Первое, что сделали российские граждане, услышав о введении карантинов, – начали запасаться туалетной бумагой. Что удивительно – еще 30 лет назад они спокойно обходились без нее.
Есть разные истории: литературы, кино, КПСС, Средних веков… Есть своя отдельная история и у туалетной бумаги. У нее не только богатое и славное прошлое, но и интересное настоящее, напоминающее о том, что в жизни человека может наступить момент, когда любая бумага становится ценной.
Китай. Еще в I веке туалетная бумага существовала в Китае, и, как отмечается в специальной литературе, в Средние века семье китайского императора ежегодно поставлялось 15 000 листов туалетной – толстой, мягкой, опрысканной благовониями – бумаги в квадратах размером 8 на 8 см. Кстати, в пересчете на современные светогорские рулоны длиной 54 м (и шириной 9 см), это всего-то 22 – 23 рулона в год на большую императорскую семью. Из чего нетрудно сделать вывод о том, что в средневековом Китае туалетная бумага была деликатесом и дефицитом.
Бумага как товар. Известно, что в 1857 г. американец Джозеф Гэйети изобрел туалетную бумагу (см.: Богданов И.А. Unitas, или Краткая история туалета. М., 2007. С. 150), а впервые изготовлена и пущена в продажу она была в том же 1857 г. британским промышленником Уильямом Олкоком. Поначалу товар шел плохо, люди стеснялись покупать. Потом дело пошло. В рулоне туалетную бумагу изобрел американец Артур Скотт в 1890 г., возродив форму древнего свитка. И, наконец, лишь в 1928 г. Ханс Кленк, которого потом назвали «Гутенбергом ректальной гигиены», открыл в Людвигсбурге фабрику, выпускавшую рулончики, содержавшие по 1000 листков, отделенных друг от друга перфорацией.
Древняя форма книги в виде свитка вернулась, но с новой функцией.
Бумага как фетиш. «Словом и делом он подстрекал одну ночную девицу отлагать фекалии и другие вещества в антисанитарном отхожем месте возле пустующих строений. <…> И не лежал ли он в постели как толстый боров, пожирая глазами тошнотворный обрывок использованной туалетной бумаги, который презентовала ему грязная шлюха, поощренная пряником и почтовым переводом?» (Джойс Дж. Улисс / Пер. В.Хинкиса и С.Хоружего. М., 1993. С. 385; гл. 15 «Цирцея», написана в 1920 г.).
Россия/СССР до 1937 года. Туалетной бумаги не существовало, а для известных нужд образованные классы пользовались газетами и журналами, что зафиксировано в стихах. Например, в эпиграмме пушкинского времени: «“Сыны Отчества” и “Вестники Европы” / Полезны для ума, но более для жопы».
А.С.Пушкин, сравнивая себя с Александром I, в раннем стихотворении «Ты и я» писал: «Окружен рабов толпой, / С грозным деспотизма взором, / Афедрон ты жирный свой / Подтираешь коленкором; / Я же грешную дыру / Не балую детской модой / И Хвостова жесткой одой, / Хоть и морщуся, да тру». Коленкор – мягкая бумажная ткань, а оды Хвостова публиковались в журналах и книгах на плотной бумаге.
В «Письмах тетеньке» (1882) Салтыков-Щедрин характерным образом аттестовал газету «Помои»: «Внешний вид газеты действует чрезвычайно благоприятно. Большого формата лист; бумага – изумительно пригодная <…>» (Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 10 т. М., 1988. Т. 7. С. 440).
Саша Черный описывал использование газет, в частности, с портретами депутатов Государственной Думы, в стихотворении «Гармония» (1907): «Видели, дети мои, приложения к русским газетам? / Видели избранных, лучших, достойных и правых из правых? / В лица их молча вглядитесь, бумагу в руках разминая, / Тихо приветствуя мудрость любезной природы».
