5 марта 2020 года заведующая хозяйственным отделом Российской национальной библиотеки Татьяна Кашанова написала заявление в полицию – о том, что днем раньше заместитель генерального директора РНБ по организации и контролю В.О.Коротков (в тот день Коротков исполнял обязанности генерального директора) подверг ее физическому насилию в своем служебном кабинете (см. здесь). Сейчас Татьяна Кашанова находится на больничном, лечится после общения с заместителем гендиректора.
Чтобы узнать не только все подробности инцидента в знаменитом учреждении культуры, но и выяснить глубинные причины конфликта, его предысторию, микромеханику, я встретился с Татьяной Кашановой.
Выяснилось много интересного о закулисной жизни РНБ, о том, что на самом деле волнует нынешнее руководство библиотеки.
– Наверное, у этой истории была какая-то предыстория? Почему конфликт с Коротковым принял такую острую форму?
– Предыстория давняя. Шесть лет назад я пришла в библиотеку работать, причем первоначально в службу учета имущественного комплекса. Это было при А.В.Лихоманове. А потом предложили поработать заведующей хозяйственным отделом. Мне поставили задачу навести порядок в хозяйственном отделе.
Забегая вперед скажу, что сейчас проводится проверка хозяйственного отдела, причем за весь период моей работы в отделе, т.е. с 2014 по 2020 год (см. Приложение 4). А председателем комиссии по проверке назначен В.О.Коротков, который ранее был начальником отдела кадров и принимал на работу меня и всех моих сотрудников.
– А что входит в функции хозяйственного отдела?
– Основной задачей является организация работ по хозяйственному обслуживанию зданий, помещений и прилегающей территорий РНБ. Ежегодно заключаются контракты на оказание клининговых услуг на конкурсной основе. Я узнала, что у нас в библиотеке на протяжении долгого времени работала одна и та же подрядная организация (семейный подряд). Для полного понимания вопроса, я изучила предыдущие договоры на клининговое обслуживание РНБ.
О клининге стоит рассказать подробнее. В то время Валентина Александровна Воробьева и ее ближайшие родственники были генеральными директорами подрядных организаций, оказывающих клининговые услуги в библиотеке. Как она мне сама рассказала, в 1988 году она работала в библиотеке уборщицей. Владимир Николаевич Зайцев, на тот момент генеральный директор ГПБ, увидел ее добросовестный труд и предложил оформить на нее кооператив. Так и началась трудовая деятельность Воробьевой. Начала она с малого – с Фонтанки, 36. Постепенно Воробьева овладела всеми объектами библиотеки.
С Валентиной Александровной и ее семейством связана целая эпоха. Воробьева является тещей А.А.Борсукова, который работает в библиотеке долгое время и о котором пойдет речь чуть позже. Сейчас он работает в отделе внутреннего контроля под руководством Марии Витальевны Саловой. А она – под руководством Короткова. Борсуков был принят в библиотеку в 2007 году ведущим инженером. Когда я изучала историю хозяйственного отдела, то наткнулась на контракты 2007 года и увидела, что тогда Борсуков одновременно являлся генеральным директором компании ООО «Ренессанс», которая осуществляла комплекс клининговых услуг в РНБ.
Кстати, компания ООО «Ренессанс» принесла в копилку Борсукова в 2007 году почти 6 млн. рублей, достаточно неплохая сумма в те годы, учитывая тот факт, что библиотека предоставляла «Ренессансу» расходные материалы и оборудование. Жена Борсукова, Татьяна (компании ООО «ТБ-Плюс», ООО «Лотос»), является дочкой Валентины Александровны Воробьевой (компании ООО «Труд»,ООО «Кристалъ») и сестрой Воробьевой Юлии Владимировны (компании ООО «Блеск», ООО «Сакура). В результате сложился очень хороший семейный подряд. Они делили между собой контракты по предоставлению клининговых услуг на всех объектах РНБ.
