Предоставление автокефалии Украине – финальная битва в войне между Москвой и Константинополем, начавшейся 70 лет назад, рассказал «Городу 812» епископ Петербургский и Гдовский РПАЦ Григорий (Лурье). «Русский мир», который придумали в РПЦ, не состоялся, и внешнеполитическая катастрофа Московского патриархата превратится во внутриполитическую.
– «Русский мир» придумали в РПЦ?
– Да, в патриархии в начале нулевых годов, примерно тогда же, когда и социальную концепцию РПЦ. Она должна была стать внешней формой внутрицерковной идеологии «канонических территорий». РПЦ продолжает ощущать себя церковью всего Советского Союза. Пока что она хоть и понесла потери, но небольшие. Чтобы распад не захватил ее по-настоящему, придумали концепт «русского мира», который духовно объединяет все эти территории.
– Эти – Украина, Беларусь…
– Молдавия, Казахстан, Прибалтика, русская диаспора из новых, лояльных Кремлю эмигрантов. Механизмы влияния через диаспору имеют большое значение. Российский МИД, который всегда тесно сотрудничал с РПЦ, тоже заинтересован в политике «Русского мира». Этот «Русский мир» благополучно существовал в латентной форме, пока в 2014 году вдруг не выяснилось, что он не работает. В Кремле поверили собственному телевизору: думали, что верующий украинский народ будет лоялен Московской патриархии и попадет в орбиту влияния Москвы. А оказалось, что нет. В Украине была группа сторонников РПЦ, так называемые политические православные, вдохновлявшиеся из Москвы Кириллом Фроловым, которых осудил даже собор УПЦ (МП) (Украинская православная церковь Московской патриархии. – Ред.), так они там всех достали. Никаким влиянием на массы они не пользовались.
– А до этого «Русский мир» как-то проверялся в деле?
– Когда в феврале 2009 года автор и главный двигатель всех этих концепций митрополит Кирилл стал патриархом, на него возлагались большие надежды. Летом 2009 года он полетел в Украину, его визит был организован с невероятной помпой, множеством охраны, целым поездом автомобилей. Там это всех раздражало. Именно тогда его часы Breguet впервые попали в поле зрения украинских журналистов, был небольшой скандал. В целом Кирилла встречали без восторга, и это разочаровало Кремль. Второе разочарование – 2011 год, Болотная площадь, когда патриарх две недели выжидал, чья возьмет, прежде чем открыто выступил в поддержку Путина.
– Преследование Pussy Riot – это элемент «Русского мира»?
– Нет. Реакция Гундяева – абсолютно личная, его лично глубоко оскорбили. Можно быть каким угодно монстром внутри, но нельзя не понимать, что требуя для них уголовного преследования, ты вредишь имиджу своей организации, которая хочет казаться добренькой. А он публично заявлял, что «прощать» Pussy «было бы некорректно». В устах попа такая формулировка многого стоит. Даже те, кто не одобрял Pussy Riot (я, например, одобряю: это было настоящее христианское поведение юродивых), не могли представить, что за такой поступок можно посадить. А он посадил. По итогам всех этих событий РПЦ полностью дистанцировалась от народа и стала частью власти, как полиция или налоговая служба. Но если смысл существования этих последних мы понимаем, то зачем нам навязывают Московскую патриархию в качестве государственного института, понять невозможно. Кремлю Гундяев был нужен по разным причинам, в том числе – чтобы купировать социальные протесты. Но оказалось, что он их не только не купирует, но, наоборот, создает дополнительные точки напряжения.
– А чем вызвано внезапное отстранение Евгения Пархаева, гендиректора «Софрино» – главного свечного завода РПЦ?
– Пархаев сидел там еще с советских времен, прежний патриарх Алексий хотел его сместить, но не мог. Может быть, и Гундяев хотел, но сместили силовики. На Пархаева десятилетиями собирали досье, он контролировал огромные финансовые потоки, оборот драгметаллов. До конца июля 2018 года подвинуть его было невозможно. Но в этот момент случился очередной провал Кирилла: на 1030-летие крещения Руси в Киев приехал представитель константинопольского патриарха, и они вместе с президентом Порошенко молились у патриарха Филарета (глава второй по числу приходов православной церкви на Украине – Киевского патриархата. – Ред.). А к Онуфрию (глава УПЦ Московского Патриархата. – Ред.) на торжества, проходившие параллельно, никто из официальных лиц не пришел. Товарищ Сталин, наставляя товарища Карпова, куратора РПЦ от Кремля, говорил ему: «Только не лезь попу в карман». А тут попы прокололись, силовики этим воспользовались, скинули Пархаева и посадили туда своего человека.
– А вот говорят, что череда скандалов, связанных с Кириллом – нанопыль, не отражающиеся часы и пр., – проделки Кремля, который ревновал к популярности патриарха.
