Два мнения по вопросу о возможном слиянии Санкт-Петербурга и Ленинградской области
Санкт-Петербургская губерния как реальность
Хаос – это слово лучше всего подходит для характеристики того, что происходит на северной и восточной границах Санкт-Петербурга и Ленинградской области, где на месте бывших совхозный полей «невидимая рука рынка», реагируя на потребность населения в недорогом жилье, возвела многоэтажные населённые пункты: Бугры, Мурино, Кудрово. Не города, не сёла… Точнее: Бугры – всё ещё село, а соседнее Мурино, как и Кудрово, недавно объявлены городами. Но главное, что везде инфраструктура сельская, а то и хуже.
На границе очень хмуро
Так, в Мурино, где официально зарегистрированы 65 тысяч человек, а фактически проживают вдвое больше, нет отдела полиции, нет больницы, нет поликлиники. Такая же ситуация – в 41-тысячном (а на деле – 80-тысячном) Кудрово. Многоэтажные дома более, чем 20-тысячного, села Новое Девяткино (самое густонаселённое село Ленобласти) не подключены к канализации, и отходы жизнедеятельности тысяч людей без всякой очистки сливаются в реку Охта, попадая затем в Неву и Финский залив.
Почти половина населения Ленобласти проживает рядом с Санкт-Петербургом. Поэтому Санкт-Петербург и запад Ленобласти представляют собой единый рынок труда, между двумя субъектами наблюдается активная маятниковая миграция: около 400 тысяч жителей Ленобласти работают в Санкт-Петербурге, 80 тысяч петербуржцев работают в Ленобласти.
Развитие Санкт-Петербурга упирается в Ленобласть, а развитие Ленобласти – в Санкт-Петербург. Мурино соединяет с Петербургом узкая Центральная улица, по которой, наверное, скакали ещё хозяева деревни Мурино графы Воронцовы. В час пик эта улица забиты смердящей автомобильной пробкой. Как и узкий переезд, который связывает Кудрово и Санкт-Петербург. Проект строительства дороги между двумя субъектами должен пройти множество согласований, а чиновничьи согласования в стране, где установлена диктатура столоначальников, это процесс долгий и муторный, а главное дорогой, ведь коррупция – одна из скреп государства российского.
Санкт-Петербургская агломерация существует де-факто. Но это ущербная агломерация, агломерация без мысли, без понимания того, что на её месте будет завтра, не говоря о более далёкой перспективе. Идёт как идёт. Разговоры об интеграции Санкт-Петербурга и Ленинградской области в очередной раз побурлили в феврале этого года и затихли. Не буди лихо, пока тихо – вечная максима чиновничества.
На свой страх и риск
А люди? А люди страдают. Известны случаи, когда беременные женщины из Мурино и Кудрово, чувствуя, что роды близко, на такси выезжали в Санкт-Петербург, где уже вызывали врачей скорой помощи. Они это делали, чтобы их отвезли в петербургский, а не областной роддом, который находится далеко от их дома. А если бы они застряли в пробке? Роды бы принимал таксист.
Вообще жители Бугров, Мурино, Кудрово живут на свой страх и риск. Любая болезнь, даже сильная элементарная простуда, обрекает их на проблемы, которые они без денег решить не в состоянии.
«С ребёнком по скорой увезли в Токсово, нужен был срочный осмотр детским неврологом, но его там не оказалось. Были бы в городе, нас бы отправили в дежурную больницу, где есть данный специалист. А так нам пришлось отказываться от госпитализации и своим ходом ехать, искать больницу, где невролог есть, ну и наслушаться претензий, что самоходом не по скорой и из Ленобласти», – рассказывает молодая муринская мама Алёна.
«Отцу было плохо, и мы были вынуждены отвезти его к родственникам в Санкт-Петербург на Пискарёвку, чтобы оттуда вызвать скорую, чтобы попасть в питерскую больницу», – жалуется Ольга.
Но иногда медицинские учреждения Санкт-Петербурга отказываются принимать жителей Ленинградской области с полисом на ОМС.
«В своё время прикрепился к санкт-петербургской поликлинике. Хирург направил в ортопедический институт имени Вредена. Но как оказалось, приём для жителей Петербурга бесплатный, а для жителей Ленобласти – платный. Это только потому, что институт находится на земле Санкт-Петербурга и платит льготную аренду. А всё остальные, как говориться, хоть умрите», – с горькой усмешкой вспоминает житель Мурино Иван.