– И, как я понял, вы занялись выявлением родственных связей и изучением деятельности клинингового клана.
– Да. В 2014 году контрактную службу в РНБ возглавлял Геннадий Цветков, уже покойный. Тогда контракты официально публиковались на сайте госзакупок. И после того, как я к нему пришла, чтобы выяснить, как так выходит, что все контракты на клининг всегда выигрывают на конкурсах одни и те же компании, которые к тому же возглавляют родственники, я почувствовала «особое отношение ко мне». Оно выразилось в конфликтах с контрактной службой. Мне это показалось подозрительным.
Когда Цветкова не стало, контрактную службу возглавила Евгения Борисовна Иванова, при ней более-менее все наладилось, и конкурсы начали выигрывать различные профессиональныекомпании, занимающиеся клининговыми услугами.
Но в теме клининга возникли и другие острые сюжеты. В моей работе в связи с клининговым обслуживанием я руководствовалась отчетом об обмерах площадей помещений РНБ по всем адресам, выполненных сторонней организацией – ЗАО «Газтехносервис» по договору от 27.07.2007 № 42, где очень подробно были расписаны площади всего: полы, стены, окна, двери, количество санитарных узлов и др.
Эти данные отчета мной использовались в работе, но до определенного момента.
В 2017 году объект по адресу: Литейный пр., 49, лит. А был возвращен в собственность города, что повлекло за собой изменение в расчетах и объемах по оказанию клининговых услуг. За ним последовали другие объекты РНБ, такие как наб. Обводного кан., д. 11, лит. А в 2018 году, ул. Орджоникидзе, д. 31, лит. А тоже в 2018 году, ул. Краснопутиловская, д. 109, лит. А в 2019 году. Вследствие чего менялись объемы и расчеты по клинингу. Более того, добавились площади второй очереди (42 тыс. кв. м.) на Московском пр., д. 165 корп. 2, лит А. В результате были выявлены недочеты в данных обмеров, предоставленных ЗАО «Газтехносервис».
Руководство РНБ было в курсе всех изменений площадей для клининга, хотя впоследствии это изменение площадей мне инкриминировали как мою безграмотность при определении объемов работы при подготовке документации на конкурс для заключения контрактов по оказанию клининговых услуг. И хотя я предлагала привлечь стороннюю организацию для новых обмеров помещений РНБ, мне отказали ввиду недостаточного финансирования в РНБ. Но я решила, что необходимо еще раз проверить все объемы, которые были представлены ЗАО «Газтехносервис».
Евгения Борисовна Иванова, руководитель контрактной службы, в июле 2019 года написала докладную записку (как мне стало известно, по просьбе генерального директора) на имя Вершинина о том, что хозяйственный отдел не может определиться с площадями по оказанию клининговых услуг. И о том, что в техническом задании на второе полугодие 2019 года были неправильно подсчитаны периодичность замены грязезащитных ковров (тех, что кладут у входа в здания). Однако я проработала досконально этот вопрос и приложила все расчеты и аргументы, подтверждающие мою правоту в расчетах. В итоге 5 июля 2019 года подготовила служебную записку гендиректору, в которой привела исчерпывающие объяснения по всем вопросам, затронутым Е.Б.Ивановой – см. Приложение 1.
- Приложение 1. Служебная записка Т. Кашановой гендиректору РНБ – реакция на докладную записку Ивановой Е.Б., руководителя контрактной службы
- Расчет замены грязезащитных ковров
Тем не менее, генеральный директор принял единоличное решение об отмене закупки по оказанию клининговых услуг на второе полугодие 2019 года до внесения изменений в документацию.
В октябре 2019 года Коротков пригласил меня в кабинет к Игорю Вячеславовичу Козину (заместитель генерального директора по административно-хозяйственной деятельности, капитальному строительству и реконструкции. – М.З.), это мой непосредственный руководитель, и сказал следующее: «Уважаемая Татьяна Владимировна, генеральный директор единолично (без рассмотрения на комиссии по эффективности деятельности) принял решение лишить вас стимулирующей надбавки к окладу за эффективность деятельности». На мой вопрос о причине он сказал, что причиной послужила докладная записка, поданная Ивановой Е.Б. в июле 2019 года.
