25 октября – последний день переписи населения. Всю прошлую неделю переписчики пытались сделать так, чтобы ни один «гражданин и человек» не остался неучтенным. Почему эта задача оказалась нереализуемой, корреспондент Online812 узнавала на собственном опыте.
Подготовка
Основная рабочая сила на переписи – студенты. Кого-то просили стать переписчиком. Кого-то обязывали. Я пошла на это дело добровольно. Наняться на работу переписчиком было просто: в интернете на запрос “перепись населения-2010” сразу выдавали ряд телефонов, где нужно было выбрать подходящий тебе по району. Оставалось лишь позвонить.
Перепись населения – это не только переписчики. Можно было выбрать и другие вакансии: инструктора или начальника участка. Инструктор работает дольше переписчика – с 4 октября по 3 ноября, – но работа эта в основном сидячая, и получить он за это должен 8 тысяч рублей. Начальник участка – должность самая ответственная из предложенных, ему заплатят 25 тысяч. Работа переписчика оценивается ниже всего – за 400 человек (это норма, которую каждый должен выполнить) 5,5 тысячи рублей. Срок работы – с 8 по 29 октября. Впрочем, по-настоящему у всех работа началась в один день – 14 октября.
В начале октября мне позвонили и попросили принести документы в центр переписи (паспорт, регистрацию, ИНН и т.д.). Первый вопрос, который студентов больше всего интересовал, – можно ли работать в паре. Нам ответили: можно, только норма удваивается – 800 человек. Мы согласились. Но уже через неделю мне позвонили и сказали, что потеряли мои документы. Тем временем моей подруге уже выделили квартиры, которые она должна переписывать. Мне из-за опоздания с документами дом дали другой, и мы работали отдельно. Любопытно, но так вышло у всех, на переписи никто в паре не работал.
За день до переписи должно было состояться знакомство с переписным участком. Весь день я ждала звонка от своего инструктора: он должен был устроить обход домов, которые нам нужно переписывать. Но он не позвонил.
14 октября мы начали работать поздно, но сразу, без предварительного знакомства: “У тебя такой-то дом, такие-то квартиры. Какие – сама найдешь”, – сказал мне инструктор и отпустил в свободное плавание. И правда – нашла.
Страшные тайны
В первую квартиру мы пошли вдвоем с подругой – так было спокойнее. Нас встретила бабушка. Она была настроена добродушно: “Не снимайте обувь! Простудитесь! Проходите так, у меня не очень чисто”. Обнадеженные радушным приемом, мы приступили к вопросам – и тут началось! Почти каждый из них казался бабуле подозрительным: “Я знаю, зачем это им (под “им” понималось государство. – А. Д.) нужно: они хотят узнать, где старики живут, чтобы знать, какие квартиры скоро освободятся. Все ждут смерти нашей! Потом поселят сюда какого-нибудь чиновника. Ведь квартира хорошая, почти в центре города, с балконом…”
Попытки убедить бабушку, что перепись совсем для другого, были напрасны: “Ничего вы не знаете! Это вам говорят, что для статистики. На самом деле они только и думают, что о стариковских квартирах! Но я не против вас, вы не думайте. Обманывает вас государство, жалко вас”.
В форме Л – основной анкете – есть вопрос о национальности. По правилам на этот вопрос имеет право ответить только сам человек лично, мало того – он должен вписать национальность собственной рукой. Если человека нет дома, нужно прийти к нему повторно. Заполнять графу с чужих слов никак нельзя. Разумеется, ни один переписчик этого правила не придерживался. Записывали данные по рассказам тех, кто был в квартире. Возвращаться к отсутствующим – а их большинство – не было возможности.
Национальность можно называть любую – у меня один человек записался эльфом. У коллег были “огры” и “граждане мира”.
Есть еще вопрос, который задается только женщинам: “Сколько детей вы родили?” Этот вопрос нужно задавать только самой женщине и записывать ответ с чьих-то слов никак нельзя. Если женщины нет дома, графу следует оставить незаполненной и прийти снова, либо попросить женщину прийти на участок и ответить на вопрос. Видимо, государство рассчитывает, что наедине с переписчиком женщины будут раскрывать тайны своей молодости, о которых не знают их родные.
