С возвращением Алексея Навального и началом его очередной судебной эпопеи весь российский либеральный мир в одночасье разделился Навально-почитателей (далее почитатели) и Навально-диссидентов (далее диссиденты).
Ранее такое же по резкости разделение российского общества произошло в 2014 году в связи с Крымом. Но там водораздел прошёл в основном между слоями политически неблизкими. В отличие от ситуации с Навальным.
Большинство из людей либерального толка ныне – почитатели Навального, хотя и любят при этом делать оговорки: «Я Навального никогда не поддерживал, но…». Вот это самое «но» и оказывается на поверку ключевым. По призыву Навального и за его освобождение эти люди активно выходят на морозные улицы. За других политических узников – куда более жёстко «закрываемых властью» – те же самые люди так активно не выходили. И, что-то мне подсказывает, в обозримом будущем не выйдут. Так что вряд ли сильно погрешу против истины, если предположу, что в своей основе почитатели подвержены не столько идейному, сколько эмоциональному восприятию ситуации.
Это хорошо видно на примере их отношения к любым «неудобным вопросам». Например, к самому, на первый взгляд, простому – почему он, если в самом деле решил, что его хотят убить, вернулся к своим убийцам? Отвечают: потому что он смельчак и герой.
Лично меня этот ответ не устраивает. Просто потому, что я хорошо помню, что происходило до этого со всеми смельчаками-героями, которые пытались бросать вызов Кремлю. И среди нет ни одного, кто бы не исчез либо из жизни, либо из российского полит. пространства раз и навсегда. И странно было бы предположить, что с Навальным – если он в самом деле тот, за кого себя выдает, т.е. непримиримый оппозиционер – Кремль поступит иначе. И уж тем более странно было бы думать, что, решив однажды радикально устранить его из жизни, остановится на полпути. Однако Навальный рассудил иначе. Рассудил – и, похоже, не ошибся!
Но тогда возникает следующий вопрос – почему с Навальным постоянно происходят полит. чудеса, которые не происходили и не происходят больше в этой стране ни с кем? На этот вопрос почитатели также отвечать не любят, вместо этого обычно быстро переходят на обсуждение личности вопрошающего.
Диссиденты же, напротив, кажутся мне людьми не столько чувствующими, сколько рассуждающими, старающимися видеть противоречия в любом рассуждении. И в этой связи их гипотеза о том, что всё, что делает Кремль по отношению к Навальному, он делает сознательно, а вовсе не «по дурости» или «от страха», отнюдь не «закрывает» его от общественности, а, напротив, позволяет ему повышать свою популярность – кажется мне куда более рациональной, нежели предположение почитателей о том, что «власть уже в маразме», «сама не ведает, что творит» и «не сегодня – завтра рухнет», устрашившись микро-комариков с микро-фонариками.
И даже история с отравлением Навального убеждает меня скорее в том, что правы диссиденты. Уж больно эта быстро-хэппи-эндная история отличается от того, что похоже на реальное покушение, а не его грамотную инсценировку, пусть и с элементами реалити-шоу.
Но я понимаю, что, говоря всё это, не столько провоцирую почитателей на возражения по существу, сколько вызываю на себя ураган их возмущённых ремарок, касающихся моих низких идейных, моральных, интеллектуальных и, возможно, всех прочих качеств.
И вспоминается в связи с этим повесть-притча Фазиля Искандера «Кролики и удавы», написанная ещё при Брежневе, в 1982 году, то есть задолго до пробуждения наших сограждан к активному политическому бурлению. Но именно тогда писатель сумел предугадать многое. Если не всё:
«Дело в том, что когда кто-нибудь, а в особенности толпа, начинает ликовать, она еще не знает, что всякое ликование рано или поздно должно пойти на убыль. И вот, когда ликование начинает идти на убыль, ликующий, чувствуя, что его ликование иссякает, склонен обвинить в этом того, кто, вызвав ликование, оказывается, не придал ему неиссякаемого характера».
Конца ликованию почитателей, впрочем, не предвидится, ибо, как я уже сказала, это не нужно, прежде всего, авторам всей постановки – тем, от кого зависит наличие у Навального ресурсов и чисто физической возможности на протяжении истекших десяти лет играть роль «последней надежды русской демократии» и «единственного лидера российской оппозиции». Для чего это нужно Кремлю – понять несложно: чтобы был громоотвод, направляющий в безопасное подземелье протестную энергию людей, уставших от путинского режима, – а таковых по факту становится тем больше, чем старее становится сам Путин. Навальный в этой громоотводной роли проверен, эффективен, стабилен. Когда-то эту роль выполнял Жириновский. Но он тоже, мягко говоря, уже не первой и даже не двадцать первой политической свежести.
И, коль скоро управляемому ликованию почитателей конца не видать, – следующая цитата из Искандеровой притчи:
«Но если кто-то своим критическим отношением к предмету ликования перебил всеобщее ликование, тогда гнев ликующих с особенной силой устремляется на него. Ведь ликующие думали, что их ликование носило неиссякаемый характер, а этот злобный завистник нарочно им всё испортил».
И правда, ну, не подлецы ли эти Навально-диссиденты! У нас тут такой славный праздник непослушания в разгаре, мы играем в сезонную игру «Зима, уходи!» и водим хороводы, а тут приходят они и говорят, что мы ведём себя, как дети, и ничего от наших игр не изменится. Мы и сами это знаем! Но зачем же нам это говорить? Зачем портить нам сказку? Это все равно что на новогодней ёлке сказать: «А Деда Мороза нет!» Ясно, что так могут поступать только люди идейно вредные, аморальные, глупые и, вероятно, не очень симпатичные. Которые просто завидуют нашему веселью и потому вредничают что есть сил!..
Вспомню по этому случаю ещё одну книгу – «Государя» Никколо Макиавелли, где написано, что любой стремящийся к успеху государь начинает правление с устранения людей с политическими амбициями. Остаются только те, кто искренне поддерживает правителя и его планы. Или, как минимум, вовлечён в них, помимо собственного разумения – добавлю я от себя. То есть вечные политические дети.
Алексей Навальный выглядит человеком с ярко выраженными политическими амбициями, которые прорезались у него, как минимум, с 2010 года. Однако только сейчас его, вроде, всерьез решились отправить в тюрьму (да, по обвинению, кажущемуся заведомо фальшивым, но разве это не укладывается в русло того замысла, о котором я говорила?) Но всё же не на 13 лет, как посадили лидера карельского «Мемориала» Юрия Дмитриева. Вопрос – почему так долго не сажали «последнюю надежду русской демократии»? Макиавелли ошибался? Или ошибаются почитатели?
Вот опять Макиавелли вспомнился: великие дела вершили те государи, которые умели дурачить людей своими уловками.
Хочу закончить этот текст фацетией Поджо Браччолини, которая просто портрет маслом всего происходящего между почитателями и диссидентами:
«В апреле текущего 1451 года случилось нечто ужасное на границе Франции и Бретани. Сороки и сойки, построившись в воздухе стройными колоннами, со страшным криком бились ожесточенно целый день. Победа осталась за сойками. С их стороны было найдено около двух тысяч убитых на земле, а со стороны сорок — около четырех. Время покажет, что означает это чудо».
Клара Шох
