Тринадцатый по счету фильм Алексея Балабанова «Кочегар» поддержал градус эпатажа, внутренне присущий творчеству этого режиссера. Людей на экране все также «крошат», а кровь брызжет и запекается в огне печи. Балабанов в очередной раз дает волю собственному национализму, а отечественная интеллигенция не прочь направить этот художественный напор на борьбу с государственным Левиафаном.
На дворе середина девяностых годов прошлого века. Главный герой фильма – пожилой якут, работающий кочегаром. Он отслужил в Афганистане, получил контузию и звание Героя Советского Союза. Иногда в гости к якуту наведывается сослуживец, который сжигает в печи жертвы предпринимательских разборок “смутного времени”. В свободное время кочегар выстукивает на печатной машинке рассказ о русском разбойнике, терроризирующем якутскую семью в царское время.
Балабанов не идет на сделки с совестью, говоря и снимая то, что думает. Происходит это даже в том случае, когда взгляды его носят агрессивный националистический оттенок. Режиссеру ничего не стоит сказать в интервью, что идея революции 1917 года была еврейской, и у русского народа не было головы, когда он выполнял указания, исходящие от семитов. Но чаще Балабанов отмалчивается, крайне неохотно идя на контакты с прессой. Лишь углубившись в многолетнее творчество режиссера можно понять мотивы, которыми он руководствовался, выбрав якута в качестве главного героя “Кочегара”. Режиссер – что давно заметно по картинам Балабанова – не любит своих персонажей. Герои Алексея Октябриновича – это антигерои, совершающие плохие поступки, за что наказываются другими плохими людьми или несчастной жизнью. Но кочегар-якут, на первый взгляд, никак не отрицательный образ. Что же в нем не так?
Алексей Балабанов отслужил в Афганистане, где рядом, плечом к плечу, выходцы из разных республик СССР исполняли интернациональный долг. Также, он провел немало времени на севере, где видел жизнь малых народов. Жизненный опыт режиссера трансформировался в реплики героя фильма “Брат” Данилы Багрова про гнид и евреев, которых он “не очень”. Хотя некоторые из большого числа защитников режиссера призывают считать ответственными за собственные слова самих персонажей, сложно назвать случайным унижение по расовому признаку одного из героев “Жмурок”, которого сыграл темнокожий актер Саятвинда. Рамки комедийного жанра смогли втиснуть в себя кучу обидных для “баклажана-эфиопа” реплик, а само желание убить его преподано как удовольствие, несравнимое с выстрелом в русского бандита. Бытовой национализм был той палочкой-выручалочкой, которая сделала фильмы “Брат” и “Брат-2” популярными в широких массах, а режиссер с продюсером навсегда запомнили этот опыт взаимодействия с публикой. Балабанов и Сельянов отныне предпочитали политкорректности русскую правду-матку.
В 2002-м году Балабанов снимал картину “Река”, где рассказывалось о группе якутов, больных проказой и оттого живущих в стороне от здоровых людей. Съемки были прекращены из-за гибели исполнительницы одной из главных ролей. Было решено остановить проект, и позднее режиссер смонтировал уже отснятое в 45-минутный фильм, восполнив отсутствующие сцены своими комментариями. Власти Якутии никак не были причастны к съемкам. Высказывались опасения, что вряд ли им понравилось бы готовое кино. Ведь это была история про нелюдей, обезображенных язвами, которые своим происхождением, казалось, достойны собственной участи.
Одну из ролей в “Реке” сыграл якутский артист театра Михаил Скрябин, позже снявшийся в “Кочегаре”. Также он сыграл вьетнамца Сунь в “Грузе-200”. В герое кочегара-якута режиссер, следуя собственным националистическим взглядам, признает лишь одно положительное качество – способность дойти до крайности в вопросе мести. С позиций бытового национализма Балабанов признает такое свойство некоторых нетитульных народов как умение постоять за себя, чего не хватает русским. На месте якута мог быть любой представитель любого национального меньшинства, который способен отомстить за убийство члена своего рода. Таким образом, “Кочегар” является не аналогией “Ворошиловского стрелка”, а скорее апологией плохих кавказских парней из “Не бойся, я с тобой!” с заимствованной фабулой одной из “Трех историй” Муратовой.