Если туалетная бумага в России/СССР и существовала, то только импортная. В быт она внедрялась очень медленно. До революции рулончики часто именовались на французский манер – «руло». Потом в обиход вошло название «пипифакс». «В Петербурге туалетная бумага стала использоваться в обиходе только с конца XIX века и, судя по рекламе, была “мягкой и шелковистой”. Но сохранились сведения лишь о бумаге заграничного производства <…>» (Богданов И.А. Указ. Соч. С. 151).
Писатель Даниил Данин вспоминал о своем дяде, который был дипломатическим работником и регулярно ездил в Германию: «Однажды – году в 26-м или 27-м, – он доверил мне поручение: передать редактору “Комсомольской правды” известному бородачу Тарасу Кострову посылочку с немецким инсулином. Надо было примчаться за посылочкой в гостиницу («Гранд-отель» – М.З.). И жадными глазами я впервые увидел в своей Москве другую Москву: горничных в белых наколках, великанские марки иностранных отелей на желтокожих чемоданах, праздничные этикетки на всякой чужеземной всячине. И среди прочего – немыслимо прекрасный рулон туалетной бумаги с индейским названием “пипифакс”. Чудовищным показалось: такой рулон такой бумаги для таких целей!» (Данин Д.С. Бремя стыда. М., 1997. С. 74).
Отсутствие туалетной бумаги отметил и А.Жид, который находился в СССР в июне – июле 1936 г. По этому вопросу с ним вступил в полемику Л.Фейхтвангер: «В советском союзе можно видеть огромные достижения социализма, можно наблюдать, насколько богаче, мощнее, образованнее и счастливее стала страна. В то же время, однако, можно, усмотреть, что в этой стране еще не живется комфортабельно в западноевропейском смысле. Можно, например, наблюдать, что в большинстве уборных висит газетная, а не клозетная бумага, какую можно обычно найти в западно-европейской уборной; Жид предпочел во всем устремить свое внимание на недостаток клозетной бумаги» (Фейхтвангер Л. Эстет о Советском Союзе // Правда. 1936. 30 декабря; отклик см.: Не могут успокоиться // Возрождение (Париж). 1937. 9 января. № 4060. С. 6).
С.В.Оболенская, дочь В.В.Осинского-Оболенского, родившаяся в 1925 г., в своих мемуарах отметила: «<…> Мне вспоминается, что дома, в Кремле, в уборной, в мешочке для бумаги всегда лежали разорванные пополам желтоватые листы с надписью наверху большими красными буквами: “НЕ ПОДЛЕЖИТ ОГЛАШЕНИЮ”. Почему папа отдавал эти не подлежащие оглашению бумаги для такого использования, я не понимаю. В этих бумагах, вероятно, немало можно было найти сведений об истинном положении вещей. А может быть и нет?» (материал размещен на сайте samlib.ru в 2002 г.). Из Кремля семью Осинского выселили летом 1937 г.
Именно импортная туалетная бумага была упомянута в статье З.Абдулиной «О семенах и туалетной бумаге» (Правда. 1935. 8 января). Оказалось, что Наркомзем не может достать специальную «фильтровальную бумагу, которая необходима для определения всхожести семян. Наркомзему нужно 20 тонн фильтровальной бумаги. А имеет он 4 тонны… туалетной бумаги. Туалетная бумага в роли определителя качества семян! Это ли не издевательство?» – восклицал автор.
Импортным товаром туалетная бумага была до 1937 года.
1937 год. Праздник заднего прохода. Это год массовых репрессий, пик нарушения законности. И год, когда в СССР начали производить туалетную бумагу, потому что для определенного социального слоя жизнь к 20-летию Октября наладилась, стала веселой и комфортной. Это был один из результатов целенаправленной политики в области бумажной промышленности, которую проводила партия. Как писали в юбилейной – к 20-летию Великого Октября – статье, «за последние годы значительно расширен ассортимент продукции. Освоена выработка некоторых сортов бумаги, до сих пор ввозившихся из-за границы: кабельных высокого напряжения, телефонных, тонких конденсаторных <…> и др.» (Бобров Ф.Ф., Виленчик С.Б. 20 лет работы // Бумажная промышленность. 1937. № 8. Нояб. С. 12). В этом «др.» скрыта и туалетная бумага. Ее перестали ввозить из-за границы. Но дело не в простом патриотизме, а в возникшем социальном заказе: появилась новая элита.
