Земли вдоль Невы и на берегу Финского залива как переходящий приз доставались то шведам, то новгородцам, то «убогим чухонцам». До того, как Петербург поглотил эти леса и болота, здесь располагались сотни деревень, сел, усадеб. Большинства поселений нет и в помине, о других современным горожанам напоминают лишь названия улиц.
Ленин рыбачил на Васильевском острове
В финско-шведских и в различных славянских летописях по берегам Невы упоминаются сотни поселений. Взять хотя бы современный центр города. Вовсе не при Петре I зародилась жизнь на Заячьем острове, откуда начинался Петербург. В конце ХVII века, то есть буквально за несколько десятилетий до Петра, там располагалась деревушка. Ее владельцем был шведский граф Стенбок. Этот клочок земли он получил от короля, на радостях заселил его своими подданными и даже построил себе усадьбу. И назвал это место “Веселое поместье”. Только веселился Стенбок недолго. Очередным наводнением (скорее всего, в 1691 году) все строения смыло, а жители потопли (те, что не померли прежде от холода). Граф выжил, но, не в пример Петру, бороться со стихией не стал, переименовал остатки деревни в “Чертово поместье” и укатил обратно, поближе к своему королю.
На Петроградской стороне, которую в допетровскую пору называли Фоминым островом, а еще раньше, в ХIV веке, — Березовым, было сразу несколько поселений. У того берега, где сейчас “пипаркована” “Аврора”, на картах обозначали то ли усадьбу, то ли постоялый двор для проплывающих по реке. А на месте Кронверка жили мишкинцы — крестьяне деревни Мишкино, в которой даже была своя часовня.
Мишкинцев наверняка хорошо знали обитатели Васильевского острова. Там на стрелке селились финские рыбаки. Их деревня называлась Хирвисари. Рыбацкие лачуги стояли примерно на месте биржи. Там, где сейчас Горный институт, был свой Лисий Нос. А с другой стороны устроились “Рыбные тони Александровские и Олферовские” (специальные заводи для ловли рыбы). В 1500 году в тех тонях числились четыре непашенных крестьянина — Гаврило Логинов, Юхно Онфимов, Гришка Феофилактов и Куземка Ленин. Пройдет еще чуть более 400 лет — и город назовут в честь другого Ленина, а про Куземку все забудут.
Ради Смольного разорили село
Там, где сейчас самый центр Петербурга — Дворцовая площадь, — раньше была деревня. Называлась она Деревней на Фомином конце — то есть деревней на берегу Невы, напротив Фомина острова. Аккурат на месте Эрмитажа жило с десяток крестьян, а по Дворцовой бегали куры, паслись коровы и козы. Пятнадцать минут пешком, лесом вдоль реки вверх по течению, — и можно было попасть в гости к ротмистру Конау. На месте его усадьбы Петр затем выстроил свой Летний дворец, а вокруг разбил Летний сад. Соседями ротмистра были первушкинцы. Вместо их деревни Павел I соорудил себе Инженерный замок. Но процветающей ту деревню все равно было не назвать. Трудно процветать на берегу реки Голодуши (так называлась Фонтанка).
Зато всегда хорошо жили в районе Смольного. Где теперь заседает городское правительство, в ХV веке было большое село Спасское. Чуть севернее, на месте Троицкого собора, стояла приходская церковь, куда на службы стекался люд со всей окрестности. На месте Большого дома — теперешнего Управления ФСБ — жили безобидные крестьяне деревни Фроловщина.
Если пойти по Фонтанке, то тут раньше сплошь были деревни. На пересечении с Невским вплоть до петровских перестроек размещалась Обозовщина пустошь. За ней, на месте улицы Зодчего Росси, — Новинка. В районе площади Ломоносова река мелела, там был брод, а деревня называлась Медина или Матала — что в переводе значит “Мелкая”. В районе Гороховой улицы обосновались кукушкинцы, а на углу с Московским проспектом — гришкинцы. На пересечении с Измайловским проспектом стояла деревня Максимовка. И, наконец, практически в конце Голодуши расположилась финская деревушка Калыола, которую славяне переименовали на русский манер в Калинку или Калинкину. От нее потом появились Калинкины мосты через Неву, канал Грибоедова и Обводный канал, Калинкин переулок. А была еще Калинкина площадь (ныне площадь Репина).
Дальше, ближе к морю, селились в основном финские рыбаки.