Взрослых нет дома
Уже на второй день стало ясно, что переписать всех невозможно. Кто-то отказывается вообще: “Перепись – это же добровольно?” – “Да”. – “Ну, тогда я не буду переписываться”. Кого-то невозможно застать дома. Но бывают и другие причины.
Однажды днем дверь квартиры мне открыла женщина лет тридцати. На ломаном русском она сказала, что дома никого нет. “Как никого? А вы?” – “Никого из взрослых”, – пояснила она. Что она имела в виду, так и осталось загадкой. “Что ж, я приду вечером”.
Вечером людей в квартире стало гораздо больше. Дверь открыла та же женщина. “Взрослых”, как оказалось, так и нет, а несколько мужчин и женщин, шумно двигавшихся по квартире, видимо, были детьми. “Но вы же здесь живете?” – говорю. “Да. Но без регистрации”. – “Это не важно”. Тут появился парень лет двадцати. Он единственный, кажется, понимал, что такое перепись населения. Я предложила ему переписаться.
“У нас сегодня очень грязно. Давайте вы попозже зайдете”. – “Я сегодня уже заходила. Хотите, я могу вас прямо здесь, на площадке, переписать?” На том и сошлись. Сначала парень сказал, что в квартире живет 5 человек. Но когда мы записали троих, он сказал, что про остальных вообще ничего не знает, их нет дома и в ближайшее время не предвидится. Пришлось остановиться на трех. Хотя пока я этих ребят переписывала, видела, по меньшей мере, человек семь. И соседи подтвердили, что народу там живет много. Все они приехали из Таджикистана и Узбекистана.
Похожая картина в семье из Киргизии. Женщина сообщила мне, что живут в квартире трое, все про них рассказала, а потом вдруг вспомнила про себя: “Ой, а мне тоже нужно переписаться? Ведь и я здесь живу”. В ходе ее опроса выяснилось, что у нее годовалый ребенок. “А ребенок с вами живет?” – спрашиваю. “Да”. – “Так и его давайте перепишем!”
Опасности
О содержимом сумки переписчика сейчас знают все включающие телевизор. Причем некоторые считают, что все атрибуты обязательно должны присутствовать непосредственно на человеке. Одну мою знакомую бдительный хозяин не впускал в квартиру, пока она не предъявила удостоверение переписчика, паспорт и не надела на себя шарф, свисток, фонарь – на лоб.
Особенно недоверчивы пожилые люди: “Ты одна? Тогда впущу”. А все потому, что целую неделю с начала переписи по телевизору в новостях крутили историю о том, как пришли в одну квартиру две переписчицы и обокрали старушку. Одна бабушка меня предупредила: “Вон в ту квартиру не заходите. Там живет знакомый мой. После прошлой переписи его квартиру выставили на продажу в интернете. Теперь он в переписи не участвует”. Такие рассказы – на каждом шагу.
Однажды утром заведующей переписным участком позвонила бабушка, рассказала, что днем раньше к ней заходила какая-то девушка под видом переписчика – она имела в виду меня. “Она вышла от соседки и зашла ко мне. Но что-то я не припомню, чтобы у нее были опознавательные знаки – сумка была, а остальное…” И этой “подозрительной переписчице” она все рассказала. А вечером пришла ее племянница и накрутила: “Зачем впустила! Это не перепись была! Потом твою квартиру продадут!”
Заведующая пыталась ее успокоить, но из этого ничего не вышло. Бабуля прибежала на участок и потребовала показать ей переписчицу, то есть меня. Но меня не было. Заведующая пообещала, как только я приду, привести меня к ней домой, дабы бабушка смогла удостовериться, что не было никакого обмана. Весь день мы ей звонили – телефон не отвечал. В конце дня она нашлась сама и объявила мир.
Беспокоятся не только бабушки. Иностранцы, особенно – лица без гражданства, нелегально живущие в России, спрашивают: “А нам ничего не будет?” Очень настораживает слово “перепись” китайских студентов. Объяснить им, что это такое, крайне сложно – главное, не говорить, что это государственное задание – слово “государство” их вообще пугает.
