Начало месяца ознаменовалось громким заявлением президента московского фонда «Шуховская башня» Владимира Шухова (выдающего себя за правнука известного инженера и архитектора Владимира Шухова – автора одноимённой башни) о необходимости сноса исторического центра Петербурга.
«Какой-то ужас, всё какое-то грязное, пылью покрыто. Город разваливается, какой-то мёртвый стал, умирает и портится»; «Надо достаточно большой частью наследия, так называемого, пожертвовать», – заявил Шухов в интервью телеканалу “Санкт-Петербург” и на уточняющий вопрос корреспондента «Что вы понимаете под словом «пожертвовать»?» – ответил кратко: «Снести». И добавил: «Сейчас в городе 9 000 памятников архитектуры, которые стоят на учёте. Которые должны сохраняться, поддерживаться в надлежащем порядке… Бизнесу это не интересно. Вы скажете: “А мне так нравится, я петербуржец, я не дам ничего ломать”. Давайте так жить. А тогда мы вам из бюджета денег не дадим. Вы вообще помрёте здесь без Москвы, без московских денег…».
И не было бы, наверное, в этом эпатажном и нелепом заявлении ничего достойного внимания, если бы не одно «но». К идеям «правнука лейтенанта Шмидта» уже прислушались в Смольном, хотя и под видом «несогласия с Шуховым». В частности, председатель КГИОП Сергей Макаров выступил «за изменение законодательства, которое сегодня не позволяет привлекать инвесторов и осложняет реконструкцию многоквартирных памятников со множеством собственников».
Не могло не насторожить общественность и то, что и организаторы VIII Cанкт-Петербургского международного культурного форума пригласили промоутера идеи сноса исторического центра СПб выступить на одной из «панелей» со своими геростратово-девелоперскими продолжениями.
Не пора ли петербуржцам готовиться к обороне и срочно бить в общегородской набат? Об этом мы спросили депутата ЗакСа и градозащитника Бориса Вишневского.
– Как вам идея сноса исторического центра Петербург и строительства на этом месте зданий «из стекла и бетона»?
– Честно говоря, я бы озвучившего эту идею господина Шухова проводил бы по ведомству психиатра.
И хотя – как я уже читал – это никакой не правнук Шухова, а самозванец, никакого отношения к великому архитектору не имеющий, но в данном случае это непринципиально. Высказывания подобного рода, на мой взгляд, не имеют ни малейших шансов реализоваться, это даже трудно расценивать как какой-то сознательный вброс, как зондирование намерений властей, как проверку реакции общественного мнения. Думаю, речь идет или о полной неадекватности, или о сознательной провокации, рассчитанной только на повышение узнаваемости одного конкретного персонажа, не более того.
Всерьез призывать к подобному не позволяют себе даже те люди, которые, может, и хотели бы освободить пространство для своих проектов на территории Петербурга.
На самом деле, мы прекрасно понимаем, в каком городе живем, понимаем, что в центре города нет практически свободных земельных участков, и мы знаем, что, к сожалению, довольно распространенной технологией является покупка инвесторами какого-то здания, намеренное доведение его до аварийности, и после этого – под предлогом того, что аварийность невозможно устранить – снос здания или его перестройка во что-то более современное, как правило, с повышением этажности, появлением элементов, абсолютно чужеродных историческому центру и так далее.
На сегодня городское законодательство модифицировано так, чтобы подобная зачистка территорий стала почти невозможной, и ваш покорный слуга принимал непосредственное участие в преобразованиях этих законов на протяжении последних 8 лет, добиваясь защиты исторической среды города от искажений.
В результате, по закону, если идет речь об исторических зданиях, которые были построены до 1917 года, допустим только демонтаж отдельных аварийных конструкций, но не домов в целом! И даже если эти здания сами по себе не представляют выдающейся исторической ценности, уже невозможно говорить как раньше: «Здание аварийное, давайте его снесем до основания, а затем что-нибудь другое построим на этом месте».
– В прессе, однако, появлялась информация о том, что вы как депутат поддержали реконструкцию «дома Малозёмовой», что в итоге, однако, обернулось сносом исторического здания…
– Никакой снос я не поддерживал, естественно. Когда на начальном этапе, после того, как этот дом 8 лет простоял расселенным, мне показали эскиз возможной реконструкции, я счёл этот эскиз вполне нормальным. Но ни о каком сносе речи тогда не шло, никаких экспертиз по аварийности на тот момент еще не было. Они появились потом, на основании этих экспертиз рабочая группа КГИОП разрешила, к сожалению, снести это здание, которое не является памятником и не стоит под охраной. На тот момент, когда это обсуждалось со мной, вопрос о сносе не стоял. Если бы изначально было сказано, что здание планируют сносить, я бы, конечно, высказался категорически против этого.