В Лигово – фашисты, в Купчино – карлики
Из центра на юг тянется Лиговский проспект. Петербуржцы знают, что он назван в честь канала, который был на его месте. А почему канал Лиговский? Потому что он брал воду из реки Лиги, вытекавшей из Дудергофского озера. И как раз в районе современной станции Лигово было одноименное поселение. С финского название переводится как “дичь” или “мясо”. До блокады в тех краях еще можно было увидеть остатки сельской жизни. Хотя поселок в то время уже был переименован в город Урицк (в честь председателя Петроградского ЧК Моисея Урицкого). В войну фашисты оккупировали его, по северной границе Лигово проходила линия фронта. Все постройки были уничтожены. В 1963 году Урицк вошел в состав Ленинграда, и район быстро застроили однотипными многоэтажками.
К западу от Лигово еще один старинный район города — Купчино. Название произошло вовсе не от купцов. Шведская деревушка в оригинале называлась Купсино, что в переводе значит “Зайцево”, и располагалась в районе современной Белградской улицы. Петр I, отобрав земли у шведов, подарил деревню Александро-Невскому монастырю. Потом переписал на сына Алексея, но, заморив царевича в тюрьме, снова вернул монахам. В 1759 году село отметилось в истории линчеванием трех карлиц, обвинявшихся в похищении детей. В 1930-е Купчино коллективизировали и назвали колхозом имени Тельмана. И только в 1961-м этот район присоединился к Ленинграду, его застроили хрущевками и блочными многоэтажками, в одной из которых получили квартиру родители Дмитрия Медведева.
Кладбище вместо сада
На Востоке от дельты Невы народ облюбовал Охту. Здесь располагались десятки деревень. В ХV веке только у места впадения реки в Неву были две деревни Ахкуевы — Верхняя в два двора и Нижняя в три, страдавшие от мору, так что к середине века там не было ни детей, ни животины. Еще имелись Корабленица, Кулза, Минкино, Сельцо на Охте. Все примерно в том же состоянии.
Но в ХVII веке район расцвел. Вокруг крепости Ниеншанц при впадении Охты в Неву отстроился целый город. На месте Большеохтинского кладбища был сад. А местность к северу от Охты, там, где железная дорога пересекает шоссе Революции, называлась Рублевики.
Каменный остров отстроили гастарбайтеры
На берегах Черной речки в ХV веке существовала совершенно русская деревня Таракановка. Зимой 1837 года там уже не было ни крестьян, ни тараканов, и в глушь приезжал в последний раз стреляться Пушкин.
Район чуть западнее принято называть Новой Деревней, а за ней есть еще и Старая.
Они появились за чертой столицы в середине ХVIII века. Граф Бестужев-Рюмин в то время осваивал Каменный остров. Надо было разбить сад, прорыть каналы, укрепить берега. Для этого он пригнал с Украины своих крепостных крестьян. Но селить их в месте элитной застройки не решился и отправил гастарбайтеров за реку. Планов у графа было много, и рабочих рук начало не хватать. Тогда из Малороссии выписали еще партию рабочих. Поселили неподалеку от предыдущей — и получились Новая и Старая Деревни.
По деревне ходил трамвай
Остатки старых деревень и до сих пор можно увидеть в Петербурге. Многие горожане еще помнят Ручьи. Не совхоз, а именно деревню, которая тянулась вдоль Гражданского проспекта (тогда Гражданской дороги) примерно от проспекта Науки до проспекта Просвещения. Как раз посередине протекал Муринский ручей. Деревня славилась родниками, кустами сирени и яблоневыми садами. Коллективизация разрушила сельское хозяйство, в колхозе “Ленинская крепость” сгинули все крестьянские лошади. А с 60-х район начали застраивать многоэтажками. Всех колхозников переселили из собственных домов в квартиры. По берегам Муринского ручья еще остались одинокие одичавшие яблони из старых садов.
Чуть западнее тех мест меж высоток на 2-м Муринском ближе к улице Орбели затерялся старый деревянный дом. Последний из “Лесных”. Лесное — это район вокруг Лесной академии. Он сложился в первой половине ХIХ века. Вокруг лесного училища (ставшего впоследствии академией) строились дачи петербуржцев. В 1887 году здесь ходил паровой трамвай. Потом его сменил электрический, а маршрут продлили до Политехнического института. И еще в 60-е годы прошлого века вагончик курсировал буквально в лесу, заезжая в поселок. Пассажиры — студенты и преподаватели Политеха — из окон видели, как по утрам просыпалась деревня, народ ходил за водой с ведрами, и раздавалось самое настоящее кукареканье.
Такие же деревянные домишки сохранились в Коломягах (финское поселение, известное с ХVII века), на Удельной и на самом краю Петербурга в местечке под названием Станция Нева — это остатки южной части деревни Кудрово. Скоро и их не станет.
Елена Михина
