Федеральный комиссар движения «Наши» Мария Дрокова, награжденная в 2007-м медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» первой степени, рассказала для проекта «Валькирии», какие государственные задачи стоят сегодня перед молодежными движениями. А еще сравнила российскую политику с шоу-бизнесом и объяснила, почему последний «Селигер» — это инновационный форум, а не овощная база, как уверены почти все здравомыслящие люди планеты.
– Вы уже несколько лет участвуете в российском политическом процессе. На ваш взгляд, как изменилась публичная политика?
— Я думаю, что сейчас качественно расширяется дискуссия и политическое поле.
— А о молодежной политике можно говорить как о сформировавшемся явлении?
— Если говорить о молодежной политике, то она стабильно развивается. Теория хаоса учит, что стабильность — явление динамичное. Движение “Наши”, например, каким оно было несколько лет назад и сейчас — это разные вещи.
Вместе с этим молодежная политика сегодня развивается не только на уровне движений, но и на государственном, федеральном уровне. Значимым моментом этого стало, например, создание федерального агентства по делам молодежи, которое работает по двум направлениям — поддержка талантливой молодежи и помощь подросткам, которые попали в трудные жизненные обстоятельства. Есть и более качественный аспект — молодежная политика выполняет задачи государственного развития. Три года назад главной задачей страны было недопущение “оранжевых” настроений, революции и вовлечение молодых людей в создание гражданского общества.
— Угроза “оранжевой революции” была реальной?
— Когда появлялись “Наши”, появлялись и другие оппозиционные движения, такие как “Оборона”, молодежное “Яблоко”, которые прямо ставили себе цель повторения ситуации, которая была на Украине, и, естественно, у них была своя аудитория. Разумеется, это задача не молодежных движений, это задача государственной политики, но появившиеся в то время молодежные движения сыграли важную роль в этом процессе.
– Какие “государственные задачи” стоят перед молодежными движениями сегодня?
— Модернизация и молодежная политика неотделимы, хотя бы потому, что обе имеют дело с пространством будущего. Например, форум “Селигер” меняет свой формат. Он стал больше международным и инновационным, нежели политическим мероприятием. Есть и другие — Зворыкинская премия, “Инновационный конвент”. Это все позволяет показать, что молодой ученый, инноватор, нужен государству. Чтобы люди что-то изобретающие, люди, производящие новые высокотехнологичные товары и услуги, могли работать в нашей стране, имели возможность развивать экономику нашей страны, культуру нашей страны. Эта задача уже не молодежно-политическая, но не менее сложная, чем задача по сохранению суверенитета и защиты страны от внешних посягательств, и требует больше усилий, квалификации и так далее. Это первое.
Второе. Выросло новое поколение молодых людей. Когда движение еще образовывалось, слово “патриотизм” не имело значения для поколения; молодые люди не идентифицировали себя как патриоты, не имели понятия, как патриотизм должен выражаться. Сегодня они имеют такое представление — они сегодня знают, что за патриотизмом должно быть дело, а не просто слова.
— Это какие такие дела?
— Современный молодой человек понимает, что патриот — это непременно профессионал, который заботится не только о развитии страны в целом, но и о собственном личностном росте. И я думаю, что именно появление молодежных движений повлияло на формирование такого отношения.
— Так и должна выглядеть наступившая суверенная демократия?
— Такая риторика — наступила, не наступила — попахивает коммунистическими лозунгами, которые обещали, что к такому-то году мы будем жить в стране социализма, а завтра будет коммунизм. А демократия — это явление, стабильность которого можно поддерживать, только развиваясь дальше. По моему мнению, в нашей стране — да, в политологических терминах сложился режим, который можно называть суверенной демократией, в том значении, в котором его употребляет Владислав Сурков.
— Если говорить о последнем “Селигере”, чего удалось добиться?
— Говорить об эффекте последнего форума нужно позже, через какое-то время. Если судить по предыдущему году, то было получено порядка 300 миллионов рублей инвестиций. Были открыты несколько десятков малых и средних бизнесов в разных регионах. Несколько инновационных проектов уже реализуется при поддержке крупных компаний “Роснано”, “Онексим” и других.
В этом году на форум “Селигер” был высокий конкурс — от семи до девяти человек на место, то есть люди действительно конкурировали и старались попасть на форум. Более того, форум имеет и другой эффект. Сейчас молодой человек, который занимается наукой, после “Селигера” знает, к кому ему обратиться, кому предложить свою идею. Сегодня у выпускников технических вузов есть выбор — либо идти в лабораторию с зарплатой в пять тысяч рублей или они могут посмотреть на сайте Зворыкинского проекта (который проходил также в рамках “Селигера”), какие есть заказы крупных компаний, разработкой которых они могут заняться.
Я могу привести пример. У меня есть подруга Лилия Анисимова, которая в прошлом году была одной из финалистов “Селигера”. Она получила от государства грант на реализацию проекта по разработке препарата, очищающего почву от пестицидов. Затем к ней обратились десятки компаний, чтобы проинвестировать ее бизнес. В итоге уставной капитал компании вырос в несколько раз. А сейчас они сделали первую партию продукта, который успешно продается не только в России, но и во всем мире.
— Почему же нынешним “Селигером” не довольны даже постмодернисты (всеми этими гигантскими овощами, купаниями в непонятной коричневой жиже и прочим)?