Именно на 1937 год указывают недавно изданные мемуары англичанки, в 1930-е годы проживавшей в Ленинграде: «Английский турист привез с собой рулон туалетной бумаги. Таможенник никогда не видел ее и настаивал на том, чтобы размотать рулон, дабы удостовериться, что внутри нет никакого секретного послания. Когда он убедился в этом, указал на кипу туалетной бумаги и сказал англичанину: “Все нормально, можете забрать ее”. – Но ведь здесь сейчас производят туалетную бумагу, – сказала я, – на днях видела в одном магазине на Невском. Правда, увидела впервые. И это порадовало меня. У меня прочно засело воспоминание о том, как около двух лет тому назад знакомый Джорджа по Кембриджу, остановившись в одном из отелей в Ленинграде, спросил у клерка, может ли он получить туалетную бумагу, поскольку она отсутствует в туалете? Клерк ответил, что бумаги нет вообще, но можно сбегать за газетой “Правда”, если господину угодно» (Элтентон Доротея. Как весело жилось в Ленинграде: История жизни английской семьи в России в 1933 – 1938 годах. СПб., 2003. С. 163).
Бытовая революция для элиты. 1937 год не случаен: именно в это время для новой советской элиты строятся новые дома с отдельными («индивидуальными изолированными», по терминологии того времени) квартирами и создается немыслимый ранее бытовой комфорт, прежде всего, коснувшийся устройства кухонь, ванн и туалетов. Если есть ад – ГУЛАГ, то должен быть и рай; если есть лесоповал для врагов народа, то есть и целлюлозно-бумажные комбинаты, где делают туалетную бумагу.
Характерен дом, спроектированный архитектором Л.З.Чериковером (Москва, Покровский бульвар), в котором были «авторские» подсобные помещения: «Очень тщательна, на высоком техническом уровне – отделка, созданная самим архитектором: встроенная ванна с фаянсовой облицовкой до высоты приблизительно 1 ½ м, мелочи, обязательные в ванной комнате, – мыльница, малая стеклянная полочка – всё это свидетельствует об очень большой любви и интересе, с которым архитектор и строители относились к делу. О том же говорит высокий уровень оборудования кухни – встроенный холодильник, шкаф для посуды и альков со встроенным шкафом и полочкой для домработницы» (Вайнер Т. Новые жилые дома в Москве // Архитектура СССР. 1937. № 2. С. 41). Разумеется, декларировалось, что «в нашем жилищном строительстве мы стремимся обеспечить каждую семью хорошим индивидуальным изолированным жилищем» (Барщ М. Индивидуальная квартира // Архитектура СССР. 1937. № 9. С. 37). Интересно сопоставлять все эти материалы с хроникой «большого террора» в рамках единой истории советской цивилизации.
Санузлам стали посвящать особые статьи (Олтаржевский В. Санитарный узел для жилой ячейки // Архитектура СССР. 1936. № 5; 1937. № 3), настойчиво разъяснять, как устроено и для чего нужно новое оборудование: «Санитарно-техническое оборудование наших жилищ – едва ли не самая отсталая область нашего строительства. Мы пользуемся весьма ограниченным ассортиментом приборов, преимущественно простых и примитивных конструкций». «Клозеты с низким бачком работают почти бесшумно, но по цене они еще малодоступны». «В ванной комнате иногда устанавливается еще и биде, прибор, безусловно, необходимый для личной гигиены человека. Арматура этого прибора состоит из двух вентилей для холодной и горячей воды, напускающих воду необходимой температуры в чашу. <…> Рычажок на борту чаши (между вентилями) позволяет открывать выпуск снаружи и спускать воду в канализацию. <…> Кроме биде описанной конструкции в заграничной практике встречаются еще биде усовершенствованного типа, позволяющие направлять теплую воду не только в чашу, но и в нижний душ» (Экман Ф. Санитарная техника жилища на Западе // Архитектура СССР. 1937. № 9. С. 39 – 45). Архитекторы всегда тянутся к элите, внушая ей новые потребности и затем удовлетворяя их.
