Новый приказ генерального директора РНБ от 23 ноября 2017 г. № 301 «Об утверждении Положения о порядке применения дисциплинарных взысканий в отношении работников ФГБУ “Российская национальная библиотека”» в основном повторяет статьи Трудового кодекса. Несмотря на это возникают неожиданные комические эффекты.
Скажем, пункт 8.1.4 повторяет п. 7.1 ст. 81 Трудового кодекса. В нем перечислены основания, по которым сотрудник РНБ может быть уволен гендиректором. Первым пунктом названо «непринятие работником мер по предотвращению или урегулированию конфликта интересов, стороной которого он является». Комизм ситуации заключен в том, что именно в деятельности Вислого – одновременно и гендиректора РНБ, и научного руководителя Национальной электронной библиотеки, пожирающей гигантское количество средств, отводимых в целом в стране на содержание библиотек и паразитирующей на РГБ и РНБ, – этот конфликт интересов проявляется в самой явной и разорительной для РНБ форме.
Не менее комично выглядит и п. 3.4.1, в котором перечислены дисциплинарные проступки, за совершение которых сотрудник может быть привлечен к ответственности, в частности, неявка на рабочее место. Если вспомнить, сколько дней в году Вислый проводит на рабочем месте в РНБ, действительно, станет смешно.
Однако знаменитым приказ № 301 сразу стал благодаря другому пункту – 3.4.4, в коттором описан только один дисциплинарный проступок – «нарушение Кодекса профессиональной этики работников РНБ (например: несоблюдение субординации; оскорбление коллег или пользователей РНБ; несоблюдение общепринятых нравственных и этических норм, высокого уровня культуры общения; неправомерное распространение локальных актов РНБ в средствах массовой информации, в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”, а также среди физических и юридических лиц и т.п.)» (грамматические ошибки в тексте исправлены мною).
Сразу же обращает внимание ссылка на документ, названный «Кодексом профессиональной этики работников РНБ». На сайте библиотеки в разделе «Документы» есть, например, «Кодекс этики российского библиотекаря», принятый Конференцией Российской библиотечной ассоциации 26 мая 2011 г., есть даже решение районного суда по моему иску к РНБ в связи с запретом на чтение книг, попавших в Федеральный список экстремистских материалов, от 3 марта 2017 г. Но вот «Кодекса профессиональной этики работников РНБ» нет. Не исключаю, что этот документ является государственной или коммерческой тайной. А, может быть, его пока вообще нет, не сочинили еще.
Вслед за тем глаз цепляется за слово «субординация», которое в переводе на русский язык означает «подчиненность». От слова приятно веет казармой; в Трудовом кодексе, на который дана ссылка в преамбуле приказа, такое слово не употребляется, равно как и слово «подчиненность». Но вот, скажем, в части 9 ст. 4 Федерального закон от 23.05.2016 № 141-ФЗ «О службе в федеральной противопожарной службе Государственной противопожарной службы…» («служба в службе службы»), действительно, сказано, что 9-м принципом «службы в службе» является «единоначалие и субординация (подчиненность)». Должно быть, приказ № 301 писали, напитавшись стилистикой закона о службе в противопожарной службе.
Впрочем, фишка этого пункта, как всем ясно, в последнем предложении, где сказано про «неправомерное распространение локальных актов РНБ в средствах массовой информации, в информационно-телекоммуникационной сети “Интернет”, а также среди физических и юридических лиц и т.п.». Несколько человек мне сразу сказали, что эта формулировка введена исключительно ради меня. Если это так, то, не скрою, приятно.
Поскольку в «Кодексе этики российского библиотекаря» такой пункт отсутствует, а свериться с текстом «Кодекса профессиональной этики работников РНБ» ввиду его несуществования или секретной недоступности невозможно, приходится выдвигать рабочую гипотезу. Видимо, это типичная отсебятина, придуманная по личному заказу Вислого. Потому что всем понятно: то, что происходит сейчас в РНБ, надо скрывать как можно тщательнее. Отсюда и нарушающий конституционные права приказ № 270, запретивший сотрудникам РНБ самовольное общение с журналистами (см. https://gorod-812.ru/direktor-rnb-vislyiy-vvel-tsenzuru/), и вот этот приказ № 301, запрещающий сообщать кому-либо вне библиотеки (СМИ, Интернет, юрлица, физлица) о приказах и распоряжениях Вислого, а также обо всех других локальных нормативных актах, в том числе и о тех приказах, что-либо запрещающих сотрудникам, которые нарушают их гражданские права. Про приказы о запрете говорить и писать запрещено говорить и писать, потому что приказы документируют беззаконие.