«Вызывали по 112, так как до колл-центра было вообще не дозвониться, меня несколько раз переключали, в итоге, как я поняла, попала на скорую Токсовской больницы. На жалобы на то, что у ребёнка онемела правая сторона и сильная рвота, мне ответили, что свободных бригад нет, ждите, когда освободятся машины, либо добирайтесь сами. В итоге, испугавшись, была вынуждена вызвать платную неотложку, бригада прибыла быстро. Мне жизнь ребёнка дороже денег и потраченных нервов от ожидания скорой, которая неизвестно приедет!»
Токсовская больница, к которой прикреплены жители Мурино, с нагрузкой не справляется.
«Обещанный миллион даже брать не буду, так как отсюда в любой момент готов уйти, как только пойму, что больше не выношу такой нагрузки», – говорит врач-травматолог Токсовской больницы. (Необходимое пояснение: по действующей в России программе «Земский доктор» деревенские врачи имеют право на получение одного миллиона рублей, эта помощь не облагается налогом, но, получив эти деньги, врач должен будет отработать пять лет на одном месте).
А ситуация со «Скорой» в Кудрово стала даже предметом беседы местной пенсионерки с губернатором Ленобласти Александром Дрозденко в ходе одной из его «прямых линий» с жителями региона. Упавшей на улице женщине пришлось ждать «Скорую» из Всеволожска час. Но к пенсионерке «Скорая» всё же приехала, а вот жене малого бизнесмена из Мурино повезло меньше.
«Когда моя супруга была на седьмом месяце (мы ждали первого ребёнка, а я находился в командировке в Череповце), она потеряла сознание, возвращаясь с работы – упала в 100 метрах от дома, на улице зима, около минус 30. Благо рядом были люди, несколько человек вызвали скорую… но скорая не приехала! Из диспетчерской перезвонили через четыре часа и поинтересовались: “Жива…? Ну раз жива, какой смысл ехать”», – рассказал этот владелец небольшой парфюмерной лавочки.
И таких историй десятки, если не больше. Но когда российские «верхи» думали о «низах»? Они-то не в Токсовской больнице лечатся. Тем более, по номенклатуре в Мурино и в Кудрово и не должно быть больницы – мало прописанных. Прописка! Вот что главное. А люди? Так они же не прописаны!
В мире абсурда
Никто не мог и не может дать внятный ответ, почему, например, Юкки разрезаны на две части: западная сторона входит в Выборгский район Санкт-Петербурга, а восточная – во Всеволожский район Ленобласти. Зачем в своё время разделили Берлин на две части – было понятно. Но в чём заключаются логика и глубинный смысл разделения Юкков? Но да ладно.
С петровских времён Санкт-Петербург был административным центром прилегающей к нему территории. С 1710 год эта территория называлась Санкт-Петербургской губернией. Однако в 1991 году эта традиция была нарушена: по словам главы российского государства Владимира Путина, «на волне регионализации, на волне какого‑то сепаратизма» Санкт-Петербург и Ленинградская область стали разными субъектами Российской Федерации. У Ленинградской области нет административного центра, это единственный субъект федерации, органы власти которого полностью располагаются на территории другого субъекта – в Санкт-Петербурге. Не абсурд ли?
А название – ленинградская? Целый субъект России назван по имени города, которого больше не существует. Нет Ленинграда, принимает это кто-то или нет. Есть музыкальный коллектив с таким именем, а города такого нет с 1991 года. А именовать жителей ленинградской области «ленинградцами» тоже абсурдно. Ленинградец из Пикалёво! Неплохо, да.
Живёт лишь память о том периоде, когда город на Неве назывался Ленинградом. В те годы сформировалась особая ленинградская самоидентификация, отличная от петербургской и петроградской, и тем более – от областной.
«Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой… здесь проходила, друзья, юность комсомольская моя» – поэт Александр Чуркин очень точно передал суть Ленинграда. Ленинград – это советский город, а Советский Союз почил в бозе.