В журнале «Архитектура СССР» именно в 1937 году начали печатать «Справочник архитектора», в котором для элитного жилья предлагалось новое элитное оборудование:
– встроенные керамические детали оборудования ванн Керамико-плиточного завода им. Н.А.Булганина (Москва): встроенная мыльница, подставка для стакана и зубных щеток, вешалки для полотенец; цена – по соглашению в зависимости от отделки; облицовочные керамические плитки (1937. № 3);
– санитарное и хозяйственное оборудование (иностранное): умывальник на подставке из каменной керамики (Франция), умывальник со смесителем для воды (Америка), унитаз с резервуаром для воды (Америка), унитазы (Франция), биде из глазурованного фарфора (Франция) (1937. № 5);
– планировка ванных комнат (США); керамические встроенные детали для ванных комнат (Англия) и среди них два вида английских держателей для туалетной бумаги (1937. № 9).
Естественно, что в этом сантехническом раю, среди керамики и глазурованного фарфора, пользоваться обрывками газеты уже было невозможно не по гигиеническим, а по чисто эстетическим соображениям. Превращение уборной в «храм уединенного размышления» потребовало своих сакральных свитков. Но думаю, что не менее актуальными были политические соображения: на любом обрывке любой газеты была фотография Сталина или цитата из него, или сакральное сообщение о выявлении шпионов/вредителей, а применять сакральное в низких санитарных целях, в качестве подтирки, было самоубийством. Домработница могла донести, какие-то гости…
Кстати, известно множество историй о соответствующих доносах соседей по коммунальной квартире. Одну из таких историй изложил Солженицын: «<…> Полуграмотный печник любил в свободное время расписываться – это возвышало его перед самим собой. Бумаги чистой не было, он расписывался на газетах. Его газету с росчерками по лику Отца и Учителя соседи обнаружили в мешочке в коммунальной уборной. АСА, антисоветская агитация, 10 лет. Сталин и его приближенные любили свои портреты, испещряли ими газеты, распложали их в миллионных количествах. Мухи мало считались с их святостью, да и газеты жалко было не использовать – и сколько же несчастных получило на этом срок!» (Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ: 1918 – 1956: Опыт художественного исследования. М., 1989. Т. 1. С. 82).
Альтернативы. Предполагаем, что как в 1930-е годы, так и позже, до 1960-х годов, туалетная бумага в СССР производилась, но в небольшом количестве. Из уникального издания «Товарный словарь» следовало, что туалетную бумагу в СССР производили в 1956 г.: «Бумага туалетная вырабатывается из неклееной бумаги и выпускается в пачках весом 250 г, скрепленных бандеролью или связанных в одном из углов бумажным шнуром для подвешивания. Вес Б.т. 30 – 50 г/м2, формат (в мм) 130 х 135, цвет естественного небеленого волокна. <…> Вырабатывается также крепированной, в рулончиках, приспособленных к отрыванию куска бумаги определенной длины» (Товарный словарь: В 9 т. М., 1956. Т. 1. Стлб. 651).
Однако, во-первых, неизвестно, действительно ли эта туалетная бумага (особенно в рулончиках) была доступна, во-вторых, кажется, что массовой потребности в туалетной бумаге еще не было. Население вполне удовлетворялось газетами – самой массовой подтирочной альтернативой (ПА). Отмечается и использование отрывных календарей, хотя формат их мелковат для использования в данной функции: «Отрывные календари раньше висели на стенах, были неотъемлемой частью небогатого интерьера и наравне с советскими газетами часто использовались в качестве туалетной бумаги <…>» (Попов Е.А. Подлинная история «Зеленых музыкантов»: Роман-комментарий // Знамя. 1998. № 6. С. 80).
