили. Чтобы он эту женскую картину не портил. И лишнего не пил.
Но он не особенно и расстроился. И пока была зима, он этим местным комсомолом успешно руководил из Ленинграда. А весной началась посевная. И вот это его убило напрочь – у него даже и подозрения не было, что эта посевная имеет к нему хоть какое-то отношение.
А были две такие кампании – посевная и урожай, – когда комсомольцы вынуждены были что-то делать. Сеять или убирать – в зависимости от сезона. Но почему-то сеяли они особенно ударно по субботам и воскресеньям. Как наступал выходной день, всех комсомольцев выводили в поле.
Ну, раз он вывел в поле комсомольцев, второй, а потом понял, что комсомольцы могут успешно сеять или полоть и без него, и стал звать к себе своих знакомых девушек посмотреть, как он красиво за городом живет.
Знакомых девушек у него было очень много. Но поскольку он был комсомольцем, то и девушки его были одновременно подружками главной нашей комсомольской богини.
И однажды одна из подружек сказала главной комсомольской богине:
– Жениться он на мне не собирается, и настроение у меня от этого совершенно испорчено. И давать от этого комсомольскую продукцию на той фабрике, где я заправляю комсомольскими делами, на требуемом стране высоком уровне я больше не могу. Все из рук падает, и комсомольцы это видят.
– Комсомольцы это как-нибудь переживут, – сказала комсомольская богиня, – а вот твоя жизнь меня действительно интересует. Ты скажи, ты его любишь?
– Больше жизни, – отвечает. Ну, как положено, только родину больше.
Может, комсомольская богиня немного поинтересовалась, больше родины или меньше родины, а может, и не поинтересовалась, но потом сказала подружке: «Я тебе помогу».
Надо сказать, что подружка не поверила комсомольской богине, что она поможет. Потому что кто ж в этих делах может помочь? Господь Бог – и то не всегда.
Подружка опять съездила к местному комсомольскому вожаку – никакого толку абсолютно от этой любви не происходит. То есть все хорошо, кроме одного обстоятельства: при слове «жениться» он жутко хохочет. Этого слова, говорит он, я вовсе не знаю. Это какое-то иностранное слово.
И обратно она пошла к главной комсомольской богине. А та ей и говорит:
– Расскажи, что вы с ним делаете, когда ты к нему приезжаешь.
Подружка стала водить ножкой по полу.
– Да нет, – говорит богиня. – Это и так понятно, ты скажи лучше, как именно все это происходит. Антураж расскажи.
Она опять глаза в пол.
– Ну, – говорит богиня, – от тебя ничего не добьешься, и я тебе помогать не буду.
Тут подружка и раскололась. Говорит:
– Это все происходит в его кабинете на его рабочем столе.
– Что же, – удивилась богиня, – у него на столе ничего нет?
– Нет, – говорит подружка, – у него на столе много чего есть, но все это происходит на столе для заседаний – который под прямым углом.
– Теперь, – говорит богиня, – расскажи, где у него дверь.
– Дверь, – отвечает, – где всегда.
– Одна?
– Одна.
– Хорошо, – говорит богиня. – А как она запирается?
Этого подружка не знала.
– И когда же все это происходит?
– А, – говорит, – когда все комсомольцы идут в поле с вилами и лопатами и начинают там что-то грести, мы с ним и уходим обратно в его кабинет.
– Понятно. А в следующую субботу вы будете этим заниматься?
– Да я, – отвечает подружка, – хоть когда готова, лишь бы позвал.
– Ну ладно, – говорит богиня, – будем ждать, когда позовет. А как позовет, ты всеми путями выясняй, как дверь закрывается.
Возвращается подружка после выходных и докладывает, что позвал он ее на очередную сейку, и она выяснила, что дверь закрывается на ключ.
– Ну, – говорит богиня, – в следующую субботу в час дня ты ключ отверни обратно, а мы приедем.
– Почему «мы» – мы так не договаривались.
– А ты полагаешь, что если ты половину комсомольского возраста пытаешься за него замуж выйти и у тебя ничего не получается, одна я смогу на него повлиять? Нет, дорогая. Тут компания должна быть. И серьезная.
Так оно странно все и получилось. В следующую субботу в 11 часов ни с того ни с сего комсомольская богиня собрала актив. И говорит: трава не растет. Особенно то ли в Лужском, то ли в Подпорожском районе. Там положение хуже всех. Поэтому мы сейчас увеличим комсомольский десант и личным примером покажем, что надо делать, чтобы трава хорошо росла.
И тут же в автобус всех посадили, и они поехали поднимать сельское хозяйство. Приехали, высадились – а время уже за час перевалило – и сразу же пошли в кабинет этого комсомольца. Дверь открылась, и они потом еще очень долго рассказывали – не на собраниях конечно, а на других не очень официальных встречах, – что они увидели. Потому что они вошли не клином, а сразу рассыпались. Так что зрелище они увидели панорамное: один с одного угла одно видел, другой с другого угла – другое. Потому они рассказывали об увиденном всякий раз как бы о другом случае, только действующие лица были те же самые. Особенно комсомольцев поразило то обстоятельство, что поза была абсолютно в комсомоле не принятая. А так все было очень нормально.
И что вы думаете? Первые слова, которые произнес местный комсомольский вожак: «Ну ладно, ладно, женюсь я, какие могут быть разговоры».
Таким образом, главная комсомольская богиня Ленинграда свои социальные устремления для помощи людям начала реализовывать еще много лет назад.
Ирина Чуди