Подчеркну: речь шла только о реконструкции здания и о том, чтобы его внешний облик после реконструкции соответствовал окружающей застройке. Это, на мой взгляд, на тех эскизах было неплохо прорисовано. Экспертизу по аварийности, насколько мне известно, никто из градозащитников не оспаривал.
Я очень сожалею об этой истории, потому что если бы изначально планы будущей реконструкции были бы точно известны, я бы их не поддерживал. Слово «снос» тогда нигде не произносилось.
– Но если всё же снос аварийного здания оказывается неизбежным, как быть тогда?
– Даже если представить себе, что какая-то историческая постройка настолько пришла в негодность, что демонтаж аварийных конструкций означает по сути полный демонтаж всего здания – всё равно на этом месте нельзя строить ничего нового и современного! Большая часть исторического центра – это охранная зона, называющаяся ОЗ-1, где в принципе можно только воссоздавать утраченное. Ещё часть – это зона так называемой регулируемой застройки, где можно теоретически изменять в небольшой степени пространственные решения, но при этом надо сохранять общую линию застройки, стиль.
То есть невозможно, как это, увы, случилось на Владимирской площади, построить что-то вроде монструозного и нарушающего все регламенты Владимирского пассажа – в двух шагах от дома Дельвига, с защиты которого в свое время и началось наше движение за сохранение исторических памятников Петербурга более трех десятилетий назад!
Владимирская площадь. Регент-холл. Арх. Петр Юшканцев.
Одним словом, призывы, подобные тому, что высказал человек по фамилии Шухов, просто не укладываются ни в какое законодательство. Я понимаю, что часть строителей, наверное, спит и видит, чтобы такого рода планы осуществились, но закон сегодня ставит очень надежный барьер на их пути.
Кроме того, исторический центр Петербурга и его памятники – объект Всемирного наследия ЮНЕСКО, и пока Россия не вышла из ЮНЕСКО и не денонсировала Конвенцию об охране всемирного наследия, то всерьез говорить о чём-то подобном – невозможно.
– А как же тогда планы выслушать и обсудить «сносные планы» Шухова на Международном культурном форуме в Петербурге? Как могло случиться, что эта идея стала частью повестки дня на столь серьёзном мероприятии?
– Ни один уважающий себя архитектор, историк, специалист по культурному наследию не отреагирует на подобные планы иначе, чем примерно так, как я уже сказал.
То, что какой-то не вполне психически уравновешенный гражданин или сознательный провокатор об этом заговорил – я бы еще мог подобное себе представить где-нибудь полтора десятка лет тому назад. Во времена губернатора Валентины Матвиенко, когда у нас не было законодательства об охране исторического центра, когда не было закона о границах и режиме зон охраны объектов культурного наследия в Санкт-Петербурге и когда действительно можно было – примеров таких немало, к сожалению – сносить даже исторические здания, памятники. На их месте возникали потом разного рода новоделы.
Мысль, которую однажды высказала Валентина Матвиенко о том, что «нельзя жить в музее», была, на мой взгляд, чрезвычайно вредоносной. Потому что исторический Петербург – часть огромного музея, и этот музей находится под жесткой охраной закона. Конечно, чисто экономические интересы строителей требовали избавиться от части построек в центре города, чтобы построить что-то и на этом заработать. Но они не понимают простой вещи. Вы знаете, какая самая главная составляющая в цене любого объекта недвижимости в Петербурге, особенно на территории центра?
– Расположение?
– Вид из окна. Можно очень дорого продать какой-нибудь элитный жилой комплекс, откуда будут открываться виды на Эрмитаж, Исаакиевский собор, Казанский собор, Марсово поле, Петропавловскую крепость… Только всем остальным гражданам придется видеть соответствующую часть исторического Петербурга с вкраплением этого новодела, то есть желая подороже продать ради шикарных видов из окна что-то новое, эти люди резко ухудшают виды из окна для остальных.
– Наверняка тех, кто хочет себе шикарный вид из окна, виды других ни разу не беспокоят.