Однако и этот приказ № 301, о котором идет речь, и все прочие, известные мне, не являются ни государственной, ни коммерческой, ни налоговой, ни банковской, ни врачебной, ни нотариальной, адвокатской, аудиторской и любой другой тайной. В противном случае это было бы оговорено в самом начале приказа. И если бы приказы Вислого не противоречили Конституции и законам РФ, если бы они при этом не компрометировали Вислого, доказывая его самоуправство, то какой смысл было бы вообще запрещать сотрудникам распространение этих локальных актов? Ведь локальный акт совсем не означает секретности, тем более, что понятий «служебная тайна», «для служебного пользования» в современном законодательстве нет вообще.
Поэтому распространение сотрудниками в Интернете или в СМИ таких локальных актов РНБ, как приказы № 270 или 301, совершенно правомерно. Потому что у этих документов нет признаков неправомерности распространения, а если бы таковые были – скажем, ввиду коммерческой тайны – то рядовым сотрудникам их бы просто не показали.
Объявить тот или иной документ тайной просто по желанию начальника нельзя, это незаконно. Для этого нужен соответствующий закон, скажем, закон РФ от 21.07.1993 № 5485-1 «О государственной тайне», которому придан еще и указ президента РФ от 30.11.1995 № 1203 «Об утверждении Перечня сведений, отнесенных к государственной тайне». К тому же достаточно подать исковое заявление в суд или обратиться в прокуратуру, как заявителю сразу же станут доступны любые локальные нормативные акты РНБ, тематически связанные с заявлением, потому что по ходатайству истца суд истребует их у ответчика, т.е. у РНБ, и они будут доставлены в суд и сразу станут всеобщим достоянием.
Поэтому эта норма в п. 3.4.4 даже не противозаконна, она просто юридически ничтожна, у нее нет юридических оснований, она диагностирует только одно: большой и постоянный страх гендиректора РНБ Вислого. Он боится, что всем станет известно, чем он на самом деле занимается. Поэтому и пытается запугивать сотрудников, обволакивая их сетью бесчисленных, мнимо-грозных и квази-законных запретов на сообщение сведений о том, что реально творится в библиотеке.
Отсюда и приказ № 301, незаконно вводящий запрет на сообщение о самом этом приказе и обо всех других. Причем приказ № 301 это в целом незаконно модифицированный Вислым Трудовой кодекс, измененный в сторону ужесточения, что нарушает права сотрудников. На самом деле при наличии Трудового кодекса, где все и так уже прописано, никакой нужды в приказе № 301 не было, а нужен он именно для того, чтобы дополнить кодекс незаконными нормами.
Можно предположить, что вторая очередь нового здания породит еще не один незаконный приказ, о котором также – по приказам № 270 и 301 – все будут обязаны молчать. А молчание означает одно: невозможность защищать свои права. Приказами Вислый делает своих подчиненных беззащитными, потому что единственная их надежда на спасение – сообщать всем о беззаконии и произволе. В нормотворчестве Вислого хорошо видно имманентно сталинское, тоталитарное, и именно проводником тоталитарного беззакония и оказывается Вислый. Вся его нормотворческая деятельность является реликтом советскости, когда правда находилась под запретом.
Потому главное пугало для Вислого – это СМИ и Интернет. А главная задача – изолировать сотрудников от прессы. Потому что с гласностью он бороться не в состоянии, но из последних сил пытается так формулировать запреты для сотрудников, чтобы охватить все случаи жизни, не оставив своим подчиненным ни одной лазейки. Чтобы любой их шаг был заранее предусмотрен, описан, охвачен запретами ради того, чтобы ни один милиграмм правдивой информации не просочился бы из библиотеки наружу, прежде всего, к «шакалам ротационных машин».
Михаил Золотоносов