Я ответила, что с этим решением не согласна и потому хочу уточнить, было ли какое-то расследование? Коротков сказал, что юридическая служба якобы проводила расследование. Я ответила, что если расследуется деятельность моего отдела, то каким-то образом хозяйственный отдел должен участвовать в этом процессе, скажем, должны запрашиваться документы и в письменном виде заданы вопросы, на которые должны быть получены ответы от моего отдела. Ничего подобного не происходило. Все «расследование» юридической службой проводилось по-тихому и под грифом «секретно».
Кстати, протокол заседания комиссии по эффективности деятельности о лишении меня надбавки так и не был представлен в государственную инспекцию труда, куда я впоследствии подала жалобу.
– Вернемся к семейному подряду
– В 2018 году весь семейный подряд Воробьевой впервые за 20 лет проиграл в конкурсе по оказанию клининговых услуг. Но несмотря на это, по сей день активно принимает участие в проводимых РНБ аукционах и конкурсах.
Причем М.В.Салова до назначения на должность руководителя отдела внутреннего контроля работала в контрактной службе и в ее обязанности входила проверка и составление смет, а также определение конкурентной начальной максимальной цены контракта (обоснование цены), в том числе и по клининговым услугам. С декабря 2018 года М.В.Салова возглавила отдел внутреннего контроля, и по странному истечению обстоятельств в ее отделе оказался Борсуков А.А., о котором я упомянула ранее. И с этого времени началась активная проверка хозяйственного отдела РНБ.
– Научно говоря, в действиях Борсукова явно можно усмотреть конфликт интересов – с одной стороны, должность в отделе внутреннего контроля, в то же время нельзя исключить желание помочь собственной теще Воробьевой вернуть утраченные позиции, т.е. личный финансовый интерес. Т.е., если я правильно понял, компания тещи Борсукова «Кристалъ» участвует в конкурсах, но не выигрывает контракты?
– Да. Иначе говоря, есть в РНБ люди, которым было бы выгодно, чтобы на клининге была Воробьева, а для этого, я думаю, им нужно было спихнуть Евгению Борисовну Иванову и меня. Евгения Борисовна уже уволилась, теперь контрактную службу возглавляет новый человек, но осталась Татьяна Владимировна, которую сейчас и добивают. Вот и все загадки. Цель – расчистить поле…
Причем повторюсь, М.В.Салова, работала специалистом в контрактной службе при Цветкове и занималась именно обоснованием цены – т.е. начальной максимальной цены контракта. Во времена Воробьевой и Саловой цена контракта составляла 60 – 70 млн. рублей в год за клининговые услуги, а сейчас – в два, в два с половиной раза меньше, причем это вместе со 2-й очередью нового здания на Московском пр. 165, корп. 2, лит. А. (42 тыс. кв. м.)
– Заметная разница! Становится понятным, почему возникло желание вас выдавить из библиотеки…
– Прессинг в отношении хозяйственного отдела велся все время, начиная с 2018 года. Отдел внутреннего контроля постоянно проверял хозяйственный отдел. Скажем, согласно ГОСТу можно проверить качество уборки в течение 30 минут, если в данное помещение никто не заходил. Сотрудники внутреннего контроля брали белые тряпки и демонстративно протирали пол, указывая на якобы плохое качество предоставляемых клининговых услуг. Я им говорю: сейчас три часа дня, что вы хотите? Библиотека с восьми утра на ногах, читатели с девяти утра. О чем мы с вами спорим?
