Для людей светских церковное образование – вещь таинственная и загадочная. О том, чему и как учат будущих приходских священников, митрополитов и патриархов “Городу 812” рассказал проректор по учебной работе Петербургской Православной Духовной Академии священник Владимир Хулап.
– Духовная семинария и академия – это две последующие ступени одного и того же образовательного процесса?
– Семинария ориентирована на подготовку священнослужителей, которые несут свое служение на приходах Русской Православной Церкви. Период обучения длится 4 года – до недавнего времени составлял 5 лет, но сейчас мы получаем государственную аккредитацию и переходим на общую образовательную систему. Семинария – это бакалавриат, магистратура – первые два года академии, затем аспирантура – вторая ступень академии. Во время обучения в семинарии человек определяется, хочет ли он дальше заниматься наукой или будет священником или дьяконом. Те, кто хочет идти на приход, после семинарии поступают в распоряжение своего правящего епархиального архиерея. А студенты, желающие углубить знания, идут в академию. Там у нас 4 отделения: библейское, где изучают Священное Писание, богословское – это история христианского богословия и философии, церковно-историческое и церковно-практическое. На последнем изучается литургика, то есть наука о богослужении, каноническое право, педагогика, психология, социальная работа. После двух лет обучения ребята пишут магистерские диссертации и потом могут поступать в аспирантуру.
– Как происходит распределение после семинарии?
– Распределением занимает Учебный комитет – структура, находящаяся в Москве. Сейчас действует правило, что человек, закончивший семинарию и не имеющий сана, должен два года нести церковное послушание в той епархии, куда его направят. Если выпускник женат и является клириком нашей епархии, естественно, он остается здесь.
– А лучшие студенты получают преференции?
– Тем, кто хорошо знает языки, мы предлагаем отправиться учиться за рубеж. Кого-то мы можем оставить преподавать у нас. Если человек приехал учиться из другой епархии, где у него остались родители, где его ждет обратно архиерей, естественно, он возвращается домой. Какой-то единой жесткой системы не существует.
– Студент может отказаться ехать по распределению?
– Да, но тогда он не получит диплом.
– После этих двух лет место работы можно выбирать?
– Если человек не рукоположен, он сам может выбирать место своего служения, которое ему кажется предпочтительнее.
– А если рукоположен?
– Здесь уже вступают в силу другие механизмы – человек становится клириком конкретной епархии, он связан с ней, а смена епархии – довольно сложный процесс.
– Сколько в России семинарий и академий?
– Сейчас около 40 семинарий, примерно столько же духовных училищ. Академии Русской Православной Церкви есть в Петербурге, Москве, Минске, Киеве и Кишиневе.
– А что такое духовное училище?
– Здесь предлагается сокращенная семинарская программа. Открытие училищ было во многом связано с нехваткой духовенства в начале 90-х годов, когда наша Церковь в короткое время получила большое количество храмов. Период обучения продолжается 2 – 3 года. Сейчас тенденция такова, что многие училища стараются подтянуть свой уровень до семинарии.
– Для этого есть какая-то внутрицерковная аккредитация?
– Да. Есть специальные проверки, которые проводит Учебный комитет. Кроме того, в светских российских вузах открыты порядка 40 теологических факультетов и кафедр, где можно получить богословское образование.
– Это государственная специальность?
– Да, она была введена в 2000 году. Есть госстандарт по теологии. В ближайшее время мы надеемся получить аккредитацию и сможем выдавать диплом государственного образца
– Выпускник вашего заведения и, допустим, медресе – они будут иметь одинаковые государственные дипломы?
– Не знаю, есть ли в России аккредитованные медресе. Специальность в госстандарте называется теология, в ее рамках существует теология православная и исламская. Буддисты и иудеи, насколько я знаю, пока свои стандарты не выработали. В нашем дипломе будет написано “христианская (православная) теология”. Но наполнение программ, конечно, конфессиональное.
– Какие у вас порядки – ближе к светскому вузу или военному училищу?
– Наверное, все-таки ближе к военному. Традиционно семинария – закрытое учебное заведение. Здесь действует четко расписанный порядок дня. В 7 часов студенты встают, в 8 – молитва, длящаяся около 20 минут, потом завтрак и в 9 – лекции. Занятия идут до половины третьего с перерывом на полдник, потом обед и после трех различные мероприятия – спевки хоров, самостоятельная работа, библиотека, свободное время. В 22 вечерняя молитва и в 23 – отход ко сну.
– Нарушители режима бывают? Кто-нибудь взял и ушел в город.