Как гласит народная мудрость, «как вы корабль назовёте, так он и поплывёт». А вот что писал о «философии имени» русский религиозный мыслитель, отец Сергий Булгаков: «В слове и имени – встреча всех возможных и мыслимых пластов бытия… В имени – средоточие всяких физиологических, психических, феноменологических, логических, диалектических, онтологических сфер. Здесь сгущена и нагнетена квинтэссенция как человеческо–разумного, так и всякого иного человеческого и нечеловеческого, разумного и неразумного бытия и жизни».
Какая квинтэссенция сгущена и нагнетена в имени «Санкт-Петербург» – очевидно. В имени «Ленинград» – тоже. А «Ленинградская область»? Какие «мыслимые пласты бытия» встречаются здесь? В каком направлении будет плыть регион, названный по имени города, несуществующего ныне на географической карте? Ленинградская область есть, а Ленинграда – нет. Логично было вернуть области её историческое название, пусть возродится Санкт-Петербургская губерния.
Идея возрождения Санкт-Петербургской губернии – не эстетская блажь, не ностальгия по «потерянной России» с её балами, красавицами, юнкерами, шампанским и хрустом французской булки. Это – матрица, устремлённого в будущее. Это – несущая конструкция программы модернизации региона.
Санкт-Петербург и Ленинградская область – уникальное пространство, в котором есть все условия для мощного социально-экономического прорыва: море, порты, полноводные Нева и Ладожское озера, заводы, леса и сельскохозяйственные угодья. Санкт-Петербург и Ленинградская область – развивающиеся регионы. Однако административная разобщённость не позволяет им совершить прорыв в XXI век. А жителей «приграничья» она вообще держит в начале века 20-го.
Дмитрий Жвания
- Дмитрий Жвания
Республика Санкт-Петербург?
Если взглянуть на проблему будущего Ленинградской области под углом интересов самой территории, то на первый план выйдет осознание того, что же на самом деле представляют из себя регионы под названием Ленинградская область и Санкт-Петербург и как должны выглядеть их оптимальные отношения с внешним миром, а равно друг с другом?
Если внимательно приглядеться к тому, как развивались оба эти субъекта Федерации на протяжении, как минимум, последних почти 30 лет, нетрудно заметить, что разделяющие их административные границы совершенно не отражают сложившуюся социально-экономическую реальность. Ибо в реальной жизни, а не на чиновничьей карте, есть не СПб и ЛО, а есть «Большой Санкт-Петербург», то есть, собственно СПб вместе с западной частью ЛО с одной стороны — и есть восточная часть Ленобласти с другой.
Большой Санкт-Петербург, разумеется, не следует понимать буквально. Ядро Большого Санкт-Петербурга — т.н. Санкт-Петербургская агломерация (в которой обитают 5,4 млн. из 6,7 млн. всех жителей города и области) занимает лишь 11,6 тыс. кв. км. Однако вся жизнь от Выборга на севере до Ивангорода на Западе, Луги на юге и Волхова на востоке – плотно «замкнута» на это санкт-петербургское «ядро».
Более 400 тысяч жителей западной части Ленобласти работают в городе. В этой же части области расположена большая часть дачных хозяйств, принадлежащих горожанам. Здесь же – львиная доля успешно работающих областных промышленных предприятий, также в массе связанных с СПб агломерацией. Именно в западной части Ленобласти развито и сельское хозяйство, ориентированное на петербургский рынок. По сути, западная часть Ленобласти представляет собой петербургский хинтерланд («примыкающая земля») — огромную зону развития и рекреации, теснейшим образом интегрированную с «петербургским ядром».
Такое положение дел, к слову, идёт на пользу обеим половинам социально-хозяйственного целого. В частности, «замкнутая» на Петербург западная часть Ленобласти по плотности и интенсивности жизни – то есть по хозяйственным и демографическим показателям — заметно опережает восточную половину региона. Достаточно сказать, что при почти одинаковой площади обеих половин — на западе Ленобласти вдвое больше муниципальных районов, чем на востоке, и почти в 5 раз больше населения – около 1,5 млн. и 350 тыс. соответственно.