Всеми своими действиями отдел внутреннего контроля пытался доказать генеральному директору, что хозяйственный отдел под моим руководством не способен контролировать организацию, осуществляющую клининговые услуги. Были случаи, когда специально провоцировали и тут же фиксировали докладными записками на имя гендиректора «якобы выявленные нарушения». Что и повлекло негативное отношение Вершинина к службе хозяйственного отдела и лично ко мне.
Я, конечно, не утверждаю, что все было безупречно в работе клининговых организаций, но когда факты подтверждались, велась претензионная работа хозяйственным отделом и все документы передавались в юридическую службу для дальнейшей работы.
– Генеральный директор понимает, что реально происходит в РНБ?
– По ситуации в июле 2019 года, когда началась история после докладной записки Ивановой, я надеялась, что Вершинин вызовет меня к себе на разговор. Но этого не произошло. Я была вынуждена обратиться в комиссию по трудовым спорам в нашей библиотеке. Эту комиссию возглавляет Коротков, в нее входят Хазова и подчиненные ей работники ее отдела, а также другие члены комиссии. Большинство участников этой комиссии отдали свой голос в поддержку мнения, сформированного В.О. Коротковым.
Но история на этом не закачивается. Я обращаюсь в суд.
– И тут он! Он еще и постоянный председатель оперативного совещания…
– Они во всех комиссиях. И по трудовым спорам, в комиссии по проведению служебного расследования, в комиссии по соблюдению требований к служебному поведению и урегулированию конфликта интересов и др.
– Это к вопросу о технологии выдавливания…
– Когда я поняла, что в комиссии по трудовым спорам меня не услышали, я была вынуждена обратиться в прокуратуру и Государственную инспекцию по труду. Прокуратура направила весь пакет документов в инспекцию по труду. Инспекция мое заявление рассмотрела, у меня есть их ответ. Они выявили факты нарушений, привлекли гендиректора к административной ответственности и был дан срок для устранения этих замечаний. А мне ответили, что по критериям оценки эффективности деятельности я должна обращаться в суд. То есть трудовая инспекция решила не вмешиваться в оценку эффективности деятельности, которое установила администрация РНБ.
Но в моем заявлении помимо указания на то, что меня лишили надбавки за эффективность деятельности, было еще написано о том, что руководителей всех подразделений библиотеки ежеквартально, начиная со 2-го квартала 2019 года и по сегодняшний день лишают 30% надбавки от оклада. Нам выставили такие критерии, которые невозможно выполнить. Правда, в ноябре 2019 года был приказ Вершинина об увеличении на 4,3% зарплаты рядовым сотрудникам. А критерий, позволяющий срезать 30% надбавки, требует, чтобы я, руководитель хозяйственного отдела, обеспечила среднемесячную заработную плату по Северо-Западному региону всем сотрудникам РНБ! И такой критерий выставлен всем руководителям всех подразделений библиотеки. Я сказала, что я такими должностными полномочиями не обладаю для того, чтобы каким-то образом обеспечить эту среднюю зарплату всем сотрудникам библиотеки.
– А почему вы должны? Это же бред сумасшедшего…
– Тут все хитро. Дело в том, что Министерство культуры генеральному директору ежеквартально не доплачивает эти же 30%. И Вершинин собственные критерии, соответствующие его должности, поставил всем руководителям всех подразделений библиотеки, которые в принципе не могут выполнить то, что он от них требуют. Я не получаю – и вы получать не будете. Поэтому были исправлены наши критерии: раньше за основу бралась должностная инструкция каждого руководителя, а теперь у всех такие же критерии, как у гендиректора.
– Только зарплаты другие.
– И я об этом в заявлении в трудовую инспекцию тоже написала. Но получила лишь рекомендацию обратиться в суд. В декабре 2019 года я решила записаться к генеральному директору, он меня принял…
– К нему просто так по рабочему вопросу прийти нельзя?
– Нет! Но при увольнении он общается со всеми. Я ему рассказала, что обратилась в комиссию по трудовым спорам, так как считаю, что меня неправомерно лишили надбавки. Он ответил, что надо было сразу обратиться к нему. Я напомнила, что от меня была подана докладная записка на его имя, которую он переадресовал Короткову. Вершинин пообещал в конце года вернуть снятую надбавку, что не было сделано.