– Выход из семинарии в нелекционное время свободный. Никакого пропуска не нужно. Кроме того, существуют дни отдыха, которые студенты могут проводить, как хотят. Но есть и обязательные богослужения – в субботу вечером, в воскресенье утром и в праздники. Каждое утро и вечер небольшие группы студентов – череды – совершают богослужения в 6 утра и вечера.
– Если студент ночевать не придет – это повод для отчисления?
– Это повод для разбирательства. У нас есть воспитательское совещание, которое собирается и принимает решение в зависимости от того, чем проступок был вызван. Отчисление – это крайняя форма. Если мы студента зачислили, проблемы, связанные с его поведением, – это проблемы нашего воспитательского процесса. Отчислить человека проще всего. Сделать так, чтобы наш распорядок и традиции воспринимались молодыми людьми не просто как нечто внешнее, вызывающее противодействие, – вот это особое искусство, которому нужно учиться всем, и студентам, и преподавателям.
– А порядки сейчас и порядки сто лет назад – более либеральные или такие же?
– Конечно, нынешние реалии иные. У студентов есть доступ в интернет и возможность пользоваться локальной сетью. А внутренние порядки – это просто некие сигнальные флажки, которые не дают впадать в крайности. Кто-то, может быть, хочет заниматься до 4 часов утра, но ему говорят, что надо помнить о здоровье. Если здесь студенты научатся дисциплине, им будет проще выстраивать такую дисциплину на приходе – богослужение должно начинаться вовремя, на него нужно приходить заранее и т.д.
– В академии такие же порядки?
– Да. С той разницей, что там больше времени для самостоятельной научной работы. К тому же в семинарии есть то, что мы называем послушанием, – работы, которые выполняют студенты. Например, дежурство на вахте или уборка территории. Студенты академии от этого освобождены.
– А с бытовой точки зрения как у вас живут?
– Обучение у нас бесплатное, студенты обеспечены всем: питанием, им шьют подрясники, в которых они ходят на занятия, выдают небольшую стипендию. В семинарии в комнате живет 4 – 6 человек. Удобства на этаже. Чем выше студент продвигается по учебной лестнице, тем больше у него возможностей улучшить свои условия – те, кто пишет магистерские работы в академии, живут уже в отдельных комнатах, чтобы им лучше работалось. У нас почти 500 студентов – помимо семинарии и академии есть еще регентское и иконописные отделения, и мы были бы рады поселить всех в комнатах по 1 – 2 человека, но просто не имеем такой возможности. Второе наше здание по адресу: Обводный канал, 7, которое нам уже давно должны были передать, пока не возвращено – в нем до сих пор находится физкультурный колледж, который никак не может подобрать альтернативное помещение.
– Женатые студенты могут жить дома?
– Да, конечно.
– Сталкиваетесь ли вы с проблемой, характерной для светских вузов, – когда выпускники не идут работать по специальности, и деньги на их образование оказываются потраченными зря?
– Конечно, хотелось бы, чтобы человек стал священнослужителем или церковнослужителем, но если он в семинарии понимает, что это – не его стезя, и выбирает какую-то другую стезю, оставаясь при этом церковным человеком, – что ж, это его путь. Невольник – не богомольник, как говорит русская пословица. Наверное, лучше, если человек это осознает в семинарии, чем после рукоположения он поймет, что ошибся. Четкой статистики, сколько наших студентов не становятся священнослужителями, у нас нет. Однако мы готовим не только священно- и церковнослужителей, но и регентов церковных хоров, иконописцев – тех, кто может также трудиться на благо Церкви.
– Какой у вас конкурс?
– В этом году 1,5 человека на место в семинарию, в академию – 1,3. Поскольку мы ограничены в помещениях, то не можем принять желающих. Принимая, ориентируемся не только на уровень знаний, но и на церковность человека. В 90-е годы нередко рукополагали в священники людей, не имеющих богословского образования. Для них мы открыли заочное отделение семинарии, а в следующем году – и академии.
– В начале 90-х конкурс был больше?
– Когда я поступал в семинарию в 92-м году, конкурс был выше, 2 – 3 человека на место. Тогда был совсем другой контингент абитуриентов, поступало много людей, уже имевших высшее образование. Многие под тридцать, состоявшиеся в жизни люди. Правда, тогда на всю страну действовало всего несколько семинарий. Сейчас в семинарии поступают в основном 17-летние – те, кто посещал воскресную школу и решил посвятить свою жизнь служению Церкви. У таких людей нет своего жизненного опыта, они только что со школьной скамьи, но зато это в основном ребята, которые связаны с Церковью, представляют себе, что такое жизнь Церкви и служение священника. Сейчас ситуация с числом поступающих стабилизировалась, но начинается демографическая яма, которая скажется на всех учебных заведениях, в том числе и на нашем.
