Каждому мальчишке в детстве хочется почувствовать себя Робинзоном – покорителем необитаемого острова. Вот только попав на реальный остров, не все способны сохранить человеческий облик. Уже полгода смотрители Северного маяка острова Гогланд живут в постоянном страхе за свою жизнь: они говорят, что их коллега, попав в дикую природу, вообразил себя Рэмбо и стремится повторить его подвиги в меру гогландских возможностей. Маячники боятся, что скоро он перестреляет всех оставшихся на острове домашних животных и тогда возьмется за людей…
Гогландские “робинзоны”
Гогланд – не просто остров. Это стратегический военный объект, форпост России на границе с Финляндией. В советское время там располагалась военная база, знаменитая тем, что в 1987-м первой засекла самолет Матиаса Руста, который летел к Москве, чтобы сесть на Красной площади. В 1999 году с острова вывели войска, и несколько лет там жили всего несколько человек – двое на Северном маяке, шестеро на Южном, трое на метеостанции. Еще оставался пограничный пост.
Пожилые смотрители Северного маяка – Николай и Римма Макарьевы – живут на Гогланде, где нет ни электростанции, ни водопровода, ни теплотрассы, ни магазина, ни врача, с 1967 года.
– Жить можно! – хорохорятся старики. – А что? Мы здесь двух дочек вырастили, одна из них даже родилась прямо на острове! Теперь у нас тут уже и внучки, и правнучки – они на Южном маяке живут. Зарплата небольшая, конечно, – 2500–3000 рублей, зато нам позволяют держать хозяйство: кур, корову, овец, коз, небольшой огородик, который возделываем на навозе от своей же скотины. С хозяйства и кормимся. Для тепла печку дровами топим. Воду летом с материка привозят, а зимой мы снег растапливаем. На большую землю только 2 раза в год выбираемся. Да и привыкли мы к острову – тихо, спокойно, природа красивая. На Гогланде ведь каждый год перелетные гуси и лебеди останавливаются: у кого сил нет, тот и всю зиму на острове живет – встанешь утром, сходишь к ним на птичью стоянку, и светло на душе становится…
Долгие годы робинзонскую жизнь Макарьевых на острове ничто не нарушало. Зимой они следили за дизелем, весной убирали территорию, красили маяк и знаки в бухте, летом за огородом ухаживали, осенью собирали урожай и ходили на лебедей любоваться. Даже когда на острове стояли войска, Макарьевым никто не досаждал – дверь в доме они никогда в жизни не запирали.
– Только в последние годы советской власти, бывало, военные под праздник барашка нашего поймают и на стол к себе заберут, – вспоминает Римма Макарьева. – Но потом даже извинялись! Да мы и не обижались на них – военных тогда плохо кормили, мяса им не хватало… А больше никаких бесчинств на острове мы не видели: маячники за маяками следят, военные – за радаром. Все у нас было чин по чину.
Но в прошлом году на острове появился новый маячник, которого за внешний вид прозвали Рэмбо. Вот только оказался он вовсе не положительным героем.
Первая кровь
Новичок для Макарьевых не был чужим человеком. Он – гражданский муж их младшей дочери Светланы. Познакомились они в Ломоносове.
– Два года мы жили с ним в городе, в его квартире, – вспоминает Светлана. – Тихий был человек, не пил, не гулял, работал то электриком, то строителем в бригаде. Дочка у нас родилась. А потом мы на беду поехали навестить моих родителей на Гогланд – они уже несколько лет вдвоем маяк тянули, тяжело им было. Те возьми да предложи – хочешь на острове пожить? Анатолий и согласился – устроился маячником. И мы переехали на Гогланд.
Но на острове тихого городского жителя как подменили. В нем проснулись почти первобытные инстинкты. Анатолий вырядился, как Рэмбо – высокие шнурованные ботинки, бандана, военная форма и здоровенный охотничий нож на поясе, – купил себе ружье и, щеголяя голым торсом, совсем как американский супергерой, встал на тропу войны.
