На отечественный футбол обрушилась эпидемия травм. Один и тот же диагноз – разрыв крестообразных связок колена – поставлен трем игрокам сборной России: Георгию Джикия («Спартак»), Виктору Васину (ЦСКА), Александру Кокорину («Зенит»). Значит ли это, что в подготовке российских футболистов что-то не так? Или с полями опять беда?
Разрыв крестообразных связок колена (сами футболисты говорят: кресты полетели) – довольно распространенная в футболе травма. Никакого роста травматизма на футбольных полях России не наблюдается – так уверяют в медицинском комитете РФС. Специалисты изучили статистику по клубам премьер-лиги и других дивизионов и выяснили: количество травм в нашем футболе точно такое же, что и в Европе. И поля отечественные тут ни при чем – Кокорин получил травму на идеально ровном газоне арены «Санкт-Петербург». Да и в низших лигах, где качество футбольных полей заметно хуже, количество таких травм не выше.
Конечно, если футболист плохо подготовлен к сезону, толком не размялся перед игрой, то риск возрастает. Возможен и обратный вариант – перетренированность. Врач сборной России по футболу Эдуард Безуглов в группу риска относит тех, у кого есть лишний вес, присутствует мышечный дисбаланс и ощущается физическое перенапряжение. Но сейчас в профессиональных командах за состоянием игроков следят целые группы специалистов, в обязательном порядке контролируют все эти параметры у каждого игрока.
Объяснение, почему одинаковые травмы дуплетом по сборной России и «Зениту» (кроме Кокорина такую же травму получил аргентинец Эмануэль Маммана), нашел бывший врач московского «Спартака» Юрий Васильков: «Это типично для медицины и называется синдромом повторяющихся ситуаций». Правда, это объяснение ничего толком не объяснило: такое, мол, стечение обстоятельств, совпало.
Плохое совпадение для сборной – Станислав Черчесов лишился двух защитников, на которых была заточена вся игра в линии обороны, и одного из немногих забивных форвардов.
Ясно, что ни Джикия, ни Васин, ни Кокорин не смогут сыграть этим летом на ЧМ-2018. Восстановление после операции на связках занимает до полугода. Это теперь, при современных технологиях: еще недавно требовалось от 7 до 9 месяцев. В любом случае у футболистов впереди реабилитационный процесс. Зенитовцы Маммана и Кокорин, как объявлено, еще месяц будут находиться в Риме, где оба уже прооперированы. Кстати, оба игрока известны как большие любители «зажечь». Видимо, именно поэтому на клубном сайте поспешили выложить видео, на котором аргентинец усердно выполняет гимнастические упражнения под контролем местного специалиста.
Возвращение в футбол после такой травмы проходит довольно болезненно. Дискомфорт полностью не проходит, футболисты невольно стараются беречь колено, опасаясь рецидива, начинают больше нагружать другое, здоровое, что сказывается на уровне футбола. Возникает психологическая неустойчивость – футболисты не уверены, что смогут вернуться на свой прежний уровень. И получается это действительно далеко не у всех. Несколько раз «рвал кресты» Мигель Данни, но всякий раз возвращался. Тем не менее, опасаясь очередного рецидива у 33-летнего футболиста, «Зенит» прошлым летом не стал продлевать контракт с португальцем. Даже несмотря на то что Данни себя на поле не жалел и сегодня явно был бы полезен «Зениту».
Почему связка – крестообразная
Передняя крестообразная связка находится в самом центре коленного сустава, сзади от нее располагается задняя крестообразная. Если посмотреть на эти связки спереди, то можно увидеть, что они образуют крест, что и дало им название крестообразных. Средняя длина передней крестообразной связки – 3 см, ширина – 7–12 мм.
«Связи между качеством газона и разрывом связок я никогда не замечал»
Михаил Гришин, кандидат медицинских наук, врач футбольной команды «Зенит» с 1992-го по 2017 год.
– Что это за травма – разрыв крестообразных связок?
– Коленный сустав не только самый крупный, но и самый сложный. Он образован тремя костями, их стабильность относительно друг друга обеспечивается за счет нескольких связок, в том числе крестообразных. Если они не в порядке, колено не может функционировать в полной мере.
– Насколько часто случается разрыв этих связок?
– Точную статистику можно при желании найти на официальном сайте УЕФА, но мой опыт подсказывает, что одна, может быть, две травмы такого рода в год для топ-команды, которая проводит достаточное количество матчей, это в порядке вещей.
– «Зенит», получается, уже выполнил план на сезон.
– Помню, как-то у нас за три-четыре месяца пять человек кресты порвали, будто эпидемия случилась. Пришлось консультироваться с травматологами, которые специализировались на этих связках, но объяснить причины происходящего они не смогли. По моим ощущениям, вал одинаковых травм стал следствием перекоса в работе тренерского штаба. Поделился своими опасениями с главным тренером, он прислушался и частично сократил количество прыжковых упражнений. Убрали нагрузки на утренней физзарядке, и все пришло в норму. Так что врач не должен стесняться делиться своими наблюдениями с главным тренером, предупреждать его о своих опасениях.