А на вопрос о лишении руководителей РНБ 30% надбавки за эффективность деятельности по критерию «обеспечение среднемесячной заработной платы работников Учреждения не ниже среднемесячного дохода от трудовой деятельности в Санкт-Петебурге», он внятного ответа мне не дал и до сих пор применяет это снижение.
А почему лишают 30%, а не, скажем, 10%? Как выяснилось, этот показатель является самым максимальным и установлен администрацией РНБ. Вершинин заявил, что это положение распространяется на весь руководящий состав РНБ. К сожалению вразумительного ответа я так и не услышала. А самое главное, нам никто не может объяснить, каким образом руководители должны обеспечить выполнение этого критерия? Уволить людей? Открыть платный туалет в РНБ?
– А что касается директорского критерия, распространенного на всех руководителей всех структурных подразделений РНБ, то за этим стоит ясный посыл: всем руководителям, таким образом, предложено уволить некое количество сотрудников по всем подразделениям, чтобы среднемесячная зарплата выросла до нужного уровня. Но по сути это просто демагогия.
– А в феврале 2020 года Коротков ознакомил меня с приказом об очередной проверке в моем отделе. Когда я попросила ознакомить меня с планом проверки, Коротков ответил, что «мы этого делать не обязаны». В один из дней ко мне в кабинет пришли члены назначенной комиссии – Л.Ю.Хазова, А.В. Рыбин и В.И. Пузакова. Хазова попросила меня немедленно предоставить листки ознакомления сотрудников моего отдела с приказами за 2019 год. Я предоставила, Хазова полистала… Потом потребовала журнал внутренних служебных командировок… Тоже полистала… Потом потребовала сию минуту выдать старый журнал командировок с 2014 по 2017 год. Он у меня тоже был.
– Искали к чему бы придраться в документах…
– Да! Потом попросили, чтобы я сделала копии со всех просмотренных документов…
Кстати, я хотела снова записаться к Вершинину, чтобы рассказать о деятельности этой комиссии, но он меня не принял, а через канцелярию передал, чтобы я записывалась к Короткову. Когда сам Коротков посоветовал мне обратиться к Вершинину. Непонятный замкнутый круг для меня. Когда я об этом рассказала Короткову, он посмеялся и сказал, что он переговорит с генеральным директором и порекомендовал записаться к Вершинину снова.
– А к Короткову не надо записываться?
– Нет, к нему не надо. Коротков все время повторяет: я сейчас заместитель генерального директора, у меня такие-то полномочия, я имею право на всё. И каждый раз он про это говорит.
А последний эпизод такой. Комиссия, проверяющая мой отдел, решила выехать на загородные базы отдыха. На загородной базе, в поселке Ольгино, по адресу: ул. Рядовая, д. 24, лит. А, Б, Д в тот момент был комендант, который встретил комиссию на улице. Это происходило 5 марта 2020 г. Проверка началась с просьбы: покажите, пожалуйста, где у вас находится чайник? А кружка? Вы из какой кружки пьете? А сколько у вас обогревателей? Наконец, спросили, куда вы ходите в туалет? Там стоят деревянные будки советского образца на улице с выгребными ямами. И директор сам приезжал туда неоднократно…
Вообще загородная база в пос. Ольгино находится в удручающем состоянии. Условия, в которых работают сотрудники, оставляют желать лучшего, нет городского отопления и котельной (обогреваются с помощью электрических радиаторов), центрального водоснабжения, и даже единственная ближайшая колонка с водой на улице по соседству – и та не работает. Директор выезжал на данный объект и видел, в каких безобразных условиях осуществляют свою трудовую деятельность работники. Вершинину была подана служебная записка, когда он только приступил к своим обязанностям в РНБ, что в период холодов (осень, зима, ранняя весна) коменданты на данном объекте не находятся постоянно на рабочем месте, а имеют разъездной характер работы и также привлекаются к работам на других объектах РНБ.