– Что у вас сдают на вступительном экзамене?
– Катехизис, т.е. основы христианского вероучения, библейскую историю, историю Церкви, основы богослужения, чтение на церковнославянском языке и сочинение по русскому языку. Плюс все поступающие проходят собеседование с ректором, проректорами и духовником академии.
– Как решается вопрос с армией?
– Очень тяжело. Законодательно этот вопрос пока не решен. Мы боремся за каждого студента. Если наша борьба заканчивается неудачно – есть военные части, тесно связанные с православным храмом, находящимся рядом, и мы стараемся, чтобы наши студенты попадали туда. После армии мы рады принять их обратно и наш ректор дарит каждому такому вернувшемуся ноутбук. Конечно, обидно, когда хотят забрать в армию студентов академии, потому что перерыв в учебном процессе сказывается на них негативно. Когда мы получим государственную аккредитацию, эта проблема, я надеюсь, будет решаться проще.
– То есть сейчас у вас могут призвать студента с любого курса?
– Фактически да.
– Какие предметы преподают в семинарии?
– Блок, связанный со Священным Писанием, богословие, история христианской Церкви, более углубленно – Русской Православной Церкви. Есть пастырский блок – аскетика, т.е. основы духовной жизни, литургика, каноническое право – церковное законодательство, и т.д. Помимо этого, светские науки – педагогика, психология, информатика, но, конечно, с нашей спецификой. Есть гомилетика – наука о проповеди. Мы договорились с некоторыми храмами города, в которых по воскресеньям проповедуют наши студенты. В этом учебном году мы вводим социальную практику, в рамках которой наши воспитанники будут работать в разных социальных учреждениях, помогать людям в трудной жизненной ситуации.
– То есть один читает проповедь, все остальные слушают, а потом обсуждают?
– У нас есть учебные проповеди, они произносятся в академическом храме, записываются на видео и разбираются на занятиях по гомилетике. В храмах же города произносят проповеди во время обычного богослужения.
– В свободное время студенты самоорганизуются? КВНы или спортивные соревнования устраивают?
– Я, признаться, не встречал с их стороны инициативы организовать КВН. У нас есть футбольная команда, она регулярно участвует в турнирах. Возможности заниматься спортом имеются, хотя и не в том объеме, в котором нам хотелось бы. Студенты проводят концерты, в том числе и с соревновательным элементом. В семинарии и академии существует студенческий совет, и мы вместе занимаемся всеми этими вопросами.
– Как вы взаимодействуете с другими конфессиями и религиями?
– У нас хорошие отношения с католической семинарией в Петербурге. Их студенты нас недавно посещали, и мы в ближайшее время пойдем познакомиться с их жизнью. Как правило, сотрудничество выражается в участии в конференциях и работе в библиотеках друг друга. Какого-то широкого сотрудничества с нехристианскими религиями у нас нет. Есть курс по истории религии, но он построен в форме лекций и семинаров.
– А вы студентов готовите для диспутов с другими религиями?
– Форма диспута – это некая средневековая форма. Сейчас лучше говорить о диалоге. Хотя формат дискуссий на семинарских занятиях применяется довольно широко. Кроме того, есть предмет апологетика – защита православного учения. Мы закладываем базу, на основании которой впоследствии наши выпускники, если у них появится необходимость вести диалог или диспут, могут вполне адекватно представить православную точку зрения.
– Возможно ли выпускнику католической семинарии поступить в вашу академию. Или вашему студенту поехать учиться на Запад?
– Да, сейчас наши студенты учатся в Германии, Франции, Италии и Америке. В рамках Болонского процесса как раз пытаются реализовать систему модульности, когда человек ряд модулей прослушал в одном учебном заведении, потом поехал в другое. Я, например, учился в Германии, там защитил докторскую. Но чтобы выпускник католической семинарии поступил к нам – вряд ли это возможно, поскольку у каждой семинарии своя специфика. Хотя у нас есть семинарист, который раньше учился в католической семинарии, но теперь перешел в православие. Какие-то предметы мы ему зачли, какие-то он должен досдавать.
– Почему вы учились именно в католическом учебном заведении?
– Вначале это были курсы немецкого языка университета в Германии, который предлагал стипендию для православных студентов. Потом я погрузился в университетскую жизнь и остался там учиться. Вообще нам нужны специалисты по западному богословию, некоторые отрасли науки – библеистика, историческая литургика – очень глубоко разрабатываются именно западными исследователями. Без контакта с ними серьезных наработок нам не осуществить.
– С дипломом светского вуза можно поступить в академию?