– Сильную боль испытывает футболист, разрывая связки колена? Вроде зубной?
– Она не такая острая, ее чувствовал каждый, кто резал ножом палец руки.
– Есть футболисты, которые предрасположены к подобного рода травмам?
– Нет, ведь разрыв связок – это сугубо механическое повреждение. Футболистам по коленям, по голени часто бьют, в каждой игре масса стыков, но далеко не всегда дело заканчивается такой тяжелой травмой. Причиной чаще бывает неловкое приземление после прыжка или неправильная постановка ноги, что приводит, выражаясь научным языком, к нарушению биомеханики сустава – он получает нагрузку, к которой просто не предрасположен. Человек тренированный будет готов к любому приземлению, тело само реагирует на то, как поставить ногу. Но если даже подготовленного футболиста подтолкнуть в воздухе, он не всегда успевает правильно сориентироваться. В свое время считали, что к разрыву крестообразных связок может привести сильный удар по колену, болезненное падение, но позже биомеханики пришли к тому, что разрыв может быть вызван даже незначительным, просто неловким движением, тем более на не самой ровной поверхности.
– Состояние поля может стать причиной разрыва связок?
– И на плохом поле у одной команды травм может быть много, а у другой – нет. Но четкой связи между качеством газона и разрывом связок я никогда не замечал. В конце концов, в начале 1990-х «Зенит» играл на ужасных полях в российской провинции, да и в Петербурге тогда с ними была беда, но травматизм не зашкаливал.
– Как сказывается такая травма на карьере игрока?
– Иногда она имеет фатальные последствия. Вспоминаю Юрия Мамотьева, на редкость одаренный был футболист, а в 21 год пришлось закончить. Было повреждение мениска и крестообразной связки, мениск убрали, связку – оставили. Решили, что мышечная масса бедра большая, оно выдержит и возьмет стабилизацию колена на себя. Но нестабильные моменты повторялись, играть в полную силу не мог. Это был 1994 год, медицина еще не знала и не умела того, на что способна сейчас. За двадцать с лишним лет произошли огромные изменения в плане проведения операций и реабилитации. Но и сегодня не все так просто. Данни много пропустил после разрыва связок, у Ломбертса были осложнения. Доктора теперь обещают полное восстановление порой даже через четыре месяца – на мой взгляд, требуется как минимум шесть. При этом программа физических упражнений должна быть четко продумана специалистом и корректироваться еженедельно, а то и чаще.
– Насколько сложна операция после разрыва связок?
– Какой бы крутой специалист вами ни занимался, неудача возможна, это надо учитывать. Для футболиста нога – главный рабочий инструмент, так что у оперирующего доктора должна быть положительная статистика по работе со спортсменами высокой квалификации.
– Прежде все футболисты ездили оперировать колени в Германию, теперь все чаще слышно про некую клинику в Риме. Это мода такая?
– Каждая команда имеет дело со специалистом, который, на ее взгляд, делает операции на более высоком уровне и у которого процент осложнений минимален. Нет смысла метаться от одного к другому, если есть успешный опыт с кем-то одним. Выбрали оперирующего ортопеда, с ним есть контакт, налажена обратная связь, чтобы получить дополнительные рекомендации. Хотя своего рода рекламный элемент тоже присутствует. Как было в 1990-е? Игроки «Спартака» оперируются в Германии у Пфайфера – значит, он хороший, мы тоже к нему хотим. Немец почувствовал интерес к своей персоне – стал даже сам приезжать с консультациями в Москву. Последнее время он не востребован российскими футболистами, нашлась клиника в Риме, хотя российские травматологи и ортопеды делают свое дело ничем не хуже.
– Тогда почему востребованы иностранные специалисты?
– А это уже сила привычки и нашего менталитета, что там все лучше. Мол, если обратились на Запад, значит, сделали все возможное, и в случае отрицательного результата спрос не тот. А представляете, что будет, если вдруг отечественный специалист что-то не так сделает? Хотя наши, повторюсь, сегодня работают ничем не хуже.
– Может быть, игрокам стоит делать рентгеновские снимки не после травмы, а заранее?
– Если бы такой вариант проходил, в командах каждый день рентген бы устраивали. Но со связками это невозможно. Вот по состоянию мышц реально спрогнозировать получение той или иной травмы. Если они в плохом состоянии – жди беды. А в плане профилактики у футболистов один вариант – правильная разминка. У игрока уровня премьер-лиги с годами вырабатывается определенный стереотип, свои правила подготовки. За сколько минут массаж, какие упражнения надо сделать в раздевалке, какие на поле. Общую разминку перед игрой проводит уже специалист из тренерского штаба. Но уже по ходу матча случаются нестандартные ситуации, ко всем из них подготовиться просто невозможно.
Сергей Лопатенок
