18 декабря 1925 года начал работу XIV съезд ВКП(б), на котором была разгромлена «Ленинградская оппозиция».
XIV съезд должен был состояться в Ленинграде, в вотчине Зиновьева. Но в 1925 году правящий триумвират – Зиновьев, Каменев, Сталин – окончательно распался.
Вообще-то Сталин пытался задвинуть Зиновьева еще летом 1923 года. Ленинградский наместник и вождь Коминтерна почувствовал неладное. И созвал тайное совещание в пещере под Кисловодском. Позвал своих соратников – Фрунзе, Лашевича и Евдокимова. А кроме того, пытался перетащить на свою сторону Бухарина и Ворошилова.
О пещерных совещаниях узнал Сталин. Пригрозил подать в отставку. Неизвестно, чем бы дело кончилось, но осенью 1923 года оформилась троцкистская оппозиция. Пришлось забыть о разногласиях и объединить силы для борьбы с общим врагом.
В январе 1925-го Троцкий был окончательно побежден и лишен своих чинов – наркомвоенмора и председателя Реввоенсовета. Держаться за Зиновьева с Каменевым для Сталина больше не было резону. Они его порядком утомили.
В апреле прошла очередная партийная конференция. Ленинградская делегация сильно удивилась. Обычно ее уважали. А на этот раз даже не приглашали на тайные заседания, на которых, собственно, все и решалось.
Зиновьев понял, что Сталин решил от него отделаться. И начал вербовать сторонников и создавать свою фракцию. Среди фракционеров нашелся предатель – Дзержинский. Именно Железный Феликс сдал оппозиционеров.
В ночь с 5 на 6 октября он пишет письмо и отправляет его Сталину и Орджоникидзе. Сообщает, что раскрыл заговор. «Организаторы этого заговора Зиновьев и Каменев», которые ведут партию к расколу. «В результате неизбежно: ленинцы, как пауки, будут пожирать себя по предвидению меньшевиков и Троцкого». Троцкий, конечно, ничего такого не предвидел, но про пауков сказано верно.
Наверное, письмо не очень понравилось Сталину. Дзержинский позволил себе некоторые вольности. «Я в жизни своей лично любил только двух революционеров и вождей – Розу Люксембург и Владимира Ильича Ленина – никого больше». Выходит, Сталина он не любил.
Но это не главное. Главное, что заговор раскрыт. А сам Дзержинский раскаялся: «Я из фракции выхожу, оставаясь ленинцем, ибо не хочу быть участником раскола, который принесет гибель партии».
Зато во фракции осталась Крупская – знамя «Ленинградской оппозиции». Так казалось оппозиционерам. На самом деле «вдовствующая императрица» уже мало кого интересовала.
Она поехала на Украину, которую возглавлял бывший депутат Думы от большевиков Петровский. Хотела заручиться его поддержкой. Петровский не утешил вдову. Более того, на съезде он настучал, что Крупская пыталась сколачивать фракцию. А фракции, между прочим, ее покойный муженек и запретил.
Оппозиционеры не смогли получить поддержки ни в одной партийной организации, кроме ленинградской. Ничего удивительного тут нет. С весны 1923 года Сталин сменил две трети секретарей губкомов, назначив своих людей. А именно секретари губкомов обеспечивали нужные решения и нужный подбор делегатов на съезд.
У «Ленинградской оппозиции» было две главных претензии к партийному руководству. Первая – неправильный экономический курс. «Опасность представляет усиление капиталистических отношений в деревне, а в городе – нэпманов», – уверял Каменев. А Сталин и Бухарин не видят этой опасности, потому что забыли о классовой борьбе и сделали ставку на кулака.
Вторая претензия – зажим внутрипартийной демократии. С этим трудно было поспорить. Правда, в Ленинградской парторганизации, которую контролировал Зиновьев, ни о какой демократии тоже слыхом не слыхивали.
В Ленинграде оппозиционеров могла бы поддерживать галерка, то есть гости съезда. Поэтому решение о проведении съезда в городе на Неве быстренько отменили и собрались в Москве.
А здесь уж Сталин постарался – и делегаты и гости единодушно выражали одобрение, когда нужно, и столь же единодушно затыкали рты неугодным ораторам. Хамскими репликами прерывали даже выступление Крупской. А когда Каменев заявил, что Сталин не должен оставаться на посту генсека, негодованию не было предела.
Впрочем, и сами оппозиционеры не блистали. Зиновьев потребовал содоклада. Выступал долго, но главным образом обрушился на Бухарина и его кулацкий уклон.
Крупская без конца ссылалась на супруга. Но хитрый Бухарин нашел противоядие. Он подговорил выступить сестру Ленина – Марию Ульянову, которая в Бухарине души не чаяла, а Крупскую терпеть не могла.
Сестра покойного вождя заявила, что толковать ленинизм – это не семейное, а партийное дело.
Естественно, «Ленинградская оппозиция» потерпела сокрушительное поражение. «Они требуют крови тов. Бухарина, – сказал Сталин про оппозиционеров. – Именно этого требует тов. Зиновьев… Крови Бухарина требуете? Не дадим вам его крови, так и знайте».
Потом, после расстрела Бухарина, Сталину станет неудобно за эти слова. Но он нашел выход – вычеркнул их из своего собрания сочинений.
В общем, прав был тов. Дзержинский. Пожрали пауки-ленинцы друг друга. Даже мокрого места не оставили.
Глеб Сташков
Фото на заставке: 1925 год. Пленум ЦК ВЛКСМ. В центре Анатолий Луначарский и Надежда Крупская
