А вы замечаете эту геронтофилию, которая процветает на российском телеэкране? Тридцати-с лишним-летние актрисы играют семнадцатилетних школьниц. И сколько бы они не прикидывались эфирными созданиями и не изображали дурашливое выражение лица, все равно, когда они говорят «нет», это «нет» повидавшей жизнь женщины, а вовсе не неискушенной малолетки.
Пятидесятилетние играют майоров. А майор вообще-то в сорок выходит на пенсию. 62-летний Гармаш играет боевого полковника. А уже давным-давно как должен сидеть на печи и нянчить внуков.
И никакой художественной необходимостью эти фокусы не объяснить. Потому что обратных примеров нет совсем – когда тридцатилетняя актриса играла бы шестидесятилетнюю старушку.
И я знаю, почему это происходит. Телевидение в нашей стране, как главный заказчик зрительского контента, патологически боится любых экспериментов. Любой шаг в сторону – это опасность провала и потери денег.
17-летняя студентка в главной роли – это эксперимент, неуправляемый риск. Советское кино могло позволить себе такой риск, снимая Самойлову или Савельеву в главных ролях. А современное кино и телевидение – нет. ТВ живет по принципу: пусть хоть три копейки, но – в плюс.
И я лично вижу в этом знак угасания, такой медленной и скучной смерти.
В этом смысле ТВ – в полном смысле дитя своего тоскливого времени. Если все вокруг дряхлеет на глазах, изображая из себя боевую конницу, то почему ТВ должно быть другим?
И это очень скучно. И – тоскливо, как видеть 50-летнюю Шукшину в роли боевой старлетки, которую все хотят и бьются насмерть за то, чтоб добраться до нее первым.
Дмитрий Ежков
На картинках: Гармаш, Савельева и автор (внизу)