– И какой итог проверки базы отдыха в Ольгино?
– Цитирую слова комиссии, которые передал мне комендант: «Наверное, хорошо лежать на диване и получать зарплату?». И уехала.
До этого 3 марта 2020 года комиссия приезжала в Ольгино. По графику там работал другой комендант. Со слов коменданта в этот день он с 9 часов утра находился на объекте. В 12 часов поехал в Сестрорецк, в охранную фирму «Териоки», чтобы отвезти акт выполненных работ. Это происходит в конце или начале каждого месяца. В обязанность коменданта входит забирать счета по всем коммунальным (электроэнергия, вывоз мусора и др.) и охранным услугам, так как бухгалтерия РНБ требует предоставлять документы только с живой подписью и печатью. И второй экземпляр бухгалтерского акта комендант возвращает обратно в организацию. Чем комендант и занимался 3 марта 2020 года. В трудовом договоре прописано, что у комендантов суммированный учет рабочего времени – месяц. То есть в один день комендант может работать 12 часов, в другой день – 4 часа.
Также прописано, что обязательное присутствие коменданта на объекте – с 14 до 15 час.
На момент приезда комиссии сотрудник выехал в Сестрорецк, чтобы отвезти акт и вернуться обратно на объект. На обратном пути комендант почувствовал себя плохо, поставил меня в известность и направился в поликлинику. В поликлинике получил больничный лист этого же дня. Комиссия же придралась к тому, что с 14 до 15 часов коменданта не было на базе отдыха в Ольгино: «Работник же вышел на работу в 9 утра, значит, он должен отработать весь день, почему его не было на рабочем месте в 14 час.?».
– То есть в середине рабочего дня работник заболеть не имеет права?
– Да, если с утра вышел – обязан отработать, таково мнение комиссии. Во второй половине дня 3 марта 2020 года я находилась на рабочем месте по адресу: ул. Садовая, д. 18. В.О. Коротков вызвал меня к себе. В присутствии Хазовой и ее подчиненного (который является членом комиссии) вели разговор о том, что я должна дать объяснения о данной ситуации по коменданту. Я предложила комиссии позвонить в «Териоки» и спросить, когда сотрудник приехал и отдал акт. Однако мои ответы их не устраивали, поэтому меня попросили к 10 утра 4 марта 2020 года в письменном виде дать объяснения. И вот с этого начался сыр-бор.
– Ну, наконец-то Коротков дождался своего звездного часа! А точнее – возможности для оперативной комбинации…
– 4 марта 2020 года захожу к Короткову в 9.59, у него уже сидит Хазова, оба ждут меня. Я даю объяснительную записку Короткову, в которой было написано, что данный сотрудник, Соловьева Кира Эдуардовна, находится на больничном с 03.03.2020. Я не стала описывать всю эту ситуацию подробно. Коротков, прочитав объяснительную записку, возмутился и сказал, что такое объяснение он не принимает. Коротков и Хазова начали на меня оказывать моральное давление, и повышенным голосом, в приказном порядке Коротков потребовал, чтобы я переписала данную объяснительную записку от руки, т.е. дописала весь хронометраж действий моего сотрудника. Я отказалась это делать, потому что считаю, что это должна сделать сама сотрудница, когда выйдет с больничного.
– Конечно, надо все эти вопросы задавать самому коменданту. Но, как я понимаю, была задача искусственно сделать виновной вас.
– Искали любой повод… И в один прекрасный момент, когда Коротков понял, что я все равно не буду переписывать объяснительную записку, он не сдержался. Резко выскочил из-за стола, подбежал ко мне, схватил меня за левую руку. Я в это время сидела за столом. И со всей силы, подняв меня со стула, Коротков с криком: «Пошла вон!» и сопровождая свои действия нецензурной бранью, потащил меня к выходу из кабинета.