Впрочем, существовали и иные излюбленные ПА в виде журналов, форматы которых были специально сделаны близкими к туалетной бумаге. Прежде всего, это знаменитый «Блокнот агитатора», который в огромном количестве городов СССР издавали отделы пропаганды и агитации обкомов/горкомов КПСС. В сущности, это было колоссальным изобретением: издавать пропагандистские тексты на бумаге формата туалетной, которая доходила до самых человеческих низов. Такие издания организации выписывали охотно. Например, в Москве и Свердловске «Блокнот агитатора» издавался с 1932 года, в Ашхабаде – с солнечного 1937-го, в Архангельске – с грозового 1941-го, а в Ленинграде первый номер был подписан к печати 28 мая 1942 года. Объем составлял 1,5 печатного листа, первым главным редактором был А.Н.Абрамов. Первая статья первого номера называлась так: «Новый этап социалистического соревнования»: «Первомайский приказ товарища Сталина с огромным воодушевлением был встречен…».
Однако куда важнее содержания был удобный формат: 14 х 10 см (ср. со средневековым китайским форматом). В советское время не было ни одной уборной в учреждении или организации, на фабрике или заводе, где не висели бы листки «Блокнота агитатора». В наиболее передовых учреждениях и часто в коммунальных квартирах специально вешали в туалете (на стене или двери) на два гвоздика веревочку, а уже на нее культурно надевали «Блокнот». Существовали и специальные «фартуки» с большим карманом для бумаги, иногда с красивой затейливой вышивкой, которые вешали на дверь уборной.
Это была целая субкультура, постепенно исчезнувшая под натиском бытовой революции 1960-х гг.
Последний номер полифункционального «Блокнота агитатора» вышел в Ленинграде 17 декабря 1986 г. (гл. редактор В.Г.Данилов), формат был практически прежним – 10 х 13 см, после чего в 1987 – 1990 гг. он еще издавался под названием «Диалог» с форматом иным, хотя тоже удобным – 12 х 19 см. Между прочим, еще одной ПА именно этого формата 12 х 19 был информационный двухнедельник ЦК ВЛКСМ «Комсомольская жизнь», выходивший в 1958 – 1990 гг. Впрочем, бумага на него шла более жесткая и белая, поэтому разминалась долго и плохо.
Стоит заметить, что эти издания перестали выходить именно в то время, когда прежде дефицитная туалетная бумага появилась в свободной продаже.
Любопытно, что в конце 1990-х гг. производители импортной туалетной бумаги поручили одной фирме провести обследование потребителей, предпочитающих отечественную бумагу импортной. В частности, выяснилось «безразличное отношение наших соотечественников к таким характеристикам туалетной бумаги, как “мягкость” и “нежность”. Воспитанные в лучших традициях жесткой партийной печати, люди уверяли социологов, что “шелковистость” мешает контролировать результат использования…» (Зыков Д., Савин А. Европа исследует русскую душу // Известия. 1999. 29 сент.). Привычка – вторая натура.
«Считали по головам…» 12 апреля 1946 г. в «Правде» появилась статья министра целлюлозной и бумажной промышленности Г.Орлова «Выпускать бумаги больше, чем до войны!». Из статьи следовало, что страна испытывает нужду во всех видах бумаги: от высококачественных беленых печатных бумаг для издания классиков марксизма-ленинизма до крафт-бумаги, для производства мешков для цемента, удобрений и т.п. В частности, министр отметил: «До последнего времени не уделялось достаточного внимания вопросам переработки бумаги для удовлетворения культурных и бытовых нужд населения. В новой пятилетке в этом направлении должен быть достигнут решительный перелом. Намечено организовать производство бумаги для абажуров, салфеток и полотенец, моющейся бумажной клеенки, бумажного шпагата, плетеной ткани из бумаги, туалетной бумаги <…>».
- Статья министра Г. Орлова – Правда. 12 апреля 1946 г .
Однако острым дефицитом туалетная бумага стала только после того, как в 1960-е годы в крупных городах происходит массовое переселение в отдельные квартиры, и в СССР совершается бытовая революция, в ходе которой резко повышается и культура индивидуальной санитарии. Наколотые на гвоздь, вбитый в деревянный косяк, обрывки вчерашней газеты, уходят в прошлое (Тимур Кибиров родом из Кабардино-Балкарской АССР в поэме «Сортиры» вспоминал «о газете республиканской “Коммунизгме жол” на гвоздике…»).