– Три с половиной месяца он вообще не работал на маяке, – рассказывает Светлана. – Потому что ушел в лес на охоту. А на кого там охотиться? На острове ведь нет диких зверей! В результате мы нашли застреленными 12 наших коз и десятки перелетных уток и гусей. Убил в пруду всех селезней, которых племянница с дочкой ходили кормить, да еще пришел ко мне гордый с мертвыми птицами и потребовал сфотографировать его с добычей! А еще 16 домашних овец с Южного маяка бесследно пропали. Я требовала, чтобы он не трогал животных. Но он меня только посылал далеко. А недавно этот Рэмбо затравил всеобщего любимца – оленя, который по льду перешел к нам из Финляндии и 6 лет жил здесь! Анатолий разделал оленя на мясо. Когда я стала ему выговаривать, он с размаху ударил меня кулаком в лицо!
– Рэмбо потерял всякий человеческий облик, – вторят дочери Макарьевы. – Однажды он обрубил корни березе, которую один из маячников посадил в 1973 году в честь своей жены как символ их любви и верности! Все на острове эту березу считают священной. И знаете, чем он объяснил свой поступок? Эта береза, дескать, слишком много воды из ручья пьет!
“Всех вас угроблю”
Ситуация усугубляется тем, что нелепый Рэмбо, судя по всему, заразил “жаждой крови” военных из роты противовоздушной обороны, которую недавно прислали на остров (она подчиняется 6-й армии ВВС и ПВО). По лесам теперь бродит не один, а вместе с защитниками отечества. По словам Макарьевых, рано утром он вешает на пояс огромный нож, берет в одну руку ружье, в другую – фотоаппарат для увековечивания своих “подвигов” и решительным шагом голливудского супергероя идет в гостиницу, где живут офицеры. Оттуда они вместе уезжают уже на военной машине. А водку им, как в фильме “Особенности национальной охоты”, доставляет вертолет.
В октябре 2007 года Россия официально заявила о решении построить на Гогланде мощную радарную станцию с радиусом действия в несколько сотен километров. Также, по ряду сообщений, уже сейчас на острове находится оборудование для электронной разведки. Пока оборудование без радара простаивает, военным, видимо, нечего разведывать, поэтому они вместе с Рэмбо и тренируются – выслеживают безобидную, почти ручную живность.
– Анатолий хвастался, что оленя они с военными караулили несколько недель! Настоящую военную операцию провели. Засаду ему устроили – собакой загнали в озеро, отрезали все отходы машинами и застрелили в упор. А потом вместе ели шашлыки из поверженного врага. Зачем же военные с этим Рэмбо связались?! Ведь их сюда прислали восстанавливать оборонный щит, а не мирных животных жизни лишать!
Светлана призналась, что они с мужем уже много месяцев живут в одном доме как чужие: она с дочкой в одной комнате, Рэмбо – в другой. На ночь женщина, как и ее родители, запираются. Светлана боится одичавшего мужа:
– После убийства оленя он нам так сказал: “Смотрите, если кто узнает, всех вас угроблю!”
Свою угрозу он легко может выполнить. По словам Макарьевых, за полночь Анатолия военные привозят с охоты пьяного и с заряженным ружьем. Мало ли что ему в нетрезвую голову взбредет. Бывает, он, по примеру своего тезки из знаменитого боевика, так и засыпает – не раздеваясь и крепко сжимая оружие.
Светлана могла бы обратиться за защитой в милицию. Но на Гогланде помощи попросить не у кого: как сообщили на Ленинградской военно-морской базе, на пограничных территориях у милиции нет полномочий! А военные, видимо, так долго сидели с местным Рэмбо в лесных засадах, что успели с ним сродниться. Приходится Макарьевым терпеть.
Мы связались с командованием Ленинградской военно-морской базы. Выяснилось, что там даже не представляют масштабов военных действий на Гогланде. То, что им было известно, звучит комично – дескать, маячник иногда отстреливает расплодившихся коз, которые жрут капусту на огороде, а окружающим это не нравится. О прочих “геройствах” новоявленного Рэмбо, совершаемых при поддержке Вооруженных сил России, там узнали только от корреспондента – и пообещали разобраться как можно скорее.
– Нам смертоубийство не нужно! Сейчас будем ускорять отправку на Гогланд группы с начальником маячной службы и представителями военной прокуратуры – постараемся решить эту проблему! – заверили нас на базе.
Алиса Берковская