– Сам открыл дверь или вами?
– Получается, что мной. В это время у меня подвернулась нога. Он старался с силой вытолкать меня из кабинета. Коротков настолько был не сдержан и эмоционален по отношению ко мне, что я почувствовала всю ненависть и агрессию в свой адрес. Не могу объяснить, чем я вызвала и заслужила такое обращение со мной. Последствия этой беседы вы видите, а я ее ощущаю в полной мере на себе.
– Повод ничтожный, дело выеденного яйца не стоит… Из пустяка искусственно раздуто целое дело. И что было дальше?
– Я вынуждена была обратиться в ближайший травмпункт, так как почувствовала резкую боль в локтевом суставе. Мне сделали рентген, слава богу, что обошлось без перелома, поставили диагноз «растяжение связок локтевого сустава левой руки» и сказали, что в течение часа отправят факсограмму в полицию. После оказания первой медицинской помощи я поехала на работу, отработала оставшееся рабочее время и поехала домой. Дома мне стало хуже. Пришлось ехать в травмпункт уже по месту жительства. На приеме у врача я увидела свою руку. Проявились гематомы в том месте, где Коротков схватил меня за руку. Так же разболелось предплечье и лучезапястный сустав. Врачи повторно зафиксировали состояние моей руки и вынуждены были отправить факсограму в полицию.
– То есть в травмпункте об этом и просить не надо?
– Не надо. Так как это производственная травма.
– Да не просто «производственная травма» – это же, как мне кажется, умышленное причинение вреда здоровью!
– Поздно вечером этого же дня раздался звонок от участкового из полиции по Центральному району. Участковый пригласил меня на беседу.
На следующий день 5 марта 2020 года я пришла на работу, рука уже в бандаже, даже в трех – для локтевого и лучезапястного суставов и предплечья. Написала докладную записку Вершинину с просьбой разобраться (см. Приложение 2), однако Вершинин разбираться не пожелал, а передал записку в юридический отдел.
После работы, я направилась в 28-й отдел полиции, так как меня вызвал участковый. Участковый увидел мое состояние и предложил написать заявление, что я и сделала.
- Приложение 2. Докладная записка А. Вершинину
Эпилог
Вслед за этим эпизодом реакция последовала и со стороны генерального директора РНБ. Естественно, этой реакцией было не извинение за действия его подчиненного, Короткова, а приказ от 05.03.2020 № 21-шт «О внесении изменений в штатное расписание»:
«В связи с проведением в федеральном государственном бюджетном учреждении “Российская национальная библиотека” (далее – Учреждение) организационно-штатных мероприятий и на основании подпункта 2 части 1 статьи 81, частей 1, 2 статьи 82, статей 180, 373 Трудового кодекса Российской Федерации, подпунктов 2, 6 п. 31 Устава Учреждения, приказываю исключить из штатного расписания Учреждения с 05 июня 2020 года хозяйственный отдел <…>».
То есть на другой же день после нанесения зам. директора вреда здоровью Кашановой исключен из штатного расписания РНБ именно тот отдел, притом целиком, которым руководила Кашанова. А 6 марта 2020 г. «глубокоуважаемой Татьяне Владимировне Кашановой» еще и вручили уведомление о том, что с ней будет расторгнут трудовой договор и что подходящих должностей для нее в РНБ сейчас нет.
- Приложение 3. Уведомление об увольнении.
Если проанализировать всю рассказанную Татьяной Кашановой предысторию конфликта, который произошел в кабинете Короткова 4 марта 2020 года, добавить сюда немедленную ликвидацию хозяйственного отдела и уведомление об увольнении всех его сотрудников, включая, конечно, и Кашанову, то как я думаю, становится хорошо заметным, что физическое насилие и нецензурная брань 4 марта – это не какой-то случайный срыв или проявление аффекта. Нет, это, как я полагаю, логичное завершение процесса выдавливания Кашановой из библиотеки под любыми предлогами, которое началось еще в 2018 году. Возможные причины выдавливания из подробного интервью понять нетрудно.
