Архитектору Максиму Атаянцу не нравится идея строительства никогда не существовавшей колокольни Смольного собора (проект сейчас активно продвигается загадочными структурами) – эта часть беседы с ним была уже опубликована в «Городе 812» (см. тут). Теперь решили поговорить с заслуженным архитектором России о возможности появления высотных доминант в Петербурге в принципе.
.
- Максим Атаянц – заслуженный архитектор России, член-корреспондент Российской академии архитектуры и строительных наук, член Градостроительного совета Санкт-Петербурга
.
– Объясни, есть ли альтернативы появлению непостроенной Растрелли колокольни у Смольного собора?
– На мой взгляд, этой дикой затее есть две альтернативы. Одна похуже, другая прекрасна.
Вот, пожалуйста, первая: если кому-то так приспичило построить растреллиевскую колокольню, то её можно построить на берегу Невы в каком-то красивом месте вне города, где-нибудь за Рыбацким. Стояла бы там и глаз радовала, если так уж хочется. Почему не попробовать сделать это, но в другом месте?
– Кто-то предлагал непосредственно рядом с Лахта-центром поставить эту колокольню.
– Будет плохо. Но, давай, мы перейдем к прекрасной версии. Если есть неутолимое желание построить что-то очень вертикальное, которое ещё и похоже на XVIII век, то есть другой вариант, который гораздо лучше, да еще безобиднее ещё и ближе к Лахта-центру.
Дело в том, что при Петре I работал один очень приличный римский позднебарочный архитектор по фамилии Микетти, который в итоге от Петра сбежал в Рим обратно и там кое-что построил. В частности, палаццо, которое за колонной Марка Аврелия находится. Так вот, этот Микетти, будучи здесь, в Петербурге, спроектировал огромную колокольню-маяк, которая должна была стоять в Кронштадте. Она должна была стоять там, где знаменитый Петровский док в Кронштадте. Она должна была быть ещё большей высоты, чем колокольня Смольного собора.
- Проект башни-маяка Никколо Микетти. Через арку маяка должны были проходить корабли
.
Она, конечно, полегче, поизящнее по пропорциям и больше на колокольню Никольского собора похожа. Она со шпилем, можно и задуманный золотой шпиль выполнить. В высоту она где-то метров 200. Построив её там, мы ничего особенно по охране памятников не нарушим. Это всё-таки залив, это силуэт, ничему там мешать не будет. И это не только бы прекрасно выпустило пар — даже я бы с этой идеей был бы согласен и поддержал её.
В этом есть что-то весело интересное, есть что-то хорошее хулиганское. Прекрасная инициатива. Пусть упражняются. Тем более, что сейчас Кронштадт очень активно строится и довольно сильными структурами. Так им и карты в руки.
– Где еще в городе можно построить группу высотных доминант?
– Нигде.
– Ты апологет «небесной линии Петербурга»?
– Я не люблю сочетание «небесная линия». С уважением, конечно, отношусь к памяти Дмитрия Сергеевича Лихачёва. Но так уже этот термин приелся. Просто пакостить не надо, вот в чём дело. Да и к тому же в небоскребах у нас нет никакой экономической логики, это же не Манхэттен.
Понимаешь, у нас не такая цена земли. Просто положите, например, небоскреб на бок. Прекрасный пример: мой друг архитектор- модернист Николай Лызлов сделал в Москве «Город яхт», это замечательный дом, который просто на боку лежит, прекрасная история.
Хотите сделать небоскребы — как вариант, положите их, и пусть лежат.
- ЖК “Город яхт” в Москве
.
– Однако в Петербурге уже есть определенная логика развития высотных доминант. Уже есть игла «Лахта-центра”. Разве рядом с ней не может появится еще несколько новых высотных точек?
– Она терпима только пока она одна. Потому что как только к ней начнет что-то пристраиваться — это превратиться в такую же дрянь, как московский «Сити». Который торчит как какая-то инфернальная груда кристаллов, причём дурных.
Понимаешь, я же человек довольно радикальных взглядов на архитектуру и совершенно не стесняюсь их выражать. Мне кажется, этому не место в Петербурге точно. Но логика здесь вот какая, смотри: я ее все время провожу, она даже не художественная, а просто прагматическая. Все мы жители Петербурга. А у Петербурга какой актив, чем он знаменит? Когда начинаются песни о том, что он крупный промышленный центр, крупный научный центр, крупный центр искусств и центр еще чего-то, — это, при всем уважении к людям, которые в Петербурге этим занимаются, не уникально, есть десятки, даже сотни городов, в которых каждая из этих позиций получше. Прямо говорю. А вот то, что в Петербурге действительно реальная ценность, — его огромный сохранившийся исторический центр.