– Это конспирология. В Кремле просто нет людей, которые могли бы об этом думать. Не потому что они глупые, а потому, что церковная политика их не волнует. Даже на пике она не достигала такого значения, чтобы думать о ней раньше, чем в десятую очередь. А на минимуме о ней не думают вообще. Человека, который бы держал это в голове, там нет. Есть кто-то, кому поручают в том числе следить за этим фронтом. Выбирается человек, который является формально православным или хотя бы русским. Главный принцип и церковной политики Кремля – экономия мышления: если можно об этом не думать, то лучше не думать. Поэтому когда эрпэцешники говорят, что у них все схвачено, им верят. Могли бы проверить, но не проверяют. Не знаю, может быть, сейчас что-то в этом направлении меняется. И в отношении украинской автокефалии им тоже верили, что все хорошо, несмотря на конфуз, который случился в 2008 году.
– А что тогда случилось?
– В Украину приехал патриарх Варфоломей с планом провозгласить автокефалию. Но Московской патриархии удалось сорвать этот план, однако не своими руками: попросили МИД настойчиво попросить Эрдогана, а Эрдоган надавил на Фанар (район Стамбула, где располагается резиденция Константинопольского патриарха. – Ред.). Но эта победа оказалась пирровой. Варфоломей понял, что договариваться нельзя.
Ведь в чем главный интерес Константинополя? Он хочет переписать итоги Второй мировой войны. Созданная Сталиным в 1943 году РПЦ стала его конкурентом за лидерство в мировом православии. Получалось, что хотя по диптихам (официальная иерархия православных церквей. – Ред.) у Москвы пятое место, де-факто – второе с претензией на первое. Кульминацией был Московский собор 1948 года, который чуть не назвал себя вселенским. Там приняли антиватиканские решения, а в это время Константинополь как раз начинал заигрывать с Ватиканом. Такая конкуренция продолжалась в течение всего советского и постсоветского времени. Развитием ее был эстонский конфликт 1996 года, когда Фанар забрал под себя отколовшуюся от РПЦ часть приходов в этой республике. Была еще украинская диаспора в Америке, которая в Москве считалась раскольничьей, а в Константинополе принята в общение.
– Эстонский конфликт был похож на нынешний украинский. РПЦ тогда тоже разрывала общение с Константинополем, но все довольно быстро помирились. Сейчас так не будет?
– Официально они помирились спустя 6 месяцев, но то, что они помирятся, было понятно почти сразу. Для Московской патриархии, особенно Алексия, который сам родом из Эстонии, такой поступок Фанара был большим ударом. Но он понимал: если разрывать с Константинополем окончательно, РПЦ попадет в такую изоляцию, что как внешнеполитический инструмент перестанет интересовать Кремль. А внешнеполитическое влияние МП конвертирует во внутриполитическое. Алексий был достаточно здравомыслящим человеком, чтобы не допускать такого развития событий. А нынешний патриарх МП, может, и понимает умом, но эмоции оказываются сильнее.
– Так почему победа 2008 года была пирровой?
– В 1924 году Фанар издал Томос об автокефалии Польской церкви, которая исторически была частью Киевской митрополии. Его обосновали как раз тем, что, по мнению Константинополя, Киевская митрополия не принадлежит Москве. Правда, не было сказано, почему. В 1940–1944 годах этот Томос автоматически распространился на занятую немцами территорию Украины и Беларуси. И сейчас поначалу хотели сделать то же самое – просто отторгнуть от РПЦ Украину и тем ослабить Москву. РПЦ и после этого оставалась бы на почетном втором месте, но первенство Константинополя оказалось бы вне конкуренции. Но после 2008 года Константинополь стал воспринимать РПЦ как гораздо более серьезного противника. Появилась более серьезная задача – не просто ослабить МП, а маргинализировать ее и исключить из международных процессов. Поэтому сейчас Константинополь так акцентирует неканоничность тех, кто в Украине не поминает вселенского патриарха.
Но для изоляции надо было отколоть от РПЦ ее союзников среди других поместных церквей мирового православия. Сейчас до Московской патриархии это доходит, но в конспирологической форме: они называют это заговором против себя. На самом деле это не заговор, а последовательно сколоченная коалиция. После Украины на очереди Молдавия, которая перейдет под Румынию, македонская и черногорская автокефалии.
– А Македония какое отношение имеет к Украине и РПЦ?
– Македония и Черногория повторяют ситуацию Украины – там отколовшиеся от Сербского патриархата непризнанные церкви. После украинской автокефалии будет македонская. Появится новая церковь в орбите Фанара, которая его усилит. Летом 2016 года на Крите состоялся всеправославный собор. То, что там официально говорилось, не имело никакого значения, потому что главное решалось в кулуарах: кто будет с Москвой и кто – против. Для Москвы единственным разумным решением было поехать туда и разрушить эту игру. И они ведь собирались, были забронированы места для делегации в гостиницах. Но не поехали.
– Почему?
– Потому что Москва – пятая в диптихе, и Гундяев служил бы там пятым и стоял бы пятым. Была бы плохая телевизионная картинка. Для него это неприемлемо.
Он не поехал и идеально подыграл Варфоломею, полностью развязав ему руки в создании коалиции. После этого оставалась еще одна фаза – надо было, чтобы нашли общий язык между собой три украинские церкви. Сложности были с УАПЦ (Украинская автокефальная православная церковь. – Ред.). Ее архиереи абсолютно продажные: как только Киевский патриархат о чем-то с ними договаривался, вмешивалась Москва, и все договоренности нарушались.