А после того, как отдел был расформирован и уведомления об увольнения розданы, 10 марта 2020 г. на втором этаже началась уже совсем лихорадочная активность.
Сначала появилось «Информационное письмо № 2», разосланное по внутренней сети руководителям подразделений библиотеки. Этой эпистолой было объявлено, что оптимизация структуры и численности касается не только отдела Кашановой, но также производственно-технического отдела, отдела вентиляции и кондиционирования и отдела архитектурно-строительных проектов. Текст этого письма с комментарием мы также опубликовали.
Но еще раньше появился приказ гендиректора от 10.02.2020 № 66 «О проведении комплексной проверки финансово-хозяйственной, организационной и трудовой деятельности хозяйственного отдела» (Приложение 4).
- Приложение 4. Приказ гендиректора РНБ о создании комиссии по проверке хозяйственного отдела от 10.03.2020
Самое любопытное в этом приказе – это состав комиссии по проведению проверки. Председателем является Коротков – тот, на которого было написано заявление в полицию Кашановой, а теперь будет изучать деятельность ее хозяйственного отдела. Заместителем председателя оказалась Хазова – начальник юридического отдела, которая спокойно смотрела на то, как Кашанова подвергалась физическому насилию и словесным оскорблениям (говоря проще, зам. директора ругался матом). При этом Хазова сохраняла спокойствие и бездействовала.
Ну, а дальше – знакомые всё лица: Рыбин, заместитель начальника юридического отдела, зависимый от Хазовой по службе; начальник отдела кадров Пузакова, зависимая по службе от Короткова, причем и она, и Рыбин уже были членами комиссии по проверке хозяйственного отдела в феврале 2020 года; наконец, Ульянов, помощник гендиректора по взаимодействию с федеральными органами государственной власти и органами власти субъектов федерации – человек, появившийся в РНБ 10 февраля 2020 года. В целом же состав комиссии не оставляет у меня сомнений в том, что любое решение, которое уже сочинил Коротков, комиссия утвердит, доказав, что отдел ликвидирован правильно, потому что работает Кашанова плохо. Конечно, что может быть хуже отстранения от клининга определенного клана и уменьшения цены контрактов на клининг!
Попутно нельзя не отметить, что судя по составу комиссии, утвержденной приказом Вершинина ещё в феврале 2020 года и не измененного после инцидента 4 марта, гендиректор вполне одобрил действия Короткова. В противном случае Вершинин снял бы после 4 марта Короткова с должности председателя этой комиссии, а заодно вывел из нее и Хазову. Ну побил – значит за дело, как говорится, бей бабу молотом – будет баба золотом. Видимо, и Коротков, и Вершинин – сторонники насилия над женщинами и поклонники Домостроя.
И последнее, что мне хочется сказать про интервью Татьяны Кашановой. Я в десятках статей непрестанно пишу про неудовлетворительное качество электронных каталогов, про провалы в комплектовании из-за отсутствия средств, про невозможность выполнять уставные функции, в частности, по созданию библиографий, по быстрому предоставлению читателям книг, поступающих в РНБ по закону об обязательном экземпляре, по непонятному отсутствию электронного заказа в главном здании, по отсутствию сканов пришедших в ветхое состояние газет…
А оказывается, что основные-то страсти, которые бушуют в РНБ и не по-детски волнуют дирекцию, – это страсти вокруг клининговых услуг, цены контрактов, фирм-победительниц конкурсов! Вот оно как! Я все распинаюсь про сложности работы исследователей в РНБ, о том, что с пресловутым электронным каталогом РЖФ невозможно работать, что большие лакуны в книжном и журнальном фондах и нет средств, чтобы их заполнить, а на «втором этаже», оказывается, увлекаются совсем другими, гораздо более «вкусными» темами.
Михаил Золотоносов