Это актив, поэтому любое строительство в центре Петербурга и вообще в Петербурге нужно расценивать с точки зрения того, увеличивает ли оно капитализацию города или уменьшает ее. Портит это привлекательность города или, наоборот, ее добавляет. Вот и все.
На мой взгляд, появление условного силуэта «Москва Сити» в видах Петербурга, когда мы смотрим на него с востока на запад и на залив, город, очевидно, будет портить.
– А уже построенная высотная доминанта на Лахте – она может остаться?
– Она терпима более или менее. Потому что она всё-таки не на Охте, а на Лахте.
– И что же случится с городом, если будет несколько высоток?
– Пока она одна, это можно хоть как-то терпеть. Но как только это превратится примерно в 10 таких же – это будет чудовищно. Причем они ведь обязательно будут разные, одна будет какая-нибудь вся гнутая, как овечка, больная вертячкой. Другая будет ещё какая-нибудь кривая, третья прямоугольная, еще одна оранжевая. И все это превратится просто в кусок дряни, и все время будет желание его стряхнуть, как муху, налипшую на стекло. А сделать это уже будет нельзя.
– Все равно не понимаю – почему один небоскреб терпим?
– Без него, конечно, было бы лучше. Но, кстати, это совершенно не относится к его архитектурным формам. В Петербурге есть места, откуда он очень красиво и элегантно смотрится. Это когда он работает вместе с ЗСД, с вантовыми мостами, со стадионом. Например, когда из «Пулково» едешь по ЗСД на Васильевский остров и дальше. Это красиво. Вода, залив, газпромовская башня, стадион, вантовые мосты вместе образуют очень целостное высказывание. В этом нет никаких проблем. Проблема в том, что эту башню видно из центра Петербурга. И пока такая штука одна, она смотрится как труба или как телебашня условно говоря. Как только их будет десять – то всё.
- Вид на стадион “Газпром арена”, небоскреб “Лахта-центр” и Западный скоростной диаметр
.
– Очень даже аргументировано башню защитил. Ты недавно понял, что она нормально смотрится?
– Нет, ты ошибаешься, я её не защитил, без неё было бы гораздо лучше. Я сейчас скажу, что у нее есть раздражающий элемент, который силуэт этой башни дополнительно делает чуждым центру. Да, она спирально заворачивается, но она делает всего один оборот. И поэтому с какой бы стороны мы на неё смотрели, у неё силуэт немножко больной. Он ниоткуда не симметричный, но и не динамичный.
Всё время такое впечатление, что у башни печень заболела, что она немножко нездорова или ее раздуло в другую сторону. И это всё рядом с такими вещами как Петропавловская крепость, где колокольня классическая, симметричная, ясно выстроенная. Это начинает царапать глаз куда больше, чем если бы форма газпромовской башни была просто симметричная.
А вот когда смотришь на нее вместе со стадионом, это высказывание нормально образуется. Поэтому я не то, чтобы её защищаю. Я говорю, что чем дальше, тем будет хуже. Я говорю, что каждый следующий шаг по строительству небоскребов будет ситуацию существенно ухудшать. Причём в логарифмической степени.
– Все-таки ты не ответил: когда тебе пришло понимание, что башня «Лахта-центра» терпима?
– Ну, она раздражала меня с самого начала. Также с самого начала я очень боялся, что она не останется единственной, поскольку небоскребы очень редко остаются в одиночестве. Это такая у них закономерность, они начинают разрастаться. Как кристаллы: если одному можно, то почему другому нельзя? Этого я опасался даже больше, чем существования самой башни. Вот так, наверное.
– Но ты говоришь о терпимости высказывания.
– Конечно, к ней присмотрелись. К любому зданию привыкают через 5-7 лет. Но я бы не сказал, что башня лучше для меня стала. Единственное, что для меня изменилось, — я увидел те точки, те сценарии, где она выглядит для меня хорошо. Это не значит, что она стала более терпимой. Например, в силуэте стрелки Васильевского острова. Особенно на закате. Она там лишняя.
Алексей Шолохов
