В Соляном городке открылась новая экспозиция Музея обороны и блокады Ленинграда. Скептики удивились, что их самые мрачные ожидания не оправдались – портретов Сталина на стенах нет. Впрочем, кошмара блокады тоже нет. Оптимисты говорят, что очень многое надо доводить, чтобы получился современный музей.
Музей был закрыт на реконструкцию больше года назад. За это время была сдана в архив идея построить новый блокадный музей на Смольной набережной. А потом появилась информация, что в обновленной экспозиции будет много-много про героическую оборону и почти ничего про страшную блокаду.
Разговоры подогревались тем, что пока площадь для показа осталось прежней – 600 кв. метров. А те 300 «квадратов», которые город выкупил для музея, находятся на пятом этаже здания, там разместятся сотрудники и часть фондов.
Говорилось даже, что экспозиция начнется с рассказа о событиях 27 января 1944 года, дне полного снятия блокады Ленинграда. По источникам, критические замечания, звучавшие с разных сторон, в том числе, от блокадников, были услышаны.
Показ начинается с фрагмента из дневника Эмиля Бояра (1902-1980), во время блокады заведовавшего отделом промышленности Ленгорисполкома. Его арестовали в 1949 году по «Ленинградскому делу» и осудили на 25 лет. Допросы велись только по ночам, Бояр пишет, что однажды ему не давали спать 9 суток подряд.
Именно «Ленинградское дело» привело к закрытию первого Музея обороны и блокады Ленинграда, который начал работать в 1944 году.
Нет в новой экспозиции красных ковровых дорожек, нет ни одного портрета усатого вождя. Есть недавно подаренные музею неизвестные прежде блокадные фотографии Михаила Пригожина.
Но нет снимков дистрофиков, жертв бомбежек и других ужасов. Дважды, в разных контекстах, воспроизведены 125 грамм блокадного хлеба. Но нет страшных блокадных дневников. Например, дневника Юрия Рябинкина, где есть такие слова: «Неужели смерть не возьмет меня. Я хотел бы быстрой, не мучительной смерти, не голодной, что стала кровавым призраком так близко впереди…». Этот документ сейчас ставят в один ряд с дневником Анны Франк.
Экспозиция имеет планировку в виде буквы «П». Левая сторона – оборона, правая – блокада. Между ними – «Дорога жизни». Раздел про оборону начинается с «Зимней войны» с Финляндией 1939 -1940 годов. Никита Ломагин, историк, много лет занимающейся блокадой, считает, что это правильно. Не буду спорить с доктором наук. Но тогда надо было рассказать о разных версиях, описывающих, кто и зачем начал эту войну.
Дальше выставлены сотни разных предметов, например, кисет генерал-лейтенанта Алексея Кузнецова, позже ставшего лидером ленинградских большевиков и погибшего по «Ленинградскому делу». Но нет наглядных схем боевых действий. Кстати, на экране мелькают цифры потерь в блокадном Ленинграде – 800 тысяч, 1 миллион, 1,5 миллиона. Никита Ломагин пояснил: сейчас достоверными считаются такие данные: 800 тысяч умерших среди гражданского населения и еще 1 миллион военных, погибших при обороне Ленинграда.
В разделе про «Дорогу жизни» самое сильное – это детские игрушки, поднятые со дня Ладожского озера с затонувшего судна, перевозившего блокадных детей на большую землю. Наверное, здесь стоило вспомнить монумент «Разорванное кольцо» скончавшегося на днях скульптора Константина Симуна. Он был открыт в 1966 году и до сих пор остается лучшим памятником о блокаде.
Часть экспозиции, посвященная городу в блокаде, представляет собой анфиладу инсталляций, некоторые с манекенами – булочная, где мальчик покупает те самые 125 грамм хлеба, комната блокадника, кабинет следователя НКВД, часть заводского цеха, где производят снаряды, мастерская художника и гримерка актера (почему-то под одной крышей) и наконец, часть бомбоубежища, ставшего школьным классом.
Этот блок проекта продвинутые музейщики назвали устаревшей, не интересной поколениям гаджетов. Так работали в прошлом веке в докомпьютерную эру. Возможно, они правы. В то же время любопытно было увидеть на столе комнаты блокадника «Разрешение №86 на пользование временным прибором отопления (проще говоря, буржуйкой) с дымовым рукавом длиной 55 метров, выведенным в дымоход.
Там же на стене – отрывной календарь, «остановленный» 9 декабря 1941 года. Листок извещает, что в этот день в 1895 году родилась Долорес Ибаррури, героиня испанского народа. «Пассионария» (партийная кличка Ибаррури) долго жила в эмиграции в СССР. Но не простила ему разгрома «Пражской весны», и после смерти диктатора Франко, вернулась в Мадрид.
Александр Беглов сообщил на открытии новой экспозиции, что минобороны дано поручение освободить 3,5 тысячи кв метров в Соляном городке для расширения музея. И без наводящих вопросов, добавил, что Музей обороны и блокады Ленинграда станет центром музейной системы, куда войдет и музей в Доме радио. Сейчас с собственником здания (Национальная медиа-группа) ведутся переговоры о том, чтобы он стал общедоступным.
В тот же день в Музее политической истории России открылась выставка «Люди хотят знать», посвященная истории создания «Блокадной книги» Алеся Адамовича и Даниила Гранина, их борьбе с цензорами и партийными органами за публикацию. В этой книге воспроизведена основная часть дневника Юрия Рябинкина.
Полностью он так и не издан. По источникам, оригинал хранится у наследников Рябинкина.
Вадим Шувалов
Фото автора