Стремительно возросший уровень культурного развития быстро сделал туалетную бумагу предметом массового спроса (тем более, что появлялись статьи о том, что свинец, содержащийся в типографской краске на газетных листах, вреден, канцерогенен; об этом писал и популярный журнал «Здоровье», «надежный учебник жизни и смерти»). Вместе с тем уровень экономического развития не позволял производить туалетную бумагу в необходимом культурному населению количестве, и возник типичный для СССР разрыв между спросом и предложением. Рулонная туалетная бумага становится одним из самых известных дефицитов и фольклорным объектом, поскольку функции человеческого низа, как показал М.М.Бахтин, являлись темой народного смехового искусства еще в средневековье.
В.Войнович привел такой анекдот: «Недавно я слышал рассказ об одной очень ортодоксальной гражданке, профессоре марксизма-ленинизма. Попала она первый раз на Запад, точнее, в Мюнхен. Вошла в магазин вместе с сопровождавшими ее немцами. Как увидела, что здесь стоит на полках, сразу смекнула, что все это выставлено с провокационной целью. Она знала, ее научили, что здесь ухо надо держать востро. Увидела двенадцать сортов апельсинов. “У нас, – говорит, – это тоже есть”. Увидела сто пятьдесят сортов сыра – “У нас это тоже есть”. Подошла еще к одной полке, там туалетная бумага: белая, розовая, в цветочек, в горошек и в клеточку. Одинарная, двойная, гладкая и с пупырышками. “У нас, – говорит, – это тоже…” и потеряла сознание. Пришла в себя, ее на носилках в закрытую машину втаскивают. Испугалась, подумала, что воронок. “Что это?” – говорит. Ей отвечают: “Скорая помощь”. “А-а, – говорит она успокоенно, – у нас это тоже есть!”» (Войнович В.Н. Антисоветский Советский Союз // Октябрь. 1991. № 7. С. 71).
Были и другие анекдоты: человек идет по улице, увешанный туалетной бумагой. «Где купили?» – «Нет, я из химчистки».
Армянское радио спрашивают: почему не хватает туалетной бумаги? – Армянское радио отвечает: считали по головам, а жоп оказалось больше.
– Вы подписываетесь на газеты? – А вы думаете, что я хожу в туалет с репродуктором? (Вот такой вот анекдот: Советский политический анекдот. Рига: Гласность, 1990. Вып. 2. С. 12).
На грани анекдота находится случай, описанный в книге: Крамола: Инакомыслие в СССР при Хрущеве и Брежневе. 1953 – 1982 гг.: Рассекреченные документы Верховного суда и Прокуратуры СССР. М., 2005. С. 157 – 160. В мае 1965 г. некий доносчик, регулярно корреспондировавший в «органы», подобрал в уборной жилого дома в Ростове-на-Дону машинопись на 8 страницах с самодельным стихотворением, направленным против Хрущева: «Стаж имея за плечами, / Выступал везде с речами, / Жизнь хорошую сулил / И конечно говорил: / «Мы Америку догоним / И по мясу перегоним…». Бумагу с этой талантливой поэмой, оказавшейся в сортире, жильцы коммуналки уже использовали по назначению, листы были разорваны, размяты, запачканы фекалиями, поэтому доносчик (охота пуще неволи!) говно аккуратно счистил, грязненькие листочки разгладил, поэму переписал и 10 мая 1965 г. отослал Генеральному прокурору СССР и в ЦК КПСС. Но Хрущев уже более полугода как был отправлен в отставку, и потому «органы» этим материалом не заинтересовались.