– Нет, конечно же, их не беспокоит это. Но проблема в том – и бизнес должен это понимать – что если они все начнут так поступать, то скоро все их «видовые дома» резко упадут в цене, ибо любоваться больше будет нечем. Представим себе, что завтра мы изменим всё охранное законодательство, такая «ненаучная фантастика». Отменили все ограничения, разрешили властям города относиться к исторической застройке так: «Стоит здание старое, подумаешь, 200 лет назад построено, кому оно надо, давайте снесем, пусть на этом месте будет элитный жилой комплекс, в нем будут жить лучшие люди города!». Представьте, что везде поставлены дома для этих «лучших людей» без чувства гражданской ответственности и без вкуса, и что они увидят из своих окон?
– Других «лучших людей»?
– Вот именно. Это будет уже не исторический Петербург, а просто Нью-Васюки для «лучших людей города». Поэтому, на мой взгляд, бизнес тоже должен быть заинтересован в том, чтобы такого не происходило. Хотите строить – отойдите в сторонку от исторического центра и стройте.
Я прекрасно помню дискуссии, которые разворачивались вокруг строительства Охта-центра, нынешнего Лахта-центра, который – если бы был построен в устье Охты – попросту навсегда изуродовал бы исторический облик города. Мне и Лахтинская башня очень не нравится. Ее видно отовсюду, прекрасно видно с Дворцовой набережной, особенно в хорошую погоду. Конечно, она не в такой степени искажает историческую панораму, как искажал бы Охта-центр, но всё равно панораме города нанесена серьезная травма. Хотя многим нравятся виды в районе нового футбольного стадиона в районе Беговой, где видны и стадион, и ЗСД, и эта башня – эдакие футуристические картинки. И я бы ничего против этих футуристических картинок не имел, если бы только их не было видно с набережных Невы…
– А можно ли принять закон о сносе или хотя бы реконструкции всего архитектурного новодела, уродующих город? Отдельные прецеденты уже, вроде, были…
– Увы, на сегодня мы не знаем, что делать с уже созданными градостроительными ошибками. Я своим студентам объясняю, в чем отличие градостроительной ошибки от ошибки финансиста, юриста, политика, бизнесмена, ученого и так далее. Мимо градостроительной ошибки мы вынуждены ходить каждый день, мы не можем её не заметить.
Мы не знаем, что делать с тем же Владимирским пассажем, с «Монбланом», что делать с высотным жилым комплексом «Империал» на углу Московского проспекта и Киевской улицы. Сносить? Так они в частной собственности, мы не можем этим заниматься. Выкупить и снести? Откуда взять деньги? Единственное, что можно делать, это не допускать появления новых градостроительных ошибок, а на такие здания в обязательном порядке устанавливать специальные таблички: «Градостроительная ошибка, занесена в реестр под таким-то номером, архитектор такой-то, проектировал такой-то, строили такие-то». Чтобы имена этих современных Геростратов были видны каждому, кто проходит мимо. Может быть, это кого-то бы остановило.
Наш город ценен не ЗСД, не Лахтинской башней и даже не футбольным стадионом. К нам приезжают посмотреть совсем на другое. Наше значение в мире, наша привлекательность для гостей города, наше место в истории определено, в основном, нашими изумительными архитектурными памятниками, нашими панорамами – тем, что нам оставили предки. Абсолютное безумие и варварство пытаться это разрушать.
Да, требуются деньги, да, надо сохранять наследие, надо вкладываться в это и искать инвесторов, которые могут бережно подойти к историческим зданиям, их реконструировать для современного использования, сохранить их облик, избавить от разрушений. Есть ведь и вполне удачные примеры, когда что-то новое хорошо вписывается в окружающую историческую застройку.
– Можете ли вы привести несколько позитивных примеров?
– Их не так много. Самый простой пример контраста градостроительных ошибки и удачи – «Стокманн» на Восстания, серьезнейшая градостроительная ошибка, а по другую сторону от Московского вокзала – «Галерея», к которой никто не предъявляет серьёзных претензий, она, хотя и несколько затянута по фасаду, но в целом удачно вписана в историческую застройку этой части Лиговского проспекта, она не смотрится как абсолютный новодел, не вызывает раздражения. Когда надо, архитекторы умеют делать всё качественно. Другое дело, что вкусы заказчиков таковы, что они требуют совершенно другого, а дальше кто платит – тот заказывает музыку. И это – проблема.
Но для того и существуют городские власти, чтобы стоять на страже интересов сохранения исторического центра, а не идти на поводу у культурно неразвитых инвесторов!
