Хранящуюся в Третьяковской галерее рублевскую «Троицу» хотели отдать церкви. Но против выступили деятели культуры. И РПЦ с Минкультом отступили. Online812 поговорил с Левоном Нерсесяном – старшим научным сотрудником Третьяковской галереи, специалистом по иконам, который стал известен в ходе борьбы против вывоза из музея «Троицы».
– Ровно год назад двести деятелей культуры направили президенту открытое письмо в защиту “Троицы”. Вы были инициатором послания?
– Подписей мы собрали больше, около 2 тысяч.
– Значит, вам принадлежат лавры спасения иконы от Лавры?
– Нет никаких лавров. Ни одно произведение искусства не может покинуть стен музея без его разрешения, точнее – санкции реставрационного совета. В случае плохой сохранности или предмета, имеющего мировое значение, – расширенного совета с участием специалистов из других организаций. Государство в лице Минкульта – собственник, но за сохранность отвечает музей, в том числе материально – хранитель.
Решение по “Троице” принимал расширенный совет, который единогласно высказался против ее временной выдачи. Скандал возник, когда тогдашний директор Валентин Родионов и тогдашний главный хранитель Екатерина Селезнева отказались зафиксировать это решение в протоколе. Я обнародовал стенограмму (там все было отражено), чтобы показать позицию научного и реставрационного сообщества. Этого оказалось достаточно, чтобы “Троица” никуда не поехала. Но, боюсь, новые конфликты произойдут в ближайшем будущем.
– Что-то еще требуют от Третьяковки?
– Пока ничего. Новое руководство музея намерено, точно исполняя свои должностные обязанности, придерживаться легитимной процедуры, которую я пояснил выше. Но эта процедура сохраняется, пока не принят закон о возвращении имущества религиозным организациям.
В Госдуме ходит проект, который предусматривает возврат в трехнедельный срок. История с “Троицей” померкнет. Подарок РПЦ Новодевичьего монастыря сопровождался обещанием принять закон быстро.
– Вы, конечно, в курсе ситуации с Торопецкой иконой в Русском музее?
– Да, у меня есть стенограмма заседания его реставрационного совета. Г-н Гусев просил реставраторов разрешить выдачу иконы, ему это удалось. Не хочу обвинять петербургских коллег, они попали в сложное положение. Важнее, что министр культуры Авдеев врал всем, что Торопецкую выдали при участии специалистов Центра имени Грабаря и Третьяковской галереи. Это доказуемое вранье, потому что в начале стенограммы перечислены участники событий. Нет там указанных персонажей.
Власти попытались придать всему легитимность примерно месяц спустя, когда некоторых специалистов вывезли в Княжье озеро. Те убедились, что аппаратура работает нормально, и нет видимых изменений иконы. Но это не разрешение о выдаче.
– Как должны складывать отношения государства и церкви в вопросах сохранения культурного наследия?
– Сосуществование. Был прекрасный пример – Новодевичий монастырь, где один храм был государственным музеем. Там могли проходить богослужения, это мировой опыт. Храмов с уникальными фресками, где совсем нельзя проводить службы, например в Ферапонтово, десятка два на всю страну.
– А иконы, которые находятся в музеях?
– Большинство музейных икон перешагнули тот порог ветхости, за которым они изымаются из церковного употребления. Долгое время они уничтожались или складировались в “рухлядных”. С конца XIX века – попадали в церковные музеи. Изымать иконы из госмузея, чтобы тут же организовать церковный?
– А финансовые потоки перенаправить?
– Хочу надеяться, что РПЦ действует вне категорий “денежных потоков”.
– Этичны ли требования РПЦ, которая 70 лет тесно сотрудничала с безбожной властью, что-то вернуть?
– Не являясь чадом РПЦ, не могу судить об этике. Как сотрудник государственного музея, забочусь о сохранности культурного наследия.
– Но церковь считает себя частью общества.
– Я принадлежу к другой его части.