То, что Запад Ленобласти с Санкт-Петербургом представляют собой нечто по факту отдельное от Востока Ленобласти, проще всего было ощутить при покупке автомобильной карты Ленобласти (когда ещё, в эпоху до навигаторов, такие карты были в широком ходу) – как правило, эта карта охватывала лишь западную часть ЛО, поскольку далеко за Волхов петербургские автомобилисты ездят, судя по всему, нечасто. Помню исполненные ужаса рассказы коллег-телевизионщиков, которым пришлось в свое время по смертельно опасным для автотранспорта дорогам добираться до мятежного Пикалево…
В том, что примерно по Волхову проходит не только географический, но и социально-экономический водораздел между двумя мало связанными друг с другом территориями, нет ничего странного. Ибо так было испокон веков. И Водская Пятина эпохи Господина Великого Новгорода, и шведская Ингерманландия, и даже Санкт-Петербургская губерния – все они, так или иначе (хотя их конфигурации были различны), охватывали территорию, тяготевшую к бассейну Невы, к территории, которую сегодня занимает «Большой Санкт-Петербург».
Нынешний Восток Ленобласти оказался «прирезан» к ней в советскую эпоху вполне искусственно и до сих пор так и не «прирос» к телу Большого Санкт-Петербурга — просто по причине слишком большой географической удаленности и транспортно-транзитной оторванности от петербургской агломерации. Социально-экономический облик восточной части области гораздо органичнее «сливается» с ландшафтным обликом соседей – Карелии, а также Вологодской и Новгородской областей.
Экономика восточной части Ленобласти, в основе которой – добыча и переработка сырья и леса – также не имеет непосредственного отношения к жизни «большого города». Возможно, именно это – положение региональной «падчерицы» — и является причиной, по которой Восток Ленобласти является одной из самых депрессивных территорий российского Северо-Запада. В то же время, допустим, соседняя Карелия развивается в целом успешнее – это видно хотя бы по состоянию дорог, когда покидаешь Подпорожские ухабы и оказываешься вдруг на ровной и благоустроенной трассе.
Таким образом, если рассуждать с точки зрения интересов устойчивого развития СПб и ЛО, то в будущем следовало бы предусмотреть – разумеется, согласно волеизъявлению самих граждан! — упразднение субъекта Федерации под названием «Ленинградская область» и появление в западной ее части «Республики Санкт-Петербург». Восточные районы при этом могли бы «примкнуть» к более крепким соседям и получить импульс для динамичного развития.
Вряд ли стоит долго перечислять все экономические выгоды от административно-политической интеграции западной части Ленобласти и Санкт-Петербурга, уже интегрированных по факту. Законы ведь нужны для того, чтобы «поспевать за жизнью», а не лежать бревном на ее пути. В том числе и законы, касающиеся государственных моделей и политических границ.
Но не только в экономике дело. Создание большой Республики Санкт-Петербург помогло бы Петербургу навсегда преодолеть комплекс «великого города областной судьбой» и стать по-настоящему самодостаточным европейским мегаполисом, тесно интегрированным в «балтийское кольцо», а через него – в Европу в целом.
Пытаться же играть роль «великой столицы маленькой земли» — недостаточно для Санкт-Петербурга по определению. Да, когда-то такой столицей Невского края был шведский Ниен, основанный в 1611 году – от которого, собственно и берет начало Санкт-Петербург. Но в то время население Ниена и всей Невской дельты исчислялось тысячами человек. Сегодня же в Санкт-Петербурге — более 5 миллионов жителей, и он является средоточием социально-хозяйственной жизни всех непосредственно окружающих его земель, которые так или иначе оказываются «удаленными частями Петербурга».
И если уж продолжить мечтать чуть дальше, то логично предусмотреть появление у «Республики Санкт-Петербург» своей государственной символики (не будем забывать, что субъект федерации – это «штат», или государство), свободной от имперских геральдических канонов и задающей иной – более древний, ниенский, органичный Невскому краю балтийско-европейский вектор…
- Флаг «Республики Санкт-Петербург»: «зенитовские» цвета и герб Ниена в центре
XX век сильно скомпрометировал идею «геополитики», под которой нынче принято понимать идеологию национал-державной экспансии и порабощения чужих земель. Однако в «региональной геополитике» нет ничего агрессивного, так сказать, по определению. «Петербургская геополитика» не только не несет в себе никакой угрозы интересам жителей Ленобласти или достоинству «малых городов», но напротив, дает всем им шанс на еще более динамичное и успешное развитие в XXI столетии.
Вопрос лишь в том, захотят ли жители двух соседних субъектов РФ всерьез задуматься о своем интеллектуально обозримом будущем…
Даниил Коцюбинский
- Даниил Коцюбинский