Есть еще один пример очень бережного отношения к историческому наследию и уважения к нормам охранного законодательства. Был замечательный план, к сожалению, не реализовавшийся. Когда Европейский университет не выгнали еще из Мраморного дворца на Гагаринской, 3, то планировалось разработать – совместно с французскими архитекторами – проект современного использования данного здания. Проект был одобрен на совете по культурному наследию архитекторами, градозащитниками, это был очень хороший проект. К сожалению, всё закончилось, когда Европейский университет оттуда выгнали.
Пример самой последней попытки исказить историческую среду – планы строительства нового здания для музея Достоевского, к счастью, пока что остановленные. Те картины, что нам приносили – это безумие, коробка из бетона и стекла, прямо в центре Петербурга, абсолютно чужеродная окружающей исторической среде. Это никуда не годится.
При этом я хорошо знаю, что архитектор Евгений Герасимов, который это «нарисовал» – человек со специфической профессиональной репутацией, к которому очень негативно относятся многие градозащитники, в том числе и я, но он – профессиональный архитектор, он умеет делать и иначе! Если бы ему была поставлена другая задача – уверяю, он прекрасно бы создал проект, который вписался бы в историческую застройку. Но задание было от заказчиков на этот раз – вот такое, архитектурно убивающее город.
– Вам кажется, всему виной – недостаточно культурный бизнес?
– У меня нет претензий к бизнесу, бизнес стремится получить прибыль, бессмысленно требовать, чтобы он, в первую очередь, заботился о сохранении наследия, исторической застройки, панорамы. Это дело городских властей – разрешать или не разрешать, заботиться об этом и не позволять бизнесу ради своей прибыли разрушать исторический Петербург или необратимо менять его внешний вид. Моя претензия – всегда к исполнительной власти города, которая выдает разрешения на согласование.
Был один пример – давно, около 13 лет тому назад: мы разговаривали с предыдущим председателем Комитета по градостроительству, главным архитектором города Александром Викторовым, и речь шла о постройке комплекса «Финансист» на Васильевском острове, около ДК имени Кирова. «Его не будет видно с набережной Невы, откуда вы взяли?». Я говорю: «Вот у меня в руках рекламный буклет этого «Финансиста». Там написано, что «с верхних этажей здания открывается захватывающий вид на Эрмитаж, набережную Невы…»». «Ну и что?». «Понимаете, я математик по образованию, и в школе еще изучал такую науку, называется геометрией. И закон этой науки таков: если с верхних этажей вашего «Финансиста» открывается замечательный вид на Эрмитаж и набережные Невы, то с набережных Невы точно так же открывается захватывающий вид на ваши этажи». «Ой, как интересно», – сказал мне главный архитектор. – «Об этом мы как-то не подумали».
Так же и с Лахта-центром: её видно с Дворцового моста. Если стоишь возле Эрмитажа, то между Стрелкой и Петроградской стороной увидишь, как торчит памятник амбициям главы «Газпрома» Миллера. Такого рода постройки возникают, на мой взгляд, во-первых, от нелюбви к городу, во-вторых, от комплекса неполноценности. Хочется видеть оттуда Петербург у своих ног. Только мелкие люди для своих целей строят столь высокие башни. Люди крупные не нуждаются в подобном самоутверждении.
Лахта центр. Проект: RMJM, Тони Кеттл, «Горпроект», Филипп Никандров.
– Уместно ли, на ваш взгляд, в текущей ситуации создавать общественное движение в защиту города?
– Мне кажется, этим должны заниматься уже существующие структуры. У нас несколько и политических, и общественных движений, на своих знаменах постоянно держат этот лозунг по сохранению наследия, защите исторического центра, время от времени проводят и публичные акции, довольно эффективные публичные компании и объединяют усилия, когда действительно начинает грозить какая-то опасность историческому наследию. Создание еще одной структуры, мне кажется, тут ничего не даст. Мои коллеги постоянно этим занимаются, и я в том числе. Мы от «Яблока» подали заявку на общегородской митинг на 27 октября, в защиту науки, культуры и образования, где хотим поговорить в том числе о том, о чем мы сейчас с вами говорим, но в основном об очень серьезно угрожающем Петербургу проекту с перемещением Санкт-Петербургского государственного университета. Мне представляется, что это крайне негативная идея, которая городу несет огромный вред, его науке, образованию и культуре. Если нам удастся согласовать митинг, то у нас будут выступать и представители университета, сообщества, которые подписывают письма с протестами этим планам.
Ангелина Скрыпникова