Кстати, аналогичную идею выдвинул еще Андрей Синявский в повести «Суд идет» (1956): «Глубокой ночью, когда погаснут огни и люди, утомленные праздником, заснут непробудно и сладко, на опустелые улицы города выходят двое в штатском. Прогуливаясь по участку, им отведенному свыше, они мечтают о чем-то или ведут вполголоса задушевный разговор. Одного зовут Витя, другого – Толя. Большего знать – нам не дано. Толя говорит Вите: “Послушай, Витя. Пора бы и канализацию приспособить к настоящему делу. Ведь столько тайного материала бесконтрольно уплывает по трубам! Проекты, конспекты, любовные письма, черновики художественных произведений и даже беловики”» (Фантастический мир Абрама Терца. [Нью-Йорк], 1967. С. 256). Прототипами Вити и Толи являлись писатели Всеволод Кочетов и Анатолий Софронов.
Туалетную бумагу везли, например, из Прибалтики, где отдыхали летом, – в Прибалтике находились заводы по производству технических бумаг (кстати, у той бумаги не было перфорации). Стойкий интерес русских из Москвы и Ленинграда к «tualettpaberit» был в Прибалтике хорошо известен. Не случайно в «Русско-эстонском разговорнике» (3-е издание. Таллин, 1976. С. 132) была предусмотрена специальная фраза для магазина канцелярских принадлежностей: «Дайте мне, пожалуйста, туалетной бумаги» – «Lubage mulle tualettpaberit». Из Эстонии везли ликер «Vana Tallinn» (45% спирта) и упаковку туалетной бумаги.
- Эстонская ССР производила не только ликер, но и туалетную бумагу
Продавалась она и в Ленинграде, правда редко и почему-то только ранней осенью (словно урожай плодоовощных культур), для выполнения плана третьего квартала, причем, исключительно в канцелярских магазинах, где при социализме продавались все виды бумаг, включая бумагу для оклейки окон и бумажные салфетки. На улице выстраивались гигантские очереди, сам магазин закрывался, а продавали товар без чеков прямо из дверей (в одной из таких очередей автор стоял в начале 1980-х гг. – продажа производилась в канцелярском магазине № 28, Большой пр. П.С., 72).
Продажа была, естественно, ограниченной – давали (специфический советский термин) не более, чем одну упаковку в одни руки. В упаковке было 20 рулонов. Рулон бумаги на всей гигантской территории СССР стоил 24 коп., заводская упаковка – 4 руб. 80 коп. По сформировавшейся традиции рулоны не заворачивали, а нанизывали на веревку в виде «праздничной» гирлянды, которую надевали на шею и так шли по улице, гордясь добычей. Михаил Эпштейн в эссе «Городское кочевье» назвал человека «сумчатым животным», потому что «он носит на себе будущее содержимое своего желудка». Но так же зримо были экспонированы символы и следующих фаз работы желудочно-кишечного тракта. Как отметил Е.А.Попов, «счастливые достоевцы (достоявшиеся в очереди до реального результата) шли домой, увешанные туалетными рулонами , ну точь-в-точь как туземцы амулетами» (Попов Е.А. Подлинная история «Зеленых музыкантов»: Роман-комментарий // Знамя. 1998. № 6. С. 80).
- «Счастливые достоевцы шли домой, увешанные туалетными рулонами , ну точь-в-точь как туземцы амулетами»
Об этом же еще раньше написал А.А.Зиновьев в своем антисоветском романе «Светлое будущее» (первое издание – Lausanne: L’Age d’homme, 1978):
«Прибежала Тамурка, выпучив глаза и истекая потом.
– Живо! В канцелярском дают туалетную бумагу! Я заняла очередь.
Мы (Теща, Ленка и я) оставили только что начатый обед и ринулись вслед за Тамуркой. Через пару часов мы возвращались домой, счастливые, увешанные связками туалетной бумаги. Я побаивался, что над нами будут подтрунивать прохожие. Но они отнеслись к нам с полным пониманием. Многие спрашивали, где мы достали бумагу, и сами бежали туда же. Лишь один полупьяный обормот прицепился к нам с воплями, что советская интеллигенция обо…сь. Но так как он повторил это несколько раз, первоначальное впечатление стерлось, и некоторые прохожие стали его одергивать. Наконец два здоровых парня (по виду – студенты или аспиранты) взяли крикуна под руки, велели ему закрыть пасть и утолкали куда-то в обратную сторону. Как бы то ни было, нам теперь на полгода обеспечена чистая задница. Должен признать, что по этой линии (по линии запасания дефицитных вещей) Тамурка молодец. Когда вся Москва носится в поисках питьевой соды или стирального порошка, у нас наверняка это добро есть в достатке. Она ухитрилась даже луку запасти на пару месяцев» (Зиновьев А.А. Светлое будущее: Избранные сочинения. М., 2008. С. 101).