– Обычно мы берем таких студентов на старшие курсы семинарии, поскольку у нас есть ряд пастырских дисциплин, отсутствующих в светской теологии. Например, гомилетика, практическое руководство для пастырей и т.д.
– Выпускник светского вуза может быть рукоположен в священники?
– Теоретически да, хотя сейчас существует тенденция рукополагать только после получения богословского образования.
– Светские преподаватели у вас есть?
– Да. Например, стилистику читает преподаватель из РГПУ им. Герцена, ряд исторических предметов – из СПбГУ. Для нас важно, чтобы они понимали нашу специфику, подходя к преподаванию не просто формально – отчитать лекцию, и все. Надо найти точки соприкосновения между преподаваемым предметом и жизнью наших студентов.
– Куда можно идти работать с богословским образованием, кроме как в церковь?
– Например, один выпускник нашей академии сейчас – советник председателя Совета Федерации, он будет у нас в следующем семестре преподавать предмет “Светское законодательство в религиозной сфере”. Проблема с трудоустройством выпускников светских богословских вузов существует, пока не введено преподавание “Основ православной культуры” в школах. Хотя многие выпускники по специальности “светская теология” преподают, занимаются переводами, многие работают на приходах. Здесь все зависит от того, как человек воспринимает свое образование, будь то в семинарии или в светском вузе, – как подготовку к работе или как подготовку к служению. Православной Церкви нужны люди, готовые служить в ней, а не просто рассматривающие ее как место работы.
– А полковых священников вы готовите?
– В этом году у нас нет курса по взаимоотношениям Церкви и армии – в следующем, я надеюсь, он уже будет. Тем не менее, мы регулярно приглашаем священников, которые работают в военных частях, на встречи с нашими студентами, чтобы они делились своим опытом.
– Я смутно помню из курса истории, что до революции священнику обязательно было жениться – иначе он не получал приход.
– До революции неженатых священников практически не было. Либо монахи, либо женатые священники. Нынешние неженатые священники – не очень распространенное явление, скорее, исключение. Человек до принятия сана должен определиться со своим жизненным путем – будет ли он жениться или примет монашество. Поэтому прежде, чем принимать соответствующее решение, студенты должны хорошо подумать и все взвесить. В том числе и по этой причине мы не рукополагаем никого до третьего курса. Ведь большинство из тех, кто к нам приходит, – выпускники школ, у которых желание стать священником существует нередко пока только на эмоциональном уровне.
– С церковной историей все более-менее понятно. А на какую тему можно писать дипломы по другим разделам богословия?
– У нас каждый год утверждаются темы дипломов, и их спектр очень широкий. Исследование и переводы священных текстов, богословское осмысление философии, в том числе и светской, богословский взгляд на проблемы современного мира, православный анализ инославных и нехристианских религиозных взглядов. Методологически это не обязательно должна быть критика. Находясь в рамках православной традиции, человек может размышлять, как соотнести эту традицию с сегодняшним днем. Например, у нас есть темы дипломов по вопросам биоэтики. Что касается библеистики, то здесь некоторые студенты пишут работы по библейской археологии, занимающейся раскопками в Палестине, и соотнесением этих данных с текстом Священного Писания. У нас сейчас как раз преподаватели находятся на раскопках в Израиле.
– А если результаты раскопок вступают в конфликт с библейским изложением истории?
– К одним и тем же раскопкам и артефактам всегда можно подойти по-разному. Наука движется вперед, и те истины, которые вчера рассматривались под одним углом зрения, сегодня представляются иначе. Мы стараемся предоставлять студентам объективную картину развития науки и рефлексировать ее с точки зрения православия, никоим образом не подтасовывая факты.
– Ну вот известная история, что царь Ирод умер за два года до Рождества Христова. Может ли обсуждаться вопрос, что Библия не точна?
– В данном случает вы не найдете в Библии конкретных дат – здесь нигде не сказано, что Иисус Христос родился в первый год Рождества Христова. Эту дату установили в 524 году на основе пасхальных циклов, спроецировав их назад. Конечно, в рамках курса Священного Писания мы говорим об этих данных, разбираем датировку Евангелий и апостольских посланий. Просто это можно делать по-разному: например, с точки зрения рациональной критики или с традиционной православной точки зрения, принимающей во внимание данные современной библеистики.
– Научная работа ведется только в академиях или есть еще какие-то научные центры?
– В наших стенах разрабатываются разные направления богословия: например, очень динамично развивается библейская археология, но вообще-то в России несколько научных богословских центров. У нас довольно активная научная жизнь, и мы хотим, чтобы студенты как можно раньше в нее включались через участие в конференциях, написание статей и т.д. Стараемся выявлять самых сильных и помогаем им продвигаться в научной работе.
Антон МУХИН