У РПЦ было несколько сценариев поведения. Митрополит Иларион, глава ОВЦС (церковный МИД. – Ред.), не только работал с УАПЦ, но и пытался договориться с патриархом Филаретом. Помните, было якобы покаянное письмо патриарха Филарета в Москву? Скорее всего, в МП собирались провозгласить Галицкую автокефалию, то есть создать самостоятельную церковь в орбите Москвы, ограничиваясь только западом Украины. Это не было основной политикой МП, но какой-то линией, связанной с ОВЦСом.
– Они хотели Онуфия кинуть?
– Подвинуть. Он бы гораздо лучше сохранился, чем сейчас, когда ему вообще не остается места. Но этот план был сорван интригами внутри РПЦ на уже довольно далеко зашедшей стадии. Потому что его реализация усилила бы Илариона, которого ненавидит весь епископат. Видимо, кто-то накрутил Гундяева, что так нельзя, и он все затормозил. Впрочем, это помогло Москве оттянуть автокефалию еще на какое-то время. Сразу же после провала «иларионовского» плана начались активные действия. Весной 2018 года представительная делегация двух непризнанных украинских церквей приехала в Константинополь, потом было обращение президента и Верховной Рады. Теперь дело задерживается, так как УАПЦ снова вносит разлад. Недавно украинские власти забрали киевский Андреевский собор, кафедральный храм УАПЦ, и отдали его под подворье Константинополю. Через несколько дней митрополит Макарий, глава УАПЦ, в интервью заявил, что никакого плана создания новой поместной церкви знать не знает. Но это уже ничего не меняет. Видимо, его решили выбросить из игры как недоговороспособного.
– А Варфоломей готов все отдать Киевскому патриарху Филарету?
– Конечно. Правда, проблема в том, что епископат УПЦ Московской патриархии не готов идти «под Филарета». Там есть пассивное большинство и есть активное меньшинство, выступающее за автокефалию. Но они не любят Киевского патриарха, это личные истории. Поэтому в их среде есть мнение, что не надо создавать автокефальную церковь – лучше пока стать митрополией в составе Константинопольского патриархата. Они думают, что Фанару выгодно иметь митрополию, но я сомневаюсь. Потому что митрополия – это проблемный ресурс внутри патриархата. А автокефалия – это еще одна церковь в его орбите.
31 августа, когда Кирилл поехал в Стамбул договариваться (чтобы потом Кремль не упрекал его, что он не пытался помириться), с ним поговорили вежливо. Там не хамят, это в Москве хамят, а там – нет. Поэтому когда он оттуда вернулся, везде стал давать интервью, что очень душевно поговорили и все хорошо. А на следующий день Фанар опубликовал свои решения о поддержке курса на автокефалию. И заявил, что те, кто в Украине не поминает Варфоломея, неканоничны. То есть УПЦ (МП) в Украине неканонична.
– УПЦ (МП) – это же филиал РПЦ. Разве филиал каноничной церкви может быть неканоничным?
– Да, если вся эта организация имеет такой большой неканонический филиал, то возникают вопросы к ней самой. Более того — если восстанавливать историческую Киевскую метрополию, то она распространялась на территории Беларуси и Смоленской области. В Москве, правда, возражают, что южные территории Украины в нее не входили. Да, там существовала Готфская и Кефайская митрополия, которая после присоединения Крыма при Екатерине была просто физически отнята у Константинополя. Та же ситуация в Молдавии. Там была митрополия Молдовы, которую Россия отняла у Константинопольского патриархата силой. Сила была – держали, силы нет – возвращайте.
– В Белоруссии при Лукашенко украинский сценарий невозможен?
– Невозможен. Но он троллит местную структуру РПЦ, демонстративно проявляя благоволение к католикам, а теперь еще и к украинским автокефалистам.
– Со времен Московского царства богатая русская церковь успешно подкупала бедных восточных патриархов. В том числе и Константинополь. Почему теперь не получилось?
– Константинополь вовремя сообразил, что в глобальном мире важно не какое у тебя государство, а какие у тебя агенты влияния. Это очень современная империя, которая распространяется по линиям коммуникаций. Ее Американская епархия – это деньги и лоббистские возможности. На мнение Фанара ориентируется Греция, хотя там есть свой глава церкви (архиепископ Афинский). На греческую диаспору в Израиле опирается Иерусалимский патриарх, потому что арабская диаспора в этом государстве по понятным причинам не влиятельна. Епископат там почти исключительно греческий.
Антиохийский зависит от Константинополя, но тактически – от Москвы, правда, от Путина, а не от Гундяева. Это связано с войной в Сирии, которая составляет главную часть его территории. Александрийский тоже поддержит Константинополь, думаю. Он сейчас сделал турне по подведомственным Москве территориям, произнес там много горячих речей в ее поддержку, собрал пожертвования – думаю, в последний раз. А потом его церковь выступит на стороне Константинополя.