Рассказ, который пишет в кочегарке якут, представляет собой произведение Вацлава Серашевского “Хайлах”. Поляк был сослан в Якутию в 1879-м году, выучил язык, женился на местной девушке и написал первый серьезный этнографический труд о северном народе. Складывается впечатление, что в своем творчестве он проводил аналогии между Польшей, страдающей под гнетом России, и Якутией. За сюжетами писателя и исследователя проглядывают вполне антиимпериалистические мотивы. В финале оригинального произведения дикий медведь, пробравшись в дом, загрыз детей. Метафора достаточно прозрачна, учитывая медвежью символику Российской империи, если не поедавшей, то подминавшей под себя всех, кто встречался на ее пути. Однако Балабанов оставил открытый финал. В повести “Хайлах”, которая в последний раз издавалась в России еще до 1917 года, бывший русский каторжник терроризирует семью якутов, у которых он живет. Якуты уважают Серашевского как первого серьезного исследователя их этноса. Суть одержимости кочегара Серашевским – его национальное самосознание. Это вписывается в систему ценностей режиссера (как и его постоянного продюсера) – делить людей по этническому признаку. Таков он, Балабанов. Если же говорить о государственном поощрении подселения к якутам бывших заключенных и ссыльнопереселенцев, то эта практика была продиктована имперскими интересами России.
Известный и авторитетный культурный деятель, главный редактор журнала “Искусство кино”, Даниил Дондурей лет десять назад назвал фильм “Брат-2” пропагандой русского фашизма, а также написал статью о картине с названием “Балабанов предупреждает Путина”. Спустя шесть лет, находясь в студии программы “Закрытый показ”, он восхвалял “Груз-200”, называя его притчей в духе Оруэлла (хотя сидевший здесь же режиссер утверждал что все, показанное в фильме – правда). По мнению Дондурея, нынешняя Россия имеет все черты гниющего трупа СССР, что так тонко отразилось в творчестве Балабанова. Фильмы Балабанова стали своеобразной критикой власти интеллигенцией, несмотря на откровенный националистический посыл, который пришлось режиссеру прощать. О дилогии “Братьев” стали упоминать как “только зарисовках на тему русского характера, объясняющие, что такое патриотизм по-русски”.
Балабанов не смог бы так часто снимать, если бы за ним не стоял продюсер. Сергея Сельянова можно отнести к профессионалам своего дела. Помимо высокого уровня мастерства, он близок к кругам власти, что положительно отражается на его деятельности. Компания “СТВ”, основателями которой являются Сельянов и Балабанов, вошла в привилегированную восьмерку, получившую государственные деньги на выпускаемые фильмы. Одновременно, Сергей Сельянов входит в экспертный совет Федерального фонда социальной и экономической поддержки отечественной кинематографии, решая, какие проекты могут получить финансирование как государственно значимые. Уже известно, как будет распределен компанией “СТВ” первый транш, выданный Фондом на несколько лет, в размере восьми миллионов долларов. В числе спонсируемых государством проектов фигурирует “Кочегар”. Получается, что используя положение и авторитет, Сергей Сельянов пролоббировал бюджетное финансирование фильма, имеющего националистический окрас. Отмечу, что предыдущий фильм Балабанова “Морфий” не смог добиться государственного финансирования. Относительно “Кочегара” очень хочется, даже спустя какое-то время, прочитать формулировку, с которой данный фильм был признан соответствующим условиям предоставления финансирования. В приказах Фонда поддержки кинематографии формулировка дана более точная для поддержания проектов “Быть социально и нравственно значимыми”. Также, спонсируемые государством картины не должны нести “пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии”.
В общем, получается чудесная картина. Режиссер-националист постоянно снимает кино, средства на которое неизменно находит старый друг-продюсер. Так как практически никто у нас не смеет возмущаться перед лицом власти, то в итоге получается глас недовольного в пустыне. Либеральная интеллигенция всеми способами этот крик подхватывает и усиливает, не обращая внимания на душок национализма. А что еще на знамя водрузить? К этой идиллии стоит добавить хор прессы, постоянно хвалящей очередной фильм Балабанова. Особенно старается группа питерских журналистов (Трофименков, Маслова), хоть и работающих в “Коммерсанте”, но сплотившихся вокруг журнала “Сеанс”, у основания которого стоял в свое время Сельянов. Критиками пишутся пространные статьи, в которых иногда утверждается, что антисемитизм принадлежит героям фильмов, а режиссер к нему не причастен, и, поэтому, не стоит принимать это близко к сердцу. Однако до и после, эти же журналисты громят других кинодеятелей за действия созданных ими персонажей, не делая скидку на нереальность экранного пространства. Когда-то “балабановское лобби”, объединившись, устроило скандал на “Кинотавре”, где объявило Гильдии Киноведов и кинокритиков, что выйдут из ее состава, если “Груз-200” не получит главный приз. А что же зритель? А зритель – это вы. И вам решать, близок ли вам Балабанов, или нет. В любом случае, этот вывод лучше сделать абстрагируясь от системы, в которую он органично вписался.