Кстати, туалетная бумага продавалась не только рулонная, но и в виде пачек бумажных листов соответствующего формата (напоминающего бумагу для заметок). Спросом пользовалась, хотя мягкости явно не хватало; фольклорным предметом и объектом потребительского вожделения не стала. Примечательно, что бумажные салфетки в советское время почему-то дефицитом не были («асимметрия» рта и ануса заслуживает отдельного анализа), в продаже были только одного вида – белые, и ими многие пользовались вместо туалетной бумаги.
Когда в 1980-е гг. возникла система магазинов «Стимул» Вторсырья (в справочнике Ленинградской телефонной сети за 1988 г. их отмечено 17), то в них на деньги, полученные за сданную макулатуру или тряпье, можно было приобрести в числе прочего и туалетную бумагу. В витринах «Стимулов» она экспонировалась как одна из главных приманок. И, действительно, в советское время она была культовым предметом.
«Мировое могущество». Туалетная бумага возникла как альтернатива газетной. Однако с неизбежностью стали возникать идеи создать туалетную бумагу, нагруженную социально значимой информацией. Первым эту идею высказал Генрих Манн в романе «Верноподданный» (1914). Главный герой Дидрих Геслинг внедрил в общественные уборные бумагу, «при употреблении которой невозможно было не обратить внимания на нравоучительные или верноподданнические изречения, напечатанные на ней. Иногда он слышал, как рабочие бросали друг другу фразу, произнесенную в высших сферах и которая дошла до них таким путем <…> Поощренный успехом, Дидрих пустил свое изобретение в продажу. Оно появилось под названием “мировое могущество” <…>» (Манн Г. Верноподданный / Пер. с нем. А.Полоцкой. М., 1952. С. 343).
В антиутопии В.Войновича «Москва 2042» (1982 – 1985) описан КАБЕСОТ – кабинет естественных отправлений. В нем посетителям предлагается рулонная туалетная бумага с газетным текстом. «Я ухватил бумагу за конец и потянул к себе. И тут увидел такое, к чему, откровенно говоря, был не очень-то подготовлен. Нет, этот рулон не был сделан из газеты. Это сама газета была напечатана в виде рулона. <…> Газета называлась, как и прежде – “Правда”. Около полуметра занимали изображения орденов, которыми газета была награждена за многолетнюю неутомимую деятельность по перевоспитанию трудящихся. Под названием газеты было написано, что она является органом Коммунистической партии государственной безопасности. <…> Примерно полтора метра были посвящены Гениалиссимусу. Сначала его большой поясной портрет <…>» (Войнович В.Н. Москва 2042: Сатирическая повесть. М., 1990. С. 116 – 117).
Аналогичное изобретение описано в романе О.Негина «П.Ушкин» (СПб.; М., 2004. С. 204 – 205; фамилия автора осталась неизвестной). Описан 2014 год, издано «Избранное» Вэ Порокина (имеется в виду В.Г.Сорокин) – на рулонах пипифакса: «Вполне концептуальный проект. Почитал, подтерся и прощай, очей очарованье <…> Да ведь сейчас и бумаги-то другой не делают! Кто только додумался? Он же миллионными тиражами идет, Порокин-то твой! Это ж беллетристика самая что ни на есть! Попса! <…> Порокин – классик. Вы вот своими книжками вряд ли станете подтираться. Святыни. <…> А вот Порокин взял да и не побрезговал. И теперь вся страна его знает и читает».
Михаил Золотоносов