Надо отдать должное нашим гражданам, не только собственная безопасность их волнует – почти каждый спрашивал, как я не боюсь одна ходить по незнакомому подъезду. Теоретически безопасность нам обеспечена. Ее гаранты – участковые, которые “в усиленном режиме патрулируют территории участков”. На случай опасности у переписчика есть свисток – услышав его, участковые должны прийти на помощь. Но участковые сидят в школах – этим их патрулирование и ограничивается.
Предполагается так же, что у заведующего участком есть список потенциально опасных лиц, к которым можно заходить только с участковым. Но никому из переписчиков, знакомых мне, таких списков никто не показывал – неадекватные лица обнаруживались уже в ходе переписи.
Остается надеяться на соседей – обычно они предупреждают, в какие квартиры заходить может быть опасно. Однажды меня предупредили: “В такой-то квартире живет бомж. Вы с ним осторожнее. Если он будет один – нормально, если с гостями – берегитесь!” На деле выяснилось, что бомж – очень милый и миролюбивый человек – прописан в этой квартире, живет с женой. Правда, не имеет постоянной работы.
И вообще большинство хозяев настроены очень доброжелательно – зовут на чай, снабжают съестным. Особенно популярны яблоки – “свои, с дачи!” – и конфеты. Вместо того чтобы соревноваться, у кого больше анкет, мы сравнивали, у кого больше конфет.
Трудности подсчета
С первых же дней переписи многие переписчики с рвением взялись за работу: чем больше перепишу сразу, тем раньше закончу. Дня через три-четыре ударники столкнулись с неожиданной проблемой: квартиры стали заканчиваться. В первую очередь потому, что нагрузка изначально была распределена неравномерно: на кого-то из переписчиков пришлось квартир по 250, на кого-то – только по 100. Таким образом, кто-то норму в 400 человек легко выполнял и перевыполнял, кто-то недобирал довольно много. К концу недели те, кто переписал в первые дни большую часть квартир, каждый день тщетно пытались попасть в оставшиеся. Когда рабочий день до 20.00, а люди приходят после 22.00, застать никого нельзя. Сами люди на участок не идут. И изо дня в день переписчики приходят в одни и те же дома, звонят в одни и те же двери, переписывая в лучшем случае человек по десять в день.
“И что же делать, если норма не наберется? Не получать денег?” – в ответ на эти вопросы заведующая участком молчит. Или советует в очередной раз: “Ходите туда, пока не перепишете всех в своих квартирах. Будет не хватать – там посмотрим”. Когда посмотрим, неясно – перепись заканчивается.
Подозрительно и то, что трудовой договор у переписчиков и инструкторов до сих пор не подписан. Возможно даже, что ничего подписывать мы не будем: инструктора просто соберут наши данные и отправят в администрацию. “Это же государственное дело, – успокаивают нас. – Никаких проволочек, никакого обмана”.
Кстати, насчет проволочек. Прямо накануне переписи в новостях на одном из каналов сообщили о том, что на оплату зарплат переписчиков государство выделило только 30% от необходимой суммы. Кому повезет – те получат вовремя (вовремя – это 1 декабря), остальным выплатят деньги в течение полугода.
Подсчеты
Если обобщить данные, полученные при переписи одного дома (400 человек), получится следующая картина примерных результатов переписи:
60% – пожилых людей
7% – иностранных граждан (Узбекистан, Таджикистан, Киргизия, Китай)
6% – отказались переписываться
5% – квартир, с жильцами которых не удалось даже поговорить
О честности
Много разговоров о том, что переписчики, чтобы добрать недостающих для 5 тысяч рублей людей, будут придумывать граждан и заполнять за них анкеты. Сама я таких случаев не знаю, да и дело это довольно опасное: все анкеты идут по номерам квартир, и если граждане из якобы переписанной квартиры придут-таки на переписной участок, обман вскроется, будет серьезный скандал. Кроме того, тех, кто в своих квартирах живет официально, можно проверить по базам данных. Правда, число нелегалов из стран ближнего зарубежья вполне можно преувеличить. Телефона они не оставляют, дома застать их сложно, и на участок они точно не пойдут.