— Ценнее высказывания только тех, кто был на форуме, и тех, кто форум делал. Есть люди, которые ни разу в жизни не посетили “Селигер”. Они вместо того чтобы работать, сидят в блогах каждый день и пишут: “Ах, как все плохо на “Селигере”.
— А зачем пишут, как думаете?
— Кому-то было выгодно, чтобы “Селигер” заметили именно с этой стороны. Эти люди не поленились сделать из этого скандал. Что касается значения политики и молодежной политики в нашей стране, то политическая борьба в большей степени стала информационной.
На протяжении трех недель 99 процентов новостей, которые приносил “Селигер”, конечно, были позитивные, но однотипные. Ну и естественно, журналистам и блогерам хотелось обсудить это событие в каком-то новом ключе. Все, что там делалось, — было идеально: впервые приехал президент РФ, поэтому были завистники, которые хотели попиариться за счет форума, поднять собственный статус. Поэтому просто нашли подходящий повод — скандал на политической смене.
В эту смену не было цензуры политического высказывания. И одни из участников форума нашли, скажем так, оригинальный способ донести свою политическую позицию, с которой участники и организаторы форума могли быть как согласны, так и не согласны. И те молодежные движения, которых было около десяти, собрались на форуме, и было бы несправедливо ограничивать их в формах высказывания их идеологии. Они могли спорить, конкурировать с другими движениями. Было бы нехорошо, если бы они не давали выразить свою позицию. Но на общем содержании форума одна эта инсталляция, из-за которой разгорелся весь сыр-бор, не имела значение. 99 процентов тех людей, которые приезжали на форум, вообще этого не видели.
— Вы вот сейчас говорите про головы в нацистских касках. За что же таких людей, как, например, Людмила Алексеева…
— Людмила Алексеева — это человек, безусловно, уважаемый в определенных кругах. Если смотреть ее жизненный путь, она делала полезные вещи для людей, возможно, для страны, но когда Людмила Алексеева открыто поддерживает Эдуарда Лимонова, который, не стесняясь, заявляет, что он фашист, это не может вызывать моего одобрения как члена антифашистской организации. Это может вызвать лишь осуждение тех людей, которые считают, что фашистская идеология не приемлема в нашей стране. Другое дело — форма такой позиции. Может быть, форму, которую выбрала “Сталь”, нельзя назвать оптимальной, но как высказываться — это их дело.
— Акции на Триумфальной площади — это тоже не оптимальная форма политической борьбы?
— Я думаю, что политическая борьба должна вестись по закону. Но, когда люди выходят на неразрешенные акции, они понимают, что они нарушают закон. Лидеры, которые призывают своих сторонников выходить на акции, которые не получили разрешения, — призывают нарушать закон. Более того, я была на этих мероприятиях. И там собрались два типа людей — с одной стороны, люди, которые призывают к участию, с другой — их сторонники, которые приходят туда по разным причинам.
Я видела, как их лидеры себя ведут, когда приходят туда, — находятся полчаса в окружении охраны, потом они уезжают на автомобиле с водителем с площади. А остальные люди остаются, и их, естественно, забирает ОМОН, потому что митинг не был разрешен. Но с точки зрения того, как это выглядит для иностранных СМИ, — это неплохо продуманное шоу: ОМОН забирает мирных граждан, на деле у каждого участника там своя роль. Кто-то затевает драку в толпе и попадает в отделение. Кто-то, как Альбац, кидается на ОМОН с кулаками и криками: “Я — журналист!” Кто-то раздает интервью и получает на этом имя и медийность.
— Можно ли сравнить российскую политику с шоу-бизнесом?
— С одной стороны, можно сравнивать с политическим шоу и, например, говорить, что в Америке шоу лучше — у нас оно скучное. С другой стороны, такое сравнение очень циничное, которое употребляют политологи, политтехнологи, люди, которые делают из политики деньги. Но если в политике будет отношение как к шоу-бизнесу, то это не хорошо. Ведь политика, в конечном счете, определяет, как будут жить граждане, как сложится жизнь страны. Определенная степень цинизма в политике, у политиков должна быть, но это не должно переходить границы. Лично я не отношусь к политике как к шоу. С шоу-бизнесом можно сравнить Интернет, блогосферу, например, — приемы и технологии абсолютно те же.
— Женщине в политике сложнее?
— Это накладывает определенный отпечаток. Я бы лукавила, если бы говорила, что это не так. Но я думаю, что женщине в российской политике легче — конкуренция меньше, а преимуществ перед мужчинами больше. Для того чтобы заниматься политикой, нужна смелость, и, если у женщины есть это качество, это уже дает преимущество. С другой стороны, и потолок возможностей ниже.
— После видеоблога “Мария Дрокова о времени и о себе”, в котором вы говорите, что вас считают “девочкой, которая поцеловала Путина”, как-то поменялась жизнь?
— Честно скажу, что за это время я успела многое сделать. Более серьезно занялась журналистикой, сделала одну из самых популярных программ на Russia.ru и думаю, это не менее интересно, чем политика. Еще есть ряд интернет-проектов, в которых я участвую. Интернет — новая сфера интересов для меня и наиболее динамично развивающаяся площадка, приобретающая все большее политическое значение.
— В том ролике вы еще спрашивали Владислава Суркова, как осилить Канта. Помог совет замглавы администрации президента, осилили философа?
— Канта я читаю сейчас с удовольствием, это не так сложно, как казалось. Но совету, который дал мне Владислав Юрьевич Сурков — “не читать то, что мне не интересно”, — я следую.
saltt.ru
